Факир Байкурт - Избранное
А возможностей и впрямь представлялось немало. На его глазах ловкачи товарищи совали бумаги парикмахеров, мясников, бакалейщиков, содержателей ресторанов и отелей в самый низ кипы. Сами по себе эти бумаги не всплывут — слишком тяжелы. Само собой ясно, повлиять на окончательное решение, придать несправедливому видимость справедливости не во власти одаджи: тут уж хозяйничают доктора, ветеринары, начальники отделов. Но вот ускорить продвижение бумаг они могут. В большом городе этому отделу работы всегда хватит. Сюда, слава Аллаху, приходится обращаться даже хозяйкам известного рода домов — ну а уж у этих-то деньги, сами понимаете, водятся!
Перейдя в отдел по делам науки и техники, Мевлюд-эфенди долго еще жалел о своем уходе из отдела здравоохранения, где он уже хорошо изучил все возможности. Сокрушался он, однако, как выяснилось, напрасно. В отделе по делам науки и техники приработки оказались еще большими; это он уразумел быстро. Множество запутанных дел: о выделении строительных участков, о строительстве, водоснабжении, разбивке садов и парков, и все с составлением планов, проектов и многочисленными к ним поправками. Разрешались они именно здесь, в кабинете начальника, а ведь не кто иной, как он, Мевлюд-эфенди, состоял при нем одаджи.
Особенно большие возможности Мевлюд-эфенди усмотрел в новом плане застройки города, тогда-то он и сделал самую крупную ставку в своей игре. Прежний мэр, предшественник зятя Чизмеджи, считал, что город необходимо развивать на восток. «На западе расположены земли Чизмеджи, Хельваджи, хаджи Мухиттингиля, — говорил он. — Чтобы скупить эти земли, никаких денег не хватит. У них и без того жирное брюхо, зачем же их еще откармливать? Не лучше ли развивать город на восток — пусть дорожают участки бедноты. На месте Эвдиреше мы разобьем сады и парки, построим новые махалле…»
Этот мэр был человеком справедливым. Говоря о необходимости защищать интересы бедноты, он ничем не выдавал своей неприязни к богачам. Когда составленный бурским архитектором план расширения города был послан в Анкару, в министерство строительства и банк, Мевлюд-эфенди и сделал свою ставку. Ведь Эвдиреше — его родная деревня, и, хотя большую часть своей земли он распродал, у него все еще оставалось дёнюмов тридцать. А там как раз и будут разбиты новые кварталы! Смахивая пыль с нового плана, вывешенного под стеклом в кабинете, Мевлюд-эфенди сосредоточенно обдумывал свой замысел. Мысленно он благословлял начальника — тот не поленился, все своему одаджи рассказал: и где школы будут, и где парки, и где новые мечети… «А ведь как раз рядом с этой мечетью, — осенило Мевлюда-эфенди, — у меня большой участок. Земля, правда, никудышная, ну и что? Два года назад я хотел даже ее продать. И покупатель нашелся: давал мне три тысячи за четырнадцать дёнюмов. Я попросил набросить еще хоть пятьсот, но он отказался. Так дело и не выгорело. Поле все еще мое. А теперь вон оно что получается…»
Он потолковал с заместителями начальников, секретарями и другими служащими. Было очевидно, что его замысел имеет все шансы на успех. На новую территорию предполагалось перевести автобусные станции, гаражи, промышленные предприятия, техническое училище, общественные учреждения, офицерские и сержантские дома и туристический центр. Не говоря никому о своих намерениях, он выложил шесть тысяч лир, прикупил еще восемь дёнюмов с составлением надлежащей купчей, сделал обмер всей своей земли. Хотел было раздобыть денег и купить еще, но слух о предстоящих переменах уже распространился по всему городу. Узнав, что в самом углу принадлежащего ему большого участка планируется возведение мечети, многие поздравляли его: «Сколько уже лет, джаным, ты гнешь горб на этой паршивой работе, и пыль вытираешь, и по поручениям бегаешь. Слава Аллаху, наконец-то и тебе улыбнулась удача!» Тогда вроде бы никто даже не завидовал. Говорили только: «Теперь цена твоего участка резко повысится. Ты заплатил шесть тысяч, проси шестьдесят. Купи себе приличную квартиру с отоплением. Хватит тебе ютиться в этом грязном Бейгюлю. И квартирной платы вносить не будешь, сам себе хозяин. Ты первый узнал, что там будет построена мечеть, поэтому справедливо, что ты поднаживешься на этом деле…»
Но замыслы Мевлюда-эфенди шли гораздо дальше. Он хотел повести дело на общественной основе, это сулило куда большие доходы. Пять лет назад его чуть ли не силком записали в члены комитета содействия при мечети Бейгюлю. Муртаза-бей, выбранный председателем комитета, стал с этого времени завсегдатаем модных городских клубов и дорогих ресторанов. Квитанции для пожертвователей печатали в огромном количестве. Деньги стекались отовсюду. Десять процентов отчисляли сборщикам, сорок пять процентов Муртазе-бею и сорок пять — комитету. Лучше всех известно это было Мевлюду-эфенди. После консультаций со своим старшим сыном, подстрекаемый честолюбивой женой, он объявил во всеуслышание: «Мы должны немедленно организовать комитет по строительству Кузлусайской мечети. Будем действовать по поговорке: „С миру по нитке, голому — рубаха“. Объединим все свои возможности, постараемся получить государственную дотацию и сразу же заложим основание. Прежде всего необходимо закрепить место для будущей мечети. Две тысячи квадратных метров, обозначенных на плане, я жертвую безвозмездно. И еще жертвую тысячу лир в фонд строительства. Деньги ведь в могилу с собой не унесешь, на то они и существуют, чтобы тратить их на дела богоугодные. Кто жертвует одну лиру и кто жертвует тысячу лир, равны перед Аллахом. Внесите же и вы свою лепту. Всякий содействующий строительству мечети будет вознесен в обитель великого пророка нашего. Я призываю всех верующих нашего города внести свою лепту…»
И пошло-завертелось! Вскоре весь муниципалитет узнал о замысле Мевлюда-эфенди. Начальник отдела строительства, начальник отдела по делам науки и техники, члены правления, даже сам уважаемый господин мэр поздравляли его: «Молодец, Мевлюд-эфенди! Браво, Мевлюд-эфенди!» Герой торжества, однако, продолжал с подобающим смирением сидеть у двери начальника. Он даже не позволял себе заложить ногу за ногу, как некоторые другие. Только позвонит звонок — он уже бежит сломя голову. Выполнит все поручения, какие ему дадут, — и только после этого занимается делами комитета по строительству мечети. На сахарном заводе, в больнице, в лицее работало немало сторожей и уборщиков из Эвдиреше, оттуда же были и многие тюремные надзиратели. Но они не могли отпроситься даже на полчаса и были лишены всякой деловой хватки. Мевлюд-эфенди возглавил инициативную группу, избранную комитетом по строительству. В нее вошло двадцать человек. Комитет же должен был собраться лишь через год. Устав был — с полагающейся скидкой — опубликован в журнале «Зеленое знамя». Все необходимые сведения переданы в органы безопасности. Отпечатали бланки, изготовили печати и штампы. В двух анкарских типографиях заказали пачки квитанций с корешками. Для этого Мевлюду-эфенди пришлось взять отпуск на один день. Он сделал все сам, своими руками. Но и другим уроженцам Эвдиреше хватало работы. Еще не заложили ни одного дома будущего махалле, не провели ни одной дороги, а уже началось сооружение мечети. С тех пор как стоит город, никто еще не видывал подобного рвения в богоугодных делах. Обычно строили хлебопекарни, а уж потом мечети. Но ведь это и есть материализм! С него-то и начинается разложение общества! А Мевлюд-эфенди все повернул на новый лад. Можно ли не помочь святому человеку? Самое малое — взять пачку квитанций и пойти собирать пожертвования. Чтобы в общем супе была ложка и твоей заслуги.
Деньги потекли рекой. Старший сын вызвался бесплатно вести счета, но отец поручил это младшему, который в своем лицее факультативно занимался бухгалтерией. Конечно же, и он не получал никакого вознаграждения. По истечении года было созвано общее собрание комитета. Большинство к этому времени уже отсеялось. Кое-как набралось девять человек. Мевлюд-эфенди был переизбран председателем. Снова отпечатали квитанции, открыли счета в банках. Мевлюд-эфенди обратился за помощью в профсоюз шоферов и в союз земледельцев, получил сто пятьдесят нейлоновых строительных опор, сто грузовиков песка. Многие городские богачи пожертвовали по десять мешков цемента, железо. На третий год — с молением и жертвоприношениями — заложили фундамент. Началось возведение мечети. К сбору пожертвований подключились все ученики школы имама-хатиба[110]. Все, что могли, отдавали крестьяне. У них брали любые приношения, даже самые малые. Озеро по капле наполняется.
Прикупили еще несколько участков земли, рядом с теми шестнадцатью дёнюмами. Как раз в это время собрался комитет, Мевлюд-эфенди был избран председателем еще на два года. А тут подоспели и муниципальные выборы. Много, очень много усилий было потрачено, чтобы склонить чашу весов в пользу прежнего мэра. Ему противостоял ставленник Чизмеджи, муж его младшей дочери, доктор прав Хайри-бейэфенди. На него сделали ставку и все богачи. В конце концов сила денег восторжествовала над силой веры. Хайри-бейэфенди благодаря собственным усилиям и помощи тестя оказался победителем. Сменился не только мэр, но и большинство членов правления.
