Розамунда Пилчер - В канун Рождества
— Не знаю. Наверное, будем разворачивать свертки с подарками. В столовой у нас елка, там мы и соберемся на рождественский обед.
— Рождественский обед! Помню, какие были рождественские обеды в Корридэйле в прежние времена. Длинный стол с кружевными салфетками и свечами. На Рождество устраивали домашний прием для друзей, двоюродных братьев и сестер и других родственников, и все надевали смокинги и вечерние платья. Канун Рождества всегда был очень торжественным. После обеда садились в машины и ехали в Криган, в церковь, на полночную рождественскую службу, и подавали отдельную машину для слуг и всех желающих. Какая же это была замечательная картина, когда все входили в церковь и рассаживались в своем приделе, такие нарядные, а миссис Маклеллан в черном шелковом платье с треном и в норковом манто шла впереди всех. А мужчины были в своих лучших пальто и черных галстуках. Ты, Оскар, этого не помнишь.
— Да, я никогда не бывал в Корридэйле на Рождество.
— Но когда здесь поселился Хьюи, то от старых традиций ничего не осталось. Я думаю, он и в церковь-то никогда не ходил, даже на Рождество. Печально об этом думать. Такое чудное поместье, а досталось в наследство безвольному человеку, и он все разорил! — Она покачала головой и вздохнула, вспоминая о недостойных проделках никчемного Хьюи. — Но теперь это уже в прошлом. А как насчет тебя, Оскар? Ты пойдешь на рождественскую службу? Тебе и машины не потребуется. Просто перейти через дорогу.
Элфрида, не глядя на Оскара, ждала, что он ответит.
— Нет, Роза. Я не пойду. Но остальные, может быть…
«Ах, Оскар», — печально подумала Элфрида, но ничего не сказала. Оскар сам должен решать, что и как делать. Все это похоже на размолвку со старым другом. Словно кто-то один сказал, чего говорить не следовало, и пока кто-нибудь из двоих не протянет руку дружбы, отношения в тупике. «Ну, может быть, на следующий год, — подумала она. — Еще каких-то двенадцать месяцев, и он почувствует себя достаточно сильным, чтобы одолеть этот последний барьер».
А вслух произнесла:
— Я обязательно пойду. Ночью в церкви так красиво, и, как вы правильно говорите, Роза, надо всего лишь улицу перейти. Думаю, что и Люси захочет пойти, и Кэрри, конечно, тоже. А как вы, Роза? Вы будете на службе?
— Уж я-то ни за что ее не пропущу. Мой племянник Чарли сказал, что отвезет меня в Криган.
— Ну что ж, тогда увидимся.
Оскар вдруг кое-что вспомнил. А может, просто захотел переменить разговор.
— Роза, мне завещана еще одна собственность майора Билликлифа, и она не вызывает у меня особого восторга. Это собака.
— Неужели он завещал вам Брэнди?
— Представьте, да.
— А вы не хотите ее брать?
— Нет, у нас уже есть пес.
— Ну, в таком случае Чарли оставит ее себе. Он привязался к старушке, и она всегда рядом с ним, когда он работает в сарае. Да и ребятишки его будут ревмя-реветь, если им придется с ней расстаться.
— Правда? Может, нам все-таки сначала переговорить с Чарли?
— Я сама с ним переговорю, — сказала Роза тоном, не предвещавшим ничего хорошего племяннику, если тот вдруг не захочет согласиться с ее планом. — Он оставит собаку у себя, как миленький. Ну, что, еще по чашечке кофе?
Однако пора было прощаться. Все встали, Роза достала ключ из старого чайника в цветочек, который стоял на каминной полке, подала Оскару и подошла к двери, чтобы проводить их.
— Можете оставить машину у меня и пройтись пешком, — предложила она. — Тут всего два шага, а около майорского дома маловато места для парковки.
— А вам автомобиль не помешает?
— А почему он должен мне помешать?
Они последовали ее совету, задержавшись только, чтобы открыть дверцу и выпустить Горацио. Пока они болтали с Розой, бедный песик пребывал в заточении. Сейчас он поспешно выпрыгнул из машины и сразу же восхитился местными запахами.
— Для собаки оказаться здесь — все равно что мне зайти в отдел духов универмага «Хэрродс», — сказала Элфрида. — Здешние ароматы для него что-то вроде одеколона под названием «Другая собака». Он сейчас возьмет флакончик и мазнет себя лапой за ушами.
На дереве кричали грачи, и Элфрида, запрокинув голову, увидела прямую, как линейка, пушистую белую полосу, которую тянул за собой по синему небу реактивный пассажирский самолет. Он летел так высоко, что Элфрида с трудом его различала, но след видела хорошо. Самолет направлялся на северо-запад. Быть может, из Амстердама, предположила она.
— Представляешь, Оскар, вон в той крохотной летящей точке люди сейчас едят орешки, читают журналы и заказывают джин с тоником?
— По правде говоря, никогда об этом не думал.
— Интересно, куда они летят?
— Может, в Калифорнию? Через Северный полюс.
— Через полюс на Рождество! Нет, не хотела бы я лететь в этом самолете.
— Неужели?
— Я с большей радостью направляюсь на пикник в дом майора Билликлифа. Кстати, нам надо придумать для дома новое название. Раз майора больше нет, то и дом не может носить его имя.
— Когда-то он был домом лесничего, но думаю, что с течением времени станет называться домом Оскара Бланделла. Разве не так?
— Оскар, все так, что бы ты ни сказал.
Через несколько минут они преодолели сотню шагов, разделяющих два дома, и вошли в калитку новых владений Оскара. Дом, как близнец, напоминал Розин, но вид у него был не столь привлекательный, а ржавеющий автомобиль у входной двери усиливал неприятное впечатление. Элфрида, стоя бок о бок с Оскаром, вспомнила тот темный вечер, когда, измученные долгой дорогой, они наконец нашли обиталище майора Билликлифа и взяли у него ключ от Усадьбы.
С тех пор произошло столь многое, что казалось, будто все случилось несколько лет назад.
Скрипя подошвами сапог по морской гальке, они подошли к дому. Оскар вставил ключ в замок, повернул его и нажал медную ручку. Дверь распахнулась внутрь. Элфрида, скрестив пальцы, вошла следом за Оскаром, и почти сразу они очутились в маленькой гостиной.
Здесь было очень холодно и немного пахло затхлым, но комната не произвела на Элфриду прежнего безотрадного впечатления, которое ей запомнилось и которое она опасалась испытать снова. В дальнее от двери окно врывался поток солнечного света, а Бетти Каупер и Роза все вычистили, вымыли, опустошили пепельницы, вытрясли половики, отполировали мебель и выбросили большую часть хлама. В воздухе еще чувствовался запах хозяйственного мыла и карболки.
Крышка бюро была опущена, и со столика на колесиках, который майор Билликлиф называл своим баром, исчезли пустые бутылки и грязные стаканы. Бетти и Роза выстирали и выгладили ветхие, выцветшие занавески, а в камине лежали приготовленные бумага и ветки, достаточно было только чиркнуть спичкой. Здесь же стояло начищенное до блеска медное ведерко с углем, лежала кучка сухих поленьев.
