Холдор Вулкан - Жаворонки поют над полем
— Эй, Тырдылдынов, скажи своей дочке, пусть она вернет сегодня же мои золотые серьги с бриллиантовыми украшениями! Они лежали у зеркала и исчезли сразу после того, как ушла твоя дочь! Учти, алкаш несчастный! Если твоя дочь сегодня же не принесет мне мои драгоценные серьги, я завтра же напишу заявление в милицию и посажу твою дочь-воровку в тюрьму! Мой брат работает прокурором, и ты его знаешь! Посажу её в девятку, откуда её вынесут в гробу! Клянусь Богом!
Услышав эти слова, я почувствовал, что у меня крыша поехала, и я поспешил домой, чтобы поколотить дочку. Буду колошматить её, пока не устану. Прихожу, а жена снова начала кричать:
— Беги, доченька, спасайся!
Но не тут-то было. Я успел закрыть железные ворота нашего двора на засов и поймал Латифу, которая хотела удрать. Я крепко схватил её за волосы и поволок в дом, чтобы её крики не слышали соседи. Латифа плакала от страха и умоляла, чтобы я её отпустил дочку и не делал ей больно. Жена моя в это время бросилась на меня словно тигрица, которая защищает свою тигрёнка, и укусила мне руку. Я ударил её ногой в область живота. Она упала и, ударившись головой о бетонную лестницу, потеряла сознание. Я приволок Латифу в дом и начал беспощадно избивать её.
— Ты позоришь отца, да, негодница?! Зачем ты украла золотые серьги у Сопонгули?! Отвечай! Куда ты их спрятала, воровка несчастная! Где золотые серьги?!.. О, как я теперь буду ходить среди людей?! Позор! Какой позор! Да-аа-а, не зря в старину арабы закапывали своих дочерей заживо! Убью, мерзавка ты этакая! Закопаю тебя зажива как арабы в старину! — орал я избивая свою дочь, схватив её за горло и пиная её, куда попало. Она кричала, что она не воровка и что не знает ни про какие серьги. Её слова еще больше раздражали меня, и я стал бить её еще сильнее. Изо рта у Латифы просочилась кровь. Потом она умолкла. Тут прибежали соседи. Прибыла милиция и врачи скорой помощи. Осмотрев Латифу, врачи оказали ей первую медицинскую помощь и увезли в больницу. Милиция стала допрашивать понятых, заполняя какие-то бланки.
В этот момент приехала черная машина БМВ, и из салона автомобиля вышла Сопонгуль, которая обвиняла мою дочь в воровстве.
— Только этого не хватало — подумал я.
Но подойдя к нам поближе она начала просить прощения:
— Я прошу прощения товарищ Тырдылдынов, не надо винить дочь. Мои золотые серьги с бриллиантовыми украшениями нашлись. Оказывается, я положила их в фарфоровую вазу, которая была в серванте — сказала она.
Я хотел было наброситься на неё и бить, куда попало, но милиционеры, заломив мне руки, запихнули меня в багажник милицейской машины и увезли в отделение милиции.
Вскоре я услышал страшную весть о том, что моя дочь скончалась в реанимации. Там, в темном подвале, меня укусила какое-то насекомое, у меня на руках появились язвочки. Потом они превратились в большие красные язвы и начали гнить. Осмотрев меня, врачи заявили милиции, что меня нужно срочно госпитализировать. По их заключению у меня началась гангрена на руках. Меня увезли под стражей в клинику, и там ампутировали мне обе руки. Видимо, Бог покарал меня за содеянное — грустно завершил свой рассказ убийца Тырдылдынов Чигильягмо Культозанувуч.
105 глава Белые розы в декабре
В тот день врачи выписали Фариду из больницы.
— Ты просто ангел в белых валенках, Фарида! — пошутил Гурракалон, указывая на её загипсованные ноги, похожие на валенки, чтобы как-то приободрить супругу в эти тяжелые дни.
— Ну, зачем же Вы так, Гена? Нехорошо смеяться над больными — сказала Светлана Николаевна, помогая Фариде подняться с больничной койки. Лариса подала ей костыли.
— Да Вы не обращайте на это внимания, он у меня шутник — сказала Фарида, слабо улыбаясь.
— Ну, вот, видите, Светлана Николаевна, у Фариды есть чувство юмора. За это я и люблю её — сказал Гурракалон.
— И Ларису тоже — сказала Фарида. И добавила шутливо:
— Если Ларису обидишь, я проучу тебя вот этими костылями, альфонс несчастный — сказала она, угрожая костылями.
— Конечно, конечно, милая, об этом и речи быть не может. Я вас обеих люблю больше жизни! — весело заулыбался Гурракалон.
Услышав эти слова врач с медсестрой ахнули.
— Это как понимать, у него две жены что ли?! — спросила врач.
— Не две, а целый гарем — ответила Фарида.
Врач, которая тоже была женщиной с юмором, продолжала:
— Тогда вы должны тщательно проверить, нет ли у него ещё куча жён и детей.
— Да, Вы правы, доктор. От него всё можно ожидать — сказала Фарида.
— Ты, это самое, милая, не снимай эти гипсы даже после полного выздоровления ног. Они очень идут тебе. Я советую это тебе как сапожник четвертого раздряда. Смотри, какая на тебе прекрасная белая обувь! В такой обуви можно шагать как модель по подиуму на выставке мод — продолжал шутить Гурракалон.
— Шайтан! Чертёнок ты этакий! — сказала Фарида, смеясь. Лариса тоже засмеялась.
С такими шутками они вчетвером, поблагодарив врачей, покинули больницу. Они поехали на такси в центр совхоза «Истиклол» Комсомолобадского района. Гурракалон сидел на заднем сидении между своими любимыми и преданными женами. А Светлана Николаевна сидела впереди. По дороге она заговорила первой:
— Какая красивая экзотическая страна! Я просто потрясена и даже влюбилась в Узбекистан! Жаль, что мне пока не удалось увидеть своими глазами розу из ваты, это чудо-растение, цветущий хлопчатник, который вы обещали показать мне, Геннадий. Конечно, я понимаю, в этом нет вашей вины, так как временем правит поздняя осень, и хлопковые поля, наверное, давно уже вспахали, собрав урожай — сказала Светлана Николаевна.
— Да, нет, что Вы, Светлана Николаевна, у нас студенты, школьники, пенционеры и даже маленькие дети тоже будут собирать хлопок до конца декабря! Так что Вы не только своими собственными увидите глазами хлопчатник, но и даже сможете потрогать его — сказал Гурракалон.
— Да? Ну, тогда мои мечты почти сбылись, слава тебе, Господи — обрадовалась Светлана Николаевна. Какая романтика! Студенты и ученики средних школ собирают белые розы на бескрайных полях солнечного Узбекистана! А у нас в России такого нет. Студенты редко выходят из аудитории. Бедные учатся, учатся, просто ужас — сказала Лариса.
— Лишние знания вредят здоровью. Мой дед как-то говорил, что если человек беспрестанно занимается чтением книг, то его голова может лопнуть от напряжения. После этого я перестал читать книги и в результате я стал сапожником — сказал Гурракалон.
Услышав это, таксист захохотал.
— Не смейтесь, таащ шафер, Вам нельзя смеяться. Дорога туманная и скользкая. Мало ли, что может случиться. Если Вам жить надоело, то мы ещё хотим жить — сказал Гурракалон, рассмешив пассажиров и таксиста.
Когда машина выехала на проселочную дорогу, Гурракалон попросил водителя остановить свой тарантас на обочине. Таксист остановил машину, и они вышли на свежий воздух. За тутовыми деревьями, которые росли вдоль дороги, простиралось хлопковое поле.
— Вот, дорогая Светлана Николаевна, можете бесплатно полюбоваться хлопковым полем — сказал Гурракалон и, словно экскурсовод, который показывает туристам достопримечательности туманного Лондона, сидя с микрофоном в руках в салоне двухэтажного автобуса, повел их в хлопковое поле.
Светлана Николаевна, увидев хлопчатники своими глазами и потрогав белоснежный коробок, была в восхищении, как туристка, которая приехала из далекого края в Самарканд и своими глазами увидела старинную экзотическую усыпальницу полководца великого Тамерлана.
— А вот и наши герои — сказал Гурракалон, указывая на двоих тощих школьников, сборщиков хлопка. Они сидели в кустах хлопчатника, и, как первобытные люди, камнями разбивали нераспустившиеся коробочки и вытаскивали из них несозревший хлопок.
Школьники пугливо посмотрели на Светлану Николаевне, думая, что она — большая начальница из райкома, которая возглавляет высокую комиссию.
— Бог в помощь, ребятки! Почему вы в одних рубашках при таком холоде? Не боитесь простудиться? И почему вы камнями разбиваете не созревшие коробки? Собирали бы распустившийся пушистый хлопок? — сказала Светлана Николаевна.
— Давайте, я переведу Ваши слова, Светлана Николаевна. А то они не знают русского языка — сказал Гурракалон.
— Не стесняйтесь, ребята, и не бойтесь — успокоил школьников Гурракалон — мы не члены какой-то там комиссии. Светлана Николаевна приехала из России и интересуется вашей работой.
— Эти два школьника оказались родными братьями, и один из них, который выглядел постарше, стал отвечать на вопросы Светланы Николаевны.
— Мы разбиваем несозревшие коробки хлопчатника, потому что на полях не осталось хлопка. Но наш директор школы и классный руководитель заставляют нас найти любимы способами хлопок. Вот мы и собираем остатки урожая, который находится в коробочках. Говорят, что нам будут платить за хлопок, который мы собираем, но мы с начала сезона еще ни копейки не получили. Но надеемся получить. Мы должны помогать маме, которая лежит дома больная. Отец наш уехал в Россию на заработки, где работает гастарбайтером на мусорной свалке. Но говорят, что отец по уши завяз в долгах, и поэтому не присылает нам денег. По этому мы в одних рубашках при таком холоде, тетя. Дома нечего есть. Мы с братишкой утром съели последние куски хлеба — сказал школьник.
