Дуглас Кеннеди - Покидая мир
— Водитель грузовика…
Она замолчала.
— Говори, — прошептала я.
— По словам миссис Кэткарт, грузовик ехал по противоположной от Дэвида стороне улицы. Водитель видел, что навстречу едет велосипедист. Но потом Дэвид вдруг вильнул прямо ему под колеса. И…
Я выпустила плиту. Присела на подвернувшийся кухонный стул. Прижала ладони к глазам и изо всех сил надавила. Но сознание не отключалось.
Подошла Кристи, обхватила меня руками. Но я не хотела, чтобы меня утешали. Я не хотела, чтобы кто-то разделял со мной утрату. В первые же шоковые мгновения, когда я только узнала обо всем, в голове зазвучал тихий голос, велевший быть осторожнее и следить за собой. Впадешь в истерику, и они тут же обо всем догадаются.
Я передернула плечами, сбрасывая руки Кристи. Я сказала:
— Думаю, мне нужно побыть одной.
— Вот это тебе нужно в последнюю очередь, — возразила она.
Я встала, намереваясь пойти в спальню:
— Спасибо тебе, что пришла и сказала мне.
— Джейн, тебе не нужно притворяться и изображать…
— Изображать? Что? Мне нечего изображать.
— Трах-тарарах, да ведь твой любовник только что погиб.
— Давай поговорим завтра.
— Нет, если ты даже сейчас не можешь…
Я прикрыла за собой дверь спальни. Села на кровать. Я почти ждала, что Кристи ворвется следом, начнет упрекать меня за все мои провинности, и особенно за то, что я даже не могу поговорить с ней в самую тяжелую минуту моей жизни.
Но шумной драматичной сцены не последовало. Вместо этого я услышала, как отворилась входная дверь, потом закрылась — и в квартире воцарилась тишина.
То, что последовало, удивило меня саму. Я как будто начала действовать на автопилоте. Я резко встала. Схватила дорожную сумку и пошвыряла в нее что-то из одежды. Вызвала такси. Доехала до «Эйвис» и взяла заказанную машину. И выехала из Кембриджа, направляясь на север по магистрали номер 1, потом по федеральной автостраде 95 в Мэн.
Зачем я это делаю? Я понятия не имела. Все, что я знала, — мне нужно увидеть место, где он погиб.
В город Бат я приехала около часу дня. Я остановилась на заправке и расспросила, как добраться до Попхэм Бич. Дорога на восток, к океану, проходила по открытой местности, типичной для Новой Англии: зеленые холмистые поля, обшитые белыми досками дома, старые красные сараи, пахнущие солью фьорды. Я замечала каждую мелочь, каждую деталь этой дороги, по которой он ехал в день своей смерти. От Бата до Попхэма я доехала минут за тридцать. Автомобильная стоянка была пуста. Я была единственной, кто прикатил на пляж в этот тоскливый майский день, с небом цвета грязной известки. По тропинке, вьющейся между дюн, я спустилась к воде. Все, что Дэвид рассказывал мне о Попхэме — а он частенько о нем говорил, — оказалось фотографически точным.
— На три мили непрерывный песчаный пляж, нетронутый, часто безлюдный, с лучшим видом на океан во всей Новой Англии. Когда бы я ни оказался в Мэне — и в разладе со всем миром, — я отправляюсь гулять по пляжу Попхэма и гляжу на бескрайние просторы Атлантики… и неизменно появляется чувство, что не все еще кончено, выход найдется, что есть какие-то возможности, выходящие за рамки быстротечной жизни.
Я стояла на песчаном берегу и таращилась на Атлантику, слушая голос Дэвида, который мне все это рассказывал. И невольно рассуждала: видимо, два дня назад ситуация казалась ему настолько непереносимой, неисправимой, что просторы Попхэма не утешили его, а привели к самому краю. И не потому только, что они слишком прекрасны, нет, они отчего-то не оказали на него обычного магического целительного воздействия. Допустим, их суровое, эпическое величие не утешило его, а, напротив, обострило ощущение обреченности. Допустим, он настолько пал духом, получая удар за ударом со всех сторон, что давящее великолепие этих вод оказалось слишком трудно выдержать. Допустим, он прикрыл глаза, не вслушиваясь в ритмичный рокот волн, не вглядываясь в блестящую поверхность океана, и подумал: Если уж я не могу смотреть даже на это…
Лично для меня это оказалось непомерно тяжело — глядеть на воду и одновременно размышлять о том, через что должен был пройти Дэвид в последние часы своей жизни. Поэтому я вернулась к машине, выехала с парковки и, сверившись с указателем, повернула направо, к дачному поселку. На полпути к нему дорога сужалась, перегороженная дорожными конусами с натянутой между ними лентой. Я остановила машину и вышла. Расставленные полицией конусы с лентой образовывали вытянутый прямоугольник — будто длинный гроб, примерно футов пятнадцать на четыре. Я сглотнула подступивший к горлу комок и посмотрела вниз, на асфальт. Там ясно виднелись следы от колес пытавшегося затормозить грузовика, по широким отпечаткам шин можно было представить, какая громадина сшибла Дэвида. Я зашла внутрь ограждения и уставилась под ноги. Обочина, поросшая местами вытоптанной травой, была заляпана грязью. Всмотревшись пристальнее, я различила высохшие следы крови на границе асфальта и почвы. Одно пятно было больше других — крупная клякса, из которой, кажется, сочился длинный тонкий ручеек.
Я зажмурилась, смотреть на это было невозможно. Но ты приехала сюда именно для того, чтобы увидеть. Я распрямила спину, вышла на середину дороги и обратила внимание на то, насколько узкая в этом месте полоса асфальта. Я изучала его поверхность, прохаживаясь взад и вперед, вглядывалась, надеясь что-то найти…
Вот оно! Там, прямо у меня под ногами, обнаружилась выбоина. Не очень большая выбоина — около фута в диаметре, — но расположенная именно там, где я и предполагала, примерно футах в двенадцати перед оцепленным участком. У меня в голове выстраивался сюжет. Дэвид ушел с побережья и ехал вдоль дороги, причем на скорости. Он увидел грузовик, двигавшийся навстречу. Предусмотрительно направился с дороги на обочину. Но тут его переднее колесо попало в выбоину, он выпустил руль велосипеда и был выброшен на дорогу, а там…
Вот как было дело. Именно так все и случилось. Это несчастный случай. Непредсказуемый, неожиданный — стечение разрозненных обстоятельств, которые так трагично сложились, что привели в беде.
Теперь я была уверена, что это не самоубийство, да и не могло им быть, на самом деле Дэвид просто оказался не в то время и не в том месте.
Я вернулась к машине. Облегчения не наступало, тяжесть на душе нисколько не уменьшилась, уверенность в том, что произошел несчастный случай, не смягчила боль утраты. Все, о чем я могла думать, это: Почему ты здесь? Ну ладно, ты доказала себе то, что хотела доказать. Что дальше?
Дальше… ничего. Надо ехать обратно в Бостон. А потом?..
Но, не успев повернуть назад, я решила, что нужно побывать у Дэвида дома. Я проезжала мимо него на пути в Попхэм — и сразу безошибочно узнала, ведь Дэвид так подробно рассказывал и о доме, и о деревне Уиннеганс, где он был расположен.
Добравшись до места, я сначала остановилась в конце подъездной дорожки и, высунув нос из окна, убедилась, что рядом нет припаркованных автомобилей. Тогда я подъехала к самому дому. Он был точно таким, как мне описывал его Дэвид: компактный, двухэтажный с фасада и одноэтажный с противоположной стороны, он располагался на возвышении, с видом на море. Я обошла дом кругом, остановившись у окна комнаты, в которой безошибочно опознала кабинет Дэвида: маленькая, просто обставленная, с письменным столом, книжной полкой и одной из старомодных пишущих машинок, которые у него имелись (он упорно отказывался набирать на компьютере что-либо, за исключением учебных материалов). Письменный стол был развернут к стене, так же, как и в его гарвардском кабинете: «Иначе я стану глазеть в окно и отвлекаться на происходящее на улице». Меня начала бить дрожь. Но я заставила себя сесть в машину и, выехав на шоссе, притормозила у магазинчика как раз напротив дома Дэвида, чтобы купить бутылку воды.
Или, по крайней мере, так я себе это объяснила. Пожилая, сурового вида женщина за прилавком окинула меня скептическим взглядом, которым, возможно, встречала всех приезжих, оказавшихся в их краях не в сезон.
— Здрасьте, — безучастно проскрипела она. — Хотите чего-то?
Я попросила воды с газом и номер местной газеты.
Расплатившись, я заговорила:
— Я гуляла сейчас по пляжу в Попхэме и увидела полицейские машины. Там случилось что-то?
— Один тип катался на велосипеде и угодил под грузовик, — ответила продавщица, протягивая сдачу.
— Несчастный случай?
— Если человек едет по другой стороне, а потом разворачивает свой велик и катит прямо под колеса, это не несчастный случай.
— Вы знали этого человека?
— Конечно знала. Профессор из Бостона, у него тут дом через дорогу. Симпатичный такой, приветливый. Никогда бы не подумала…
