Линн Каллен - Миссис По
Он уставился на меня.
– Вы запомнили.
– Конечно.
Он снова стал смотреть вперед.
– К несчастью, мне пришлось отложить ее ради того, что скорее удастся продать.
Я бросила на него полный сочувствия взгляд.
– Что-нибудь страшное?
– Нет ничего страшнее холодной реальности. Но читатели не хотят ее, так? – Он адресовал мне горькую улыбку. – Как вы считаете, о чем я должен писать?
– Мне нет нужды говорит вам об этом. Вы – самый популярный писатель Нью-Йорка.
– Вы так думаете? – Он впился взглядом в мое лицо, словно ища в нем подтверждение неискренности моих слов.
– Ваш «Ворон» у всех на устах. Моя подруга Элиза слышала «Никогда» со сцены в парке. Неподалеку от моего дома это слово скандировали маленькие девочки, прыгавшие через веревочку. Каково это, когда тысячи читателей вдруг начинают вас обожать?
Он скривился.
– По правде говоря, миссис Осгуд, я всю свою жизнь стремился стать знаменитым. Но, как ни странно, сейчас, достигнув определенного успеха, я не чувствую себя лучше, чем прежде. На самом деле, я даже чувствую себя хуже. Это словно стоять на краю пропасти, глядя в бездну.
Увидев, что он абсолютно серьезен, я сказала:
– Может быть, вам нужно время, чтобы начать наслаждаться своей славой. Вы сказали, что работаете по шестнадцать часов в день. Вы наверняка просто вымотались.
– Журналы сами по себе не издаются, и книги тоже сами не пишутся.
– Может, вам нанять кого-нибудь, чтоб он взял на себя часть вашей издательской работы?
– Если я хочу когда-нибудь начать издавать собственный журнал, я должен знать эту работу изнутри.
– Так вот для чего вы стараетесь? Чтоб издавать свой журнал?
– Да. Это одна из моих целей. – Он слегка улыбнулся. – Вы меня поймали.
Я подумала, что моя цель – создать себе литературную репутацию и, что ничуть не менее важно, быть хорошей матерью.
– Есть так много способов занять каждый час каждого дня! Такой позор, что мы живем только одну жизнь.
– Так ли это, миссис Осгуд?
Я видела, что он серьезен.
– Думаете, у нас есть второй шанс?
– С этими бесконечными горестными воспоминаниями? Нет. Наш Создатель не настолько жесток.
– Тогда чего же нам ждать впереди, как вы полагаете?
– Мы с вами, миссис Осгуд, поэты. Наше дело – задавать вопросы, а не отвечать на них.
Я поблагодарила его про себя за то, что он думает обо мне как о равной.
И в тот же миг он стиснул мою руку. Из открытых дверей салуна, шатаясь, вывалился человек с упавшими на лицо сальными волосами, следом за ним неслись обрывки разговоров и смех. Пока мы ждали, когда он, выписывая кренделя, уберется с нашего пути, я смотрела вниз, на руку мистера По. Он перехватил мой взгляд.
Время вдруг странно и резко замедлило свой бег. Мы настороженно смотрели друг на друга, будто что-то изнутри связало нас между собой, а сами мы страшились этой связи и сожалели о ней. По тротуару к нам спешила миссис Клемм, ее капор съехал набок, шаль почти соскользнула с плеч.
– Эдди! Эдди! Скорее! Там Виргиния…
Его рука соскользнула с моей.
Я смотрела им вслед. Даже на бегу он оставался таким же прямым и лощеным, а она шаркала и спотыкалась. Они уже скрылись, а я еще долго ощущала его прикосновение. Я надеялась, что его хрупкая молодая жена поправится, хотя мягкий голос внутри меня шептал: «Я хочу, чтоб он был моим».
* * *По дороге домой я зашла в Историческое общество на Вашингтон-сквер. Общение с мистером По возымело волнующее действие: мне захотелось писать. Может, если я как следует возьмусь за дело, то смогу содержать себя и свою семью. С такими мыслями я брела по галерее, ища вдохновения в портретах, а вокруг меня негромко беседовали какие-то люди. В голове у меня бродило стихотворение о Времени, но, как и множество стихов и рассказов, которые частенько сверкали в моем воображении, будто драгоценные камни, оно рассыпалось в прах, стоило мне найти карандаш и бумагу и усесться.
Разочарованная, я зачеркнула глупые строчки, которыми успела заполнить лист, и принялась склонять свою фантазию к написанию мрачной истории для мистера Морриса. Как ни странно, в мозгу у меня сидел неведомо как проскользнувший туда образ миссис По. Уставившись на свой рабочий стол, я представляла ее темным ангелом, который явился на землю в облике прекрасной молодой женщины. Своей нежностью и невинностью она очаровывает обожателей, убаюкивает их бдительность лишь для того, чтоб внезапно напасть и…
…И что? Свернуть им шеи? Я положила карандаш. Даже мистер Моррис не захочет печатать такую чепуху. Как мне только пришла в голову подобная идея? Содрогаясь от собственной испорченности, я убрала все в ридикюль и сразу же ушла.
Когда я вернулась домой, Элиза шила в цокольной гостиной. Она встретила меня вопросительной улыбкой. Посторонний ни за что бы не догадался, что в глубине ее веселых голубых глаз притаилась грусть, потому что Элиза все еще оплакивает двухлетнего сынишку, умершего от скарлатины почти три года назад, и семилетнюю дочь, которую унесла дифтерия.
– Мэри повела детей в парк. – Она вытянула нитку. – Надеюсь, ты не возражаешь.
Я сняла шляпу.
– Спасибо тебе. Честно сказать, я не знаю, что бы я без тебя делала.
– Не бери это в голову. Как тебе показался мистер По?
– Говоря по правде, он был очень мил.
Она рассмеялась:
– По?
– Как ни удивительно, да.
– Мы сейчас говорим о человеке, который регулярно разносит в пух и прах Лонгфелло?
– Именно о нем. Но сегодня он ни на кого не нападал. Он на самом деле был почти учив. – Я на миг задумалась. – Особенно когда мы вышли из дому.
Она подняла брови. Я положила шляпку на стол и уселась.
– Все не так, как ты подумала. Он очень предан жене. Я думаю, из-за нее у него много треволнений. Она на самом деле очень больна.
– Он был бы не первым человеком, который не выполняет свои обязательства.
Я печально усмехнулась.
– Да, Сэмюэл уже освоил эту территорию.
Она перестала шить.
– Я прошу прощения, Фанни. Я не это имела в виду.
– Ничего страшного. Мы обе знаем, что представляет собой Сэмюэл.
Она вздохнула. Из-за закрытой двери кухни донесся звон фарфора: это Бриджит, кухарка, готовила обед.
– Как тебе показалась миссис По? – спросила Элиза. – Если не считать ее болезни.
Я тоже взяла свою корзинку с шитьем.
– Я не смогла ее раскусить.
Элиза воткнула иглу в ткань.
– И все же. Она милая? Или злючка?
– Как ни странно, и то и то. Но, скорее, все-таки милая. Думаю, намерения у нее благие.
Элиза вытащила иглу с другой стороны.
– Это странно звучит.
Я рассеянно взялась за подол своего короткого плаща.
– Хоть она и много говорила, понять ее было трудно. Сказать по правде, она скорее привела меня в замешательство.
– Значит, она тебе не понравилась…
– Это не так.
– …но тебе понравился ее муж, а ты, очевидно, понравилась ему.
– Я этого не говорила!
– Он пригласил тебя к себе в дом.
– По просьбе жены.
– И вы с ним беседовали наедине.
Я выловила из корзины одинокий чулок Винни и просунула палец в дыру на пятке:
– Совсем недолго. Он немного проводил меня.
Я почувствовала на себе ласковый, заботливый взгляд Элизы. Потом она вернулась к шитью.
Словно сокровище из тайника, я извлекла из памяти воспоминание о разговоре с мистером По. Я искала в его словах крупицы тепла – и, к собственному удивлению, находила их во множестве, – когда Элиза вновь заговорила:
– Фанни, будь осторожна. Сейчас, когда нанесенная Сэмюэлем рана еще так свежа, ты очень уязвима.
Я рассмеялась:
– Мистер По влюблен в свою жену. Ты делаешь из мухи слона.
– Может быть, так и есть. – И она замолчала над своим шитьем, но уже в следующее мгновение сказала: – Знаешь, кто оставил мне сегодня визитную карточку? Преподобный мистер Гризвольд.
– Я рада, что меня не было.
– Фанни! – засмеялась она.
– Прости. Это прозвучало грубо. Но он просто… ты не находишь, что в нем есть что-то отталкивающее?
– Я его не знаю. Но, вероятно, ты должна с ним встретиться. Он может очень тебе пригодиться. Рассел говорит, что у него свои люди во всех издательствах. – Она вытянула иголку. – Может быть, он приходил к Расселу.
– Пожалуйста, пусть так и будет.
Она усмехнулась и перекусила нитку – починка была закончена. Разговор на тему мистера По тоже был закончен, по крайней мере, на сегодня.
8
Наступила суббота, а вместе с ней – очередной литературный вечер в доме мисс Линч. По причинам, которые я отказывалась признавать, я оделась с особой тщательностью. Когда горничная Элизы, Мэри, застегивала платье у меня на спине, мне пришло в голову, что мисс Фиск, мисс Хант и другие богатые барышни стараются выглядеть беднее, чем они есть на самом деле, чтобы лучше вписаться в атмосферу сборищ у мисс Линч, в то время как менее состоятельные люди прилагают максимум усилий, чтоб казаться состоятельными. Как глумился бы Сэмюэл над показной воздержанностью мисс Линч, особенно зная, что она проживает совместно с матушкой, и обе они на самом деле женщины довольно богатые! Его приводило в бешенство, когда те, кто имеет деньги, не выставляли это напоказ. Он полагал это нечестным. Только богатые, говорил он с горечью, могут вести себя так, словно доход не имеет никакого значения. Я задавалась вопросом, вернется ли он когда-нибудь в Нью-Йорк. Пока что он упускал прекрасную возможность ловить рыбу в мутной воде здешнего нового пруда, одновременно подтрунивая над интеллектуальными претензиями местных богатых красавиц. У той, что подцепила его сейчас, должно быть, целые горшки золота, иначе его было бы не удержать так далеко от столицы в течение такого долгого времени. А может, его просто так мало заботят дети и я.
