Алексей Колышевский - Секта-2
Внук Барбароссы, Фридрих Второй Гогенштауфен, затмил своего деда во всех отношениях. Помимо многих унаследованных им от великого предка незаурядных бойцовских и житейских качеств, Фридрих Второй был невероятно умен и свободно говорил на шести языках, а также сочинял недурственные сонеты и вообще всячески покровительствовал искусствам. Был чернокнижником, алхимиком, каббалистом и Мастером черного масонского ордена, то есть настоящим дьяволопоклонником, а помимо того еще и содержал огромный гарем. Копье, доставшееся ему от деда по наследству, он постоянно держал при себе. Однажды, во время одного из Крестовых походов, эту несравненную реликвию нес за ним сам основатель ордена францисканцев Джованни Бернардоне, впоследствии ставший известным всему христианскому миру под именем святого Франциска Ассизского, заступника неимущих и детей, подлинно чистого душою человека.
– А как вы относитесь к Тевтонскому ордену, молодой человек? – Гитлер, увлеченный рассказом профессора, и не заметил, как тот опустился на стул, предназначенный для смотрителя зала, однако вопрос о тевтонцах немедленно вывел молодого человека из грез о великих сражениях прошлого.
– Как может относиться к столь славному рыцарскому ордену истинный патриот Германии?! Вы еще спрашиваете?! Я с детства бредил легендами об их подвигах!
– Вот как? В таком случае вам будет интересно узнать, что именно копье вдохновило создателей ордена на их походы и ратные подвиги. Особенно интересно, что в поход против русских рыцари отправились без копья. Результат вам, я полагаю, известен.
Гитлер в ответ лишь скрипнул зубами…
* * *– Есть легенда, что копье Лонгина предоставляет своему обладателю право выбора, – веско проговорил Леман, – служить духу добра или духу зла. Что вам ближе, мой дорогой юноша? Высокая мораль или свежая кровь?
– Я совершенно точно знаю, что всемирная история дает мне право возвыситься над простой моралью, свойственной обыкновенному человеку. Никакая дурацкая нравственность с ее лживыми установками не должна вмешиваться в исторический процесс и мешать великим событиям. Есть ли смысл при этом говорить о скромности, покорности, доброте и терпении? Все это качества, которыми наделен раб, но не вождь, а я вижу себя только вождем всех немцев! Я должен, обязан заполучить это копье себе!
Профессор сделал успокоительный жест:
– Дослушайте до конца мою историю. Мне симпатичны ваши душевные порывы, такую искренность нынче не часто встретишь, сейчас все больше в ходу двуличие.
– Простите, что вновь перебиваю, но не кажется ли вам, что во всех нынешних болезнях нашего общества виноваты исключительно евреи? Они не создали ни одной цивилизации, а разрушили сотни. Они ничего не сделали своими руками, они все это украли! Их храмы строили иностранные рабочие, вот кто работал на евреев! Все работают на них, а евреи лишь паразитируют на теле общества! У них нет собственного искусства, евреи украли его кусочек за кусочком у других народов. – Лоб Гитлера покрыла мелкая испарина, глаза заблестели, губы побелели от злобы. Он впал в состояние подлинной ярости, что случалось с ним всегда, стоило ему коснуться темы еврейства, столь горячо им ненавидимого. Профессор Леман с нескрываемым одобрением слушал своего юного визави, а тот все больше входил в раж: – Великий Ницше вовсе не зря назвал евреев самой странной нацией на земле, потому что их лозунг – это быть любой ценой, а цену вынуждены выплачивать евреям все прочие народы. Евреи так обработали всех и вся, что сегодня считающий себя антисемитом правоверный христианин, сам того не осознавая, является прямым еврейским последователем! Христианство и еврейство – вот двуглавый аспид, пожирающий все лучшее, что есть в людях! Если бы только судьба была ко мне благосклонна, я создал бы новую религию совершенного человека, белокурой бестии, воспетой Ницше, я доказал бы наглядно, что лишь мы, немцы, прямые потомки арийцев, способны создавать тысячелетние государства и обеспечивать своему народу великое будущее!
Здесь хилый живописец, оказавшийся столь яростным и непреклонным реакционером, как будто выдохся, плечи его опустились, взгляд потух. Но это помутнение оказалось временным. Словно почерпнув силы из другого измерения, он очнулся, осанка сделалась прежней, спина выпрямилась, поза выражала уверенность. Вежливо он извинился за свою несдержанность, попросил ученого закончить рассказ, и тогда Леман открыл перед Гитлером последние страницы истории копья.
* * *После победы под Аустерлицем в 1805 году Наполеон завладел копьем. Произошло это в результате крайне странного стечения обстоятельств. Комендант Хофбурга распорядился подготовить к эвакуации королевские сокровища. В их перечень входило и копье Лонгина, но вместо следования в направлении Пойсдорфа, не занятого еще французскими войсками, обоз угодил в расположение неприятеля. Было ли это результатом измены, сейчас сказать невозможно, однако о задержании ценного груза было доложено Бонапарту, и тот лично явился для осмотра драгоценных трофеев. Увидев копье, он, по словам некоторых очевидцев, весьма сильно изменился в лице, в нарушение всякого этикета собственноручно набросился на добычу и схватил копье со словами: «Слава тебе, Боже, теперь весь мир будет у ног моих». В русскую кампанию, во время нахождения французского деспота в сожженной Москве, копье у него украли при невыясненных обстоятельствах, в результате чего был расстрелян караул личной охраны императора в количестве шестнадцати человек. Все попытки обнаружить пропажу не увенчались успехом, а копье спустя некоторое время оказалось в распоряжении русского императора Александра Первого. Наполеон, будучи, как и всякий вершитель людских судеб, человеком весьма суеверным, разуверился в собственном успехе и, словно баба, оплакивал утрату копья. Достоверно известно, что фортуна с той поры от него отвернулась, и в результате целой серии громких поражений, венцом которых стала битва при Ватерлоо, злосчастный корсиканец был низвержен и погиб в изгнании, лишенный власти, осмеянный, жалкий, препарированный после смерти, будто лягушка.
– Снова эти русские! Но каким же образом могло так случиться, что копье попало к ним? – Адольф был озадачен таким поворотом в истории копья, постоянно напоминавшего ему о двух особенно ненавидимых им племенах – славянах и евреях. Одних он считал скотами, других был склонен винить во всех бедах человечества.
– Диверсия, притом идеально выполненная. Конечно же, не обошлось без пособников. У русских были сторонники из числа ближайшего наполеоновского окружения, республиканцы, для которых Марат и Робеспьер были превыше Господа Бога. Мне сложно судить об их принадлежности к масонству, но факт остается фактом – Омер Дюдонне, лейтенант из личного караула Наполеона, собственноручно передал талисман абсолютной власти и победы в сражениях некоему Беклемищеву – русскому офицеру по особым поручениям при штабе графа Кутузова. Беклемищев был членом русской ложи Хранителей Державы, к которой, по достоверной информации, принадлежал и Кутузов. На Западе принято было считать Хранителей так называемыми белыми масонами, но на деле они таковыми никогда не являлись. Видите ли, мой юный господин, Россия – страна миражей, и то, что вначале может быть воспринято как понятное и привычное для нас, европейцев, на деле способно оказаться вылепленным совершенно из другого теста. С Россией надо вести себя предельно осторожно, иначе расплата может быть предельно жестокой.
