Ганс Носсак - Избранное
Итак, марш протеста наших дам, который начнется на Кайзерштрассе, пройдет мимо памятника Гёте, Франкфуртерхоф и Гауптвахе, выйдет на Цейльштрассе и, наконец, пересечет площадь Либфрауэнберг и двинется к Рёмеру. Классический маршрут и не слишком длинный для наших дам на высоких каблуках. В первых рядах — дамы экстракласса в собственных «мерседесах», без устали сигналя; эти перлы нашего общества всенепременно должны принять участие в марше. И они наверняка примут участие, можно не сомневаться. Не из коллегиальности, нет, упаси боже, просто эта проблема касается их еще больше, чем их пеших товарок. Нельзя ли, например, исключить стоимость «мерседеса», поскольку машина связана с профессией, из суммы, облагаемой налогом? Недопустимо же, чтобы работающие налогоплательщицы, полноправные гражданки, были ущемлены в своих интересах по сравнению с каким-нибудь промышленным магнатом, это неслыханно! Вам, как юристу, следует взять себе это на заметку, такой устарелой несправедливостью должны наконец заняться и ученые.
Да, главное, и это определит наш успех: марш протеста будет проходить в высшей степени благопристойно. Скажем даже, благонравно. Пусть каждый почувствует, что речь идет о жизненно важных проблемах, об основных законах. Все, до самого Карлсруэ[38], должны это почувствовать. И разумеется — об этом можно и не упоминать, — никаких обнаженных тел, никакого секса, пусть этим пробавляются кино да иллюстрированные журналы, для нас это интереса не представляет. Длина юбок точно в соответствии с требованиями моды. Элегантность — да, но не экстравагантность. Впрочем, такие вопросы мы можем спокойно препоручить нашим дамам. Какая бурная распродажа начнется в салонах мод в преддверии марша! Парикмахерам придется работать сверхурочно. Какое увеличение оборота, трудно себе представить! Преодоление экономического кризиса! Банкиры сразу же навострят уши.
Убежден, они заблаговременно забронируют пользующиеся спросом стоянки, откуда удобно наблюдать процессию. Возможно, стоянками начнут спекулировать. Однако всякая индивидуальная реклама должна быть строжайше запрещена. Как, например, кивок той или иной дамы кому-нибудь из возможных клиентов или наоборот. Это вызовет скандал, вмешается полиция. Ну а на Рёмере, где процессия начнет распадаться, можно, пожалуй, дозволить ярмарку с продажей сосисок, с тирами — там наши дамы смогут выиграть говорящую куклу — и с качелями, на которых взлетают юбки. Этим мы не нарушим ни единого табу. Малая толика фольклора не помешает, но все в меру. Да, а что до музыки, то без нее никак нельзя! Понятно, не Баденвейлеровский марш[39] и никаких национальных гимнов, имея в виду международный характер протеста наших дам, как бы ни было соблазнительно исполнить «Марсельезу». Можно даже пригласить смешанную капеллу — свирели и гармоники, она возглавит шествие. И почему бы ей не исполнить такие добрые старые песни, как «Мне пора в поход…» и «Прости-прощай, родная сторона»? Они вполне подойдут, в этом вопросе нам нельзя придерживаться своих вкусов, мы обязаны помнить, что наши дамы крайне консервативны. Да, а когда на Рёмере участники процессии начнут расходиться, можно исполнить «Всем сердцем я служу тебе». Торжественно, в темпе хорала. Вполне уместно. Это свидетельствовало бы о готовности налогоплательщиц служить отечеству и доказывало бы, что они требуют всего-навсего налогового равноправия.
Кстати, раз мы заговорили о равноправии: на стороне наших дам будут, естественно, художники и писатели, они точно так же заняты тяжелым трудом где-то на периферии общества, не имея прав ни на уменьшение налогов, ни на обеспечение в старости. Надо, чтобы транспаранты были написаны известными художниками. Никаких обнаженных грудей или голеньких попок! Подобная профессиональная обыденщина не соответствует серьезности момента. Быть может, там и сям хорошенький пупок, это еще допустимо, но в принципе я скорее за известную ремифологизацию, она куда привлекательнее, к тому же в ней есть потребность. Большие надежды возлагаю я на поэтов. Их гимны будут предложены для всеобщего обсуждения в литературных отделах газет и журналов.
Но все это лишь наметки. Советую вам, организуя это мероприятие, поначалу сосредоточить свое внимание на теме увеличения оборота. В проспектах следует как можно чаще употреблять такие слова, как «индекс котировки акций», «доход с ценных бумаг», «помещение капитала», «потребительские товары» и тому подобное. Нам необходимо завоевать доверие биржи, и притом не какими-то там махинациями, а с помощью кулисы. Речь ведь идет не только об отдельных отраслях промышленности — таких, как производство дамского платья и косметики. Я упоминал уже автомобильную промышленность. Кроме того, гостиничное дело, да и рестораторы будут заинтересованы, а за ними стоят мясники, а за мясниками — сельское хозяйство, импорт и экспорт. Для всего этого опять-таки нужны машины и суда. Авиакомпаниям придется фрахтовать дополнительный самолеты, не только из-за притока иностранцев, нет. Ввиду внезапного увеличения спроса возникнет необходимость приглашения подобного рода дам из-за рубежа. Отчего не разрешить им попользоваться нашей идеей? В благодарность они распространили бы ее по всему миру. Мало того, осторожно и без намека на антивоенную тенденцию можно с успехом прибегнуть к таким выражениям, как «ненасильственные действия» и «мирное проникновение». Однако такие библейские изречения, как «мир на земле и в человеках благоволение», я бы пока что не рекомендовал. Надо избегать всего, что попахивает частицей «анти».
Ах, и все это во Франкфурте! Представьте себе только: город Гёте и Ротшильда, идея синтеза издавна носилась в воздухе. Наконец-то приспело время.
Кое-кто возразит, что мы якобы рассоримся с франкфуртскими домохозяйками. Вот вам при-мер того, как психологи запутываются в сетях собственных абстракций. Разумеется, каждая домохозяйка, встретив соседку на лестнице или в лавке, непременно скажет: «Слыхали? Ну, разве не возмутительно?» И безусловно, они не станут приветствовать наших дам на улице, когда те прошагают мимо, этого мы, понятно, не дождемся. Но пылесосы они выключат, и электростанция зарегистрирует, без сомнения, что потребление электроэнергии в этот час заметно сократилось. Не так, кстати сказать, велики потери, а убыток будет стократ возмещен. Мало того, домохозяйки притаятся за гардинами, внимательно и критически наблюдая за процессией. Ведь приходится быть на уровне века! Кто же добровольно сойдет с дистанции? Все это само собой разумеется, тем не менее в проспектах можно заблаговременно намекнуть, что особенно, и в первую очередь в смысле налогов, ущемлены интересы тяжко и беззаветно трудящейся домохозяйки. Необходимо на основании статистических данных довести до всеобщего сведения, например, ежедневный километраж домохозяйки, работающей по дому, сравнив его с километражем наших дам на улице. Можно бы осторожно намекнуть, что если уж речь зашла о проституции, так прежде всего именно домохозяек беспощадно эксплуатируют, используют и проституируют. Надо бы направить в газету читательские письма о «праве женщины на счастье и нежность». Необходимо ввести наконец и у нас в высшей степени полезный американский аргумент «душевная жестокость». Уж с ним-то мы дел наворочаем.
Нет, мой друг, домохозяйки меня не беспокоят, загвоздка совсем в другом, и, если мы не найдем решения, нашему начинанию грозит провал. Я битый час урезонивал Нору и ее товарок, подсевших к нашему столу. Приятели этих дам тоже сидели с нами. Все разумные деловые люди, без иллюзий, пекущиеся о собственной выгоде. Нашему брату легче дышится среди них, в этой далекой от всякого романтизма атмосфере, и, несмотря ни на что, он вновь верит в будущее. Так нет же! В этой среде натыкаешься на такой консерватизм, что можно в отчаяние прийти. У нас уже есть космонавтика, у нас уже есть гормоны, у нас уже есть диалектическое понимание истории и хитроумные компьютеры, обеспечивающие нас как положительными, так и отрицательными ответами, все в высшей степени прогрессивные вещи… так нет же! В этой среде люди так возмутительно консервативны, что и нынче еще предпочитают современной методике допотопный образ действия, уместный тысячу или пять тысяч лет назад. Если бы речь еще шла об историзме, об эффективном в известном смысле использовании исторических костюмов, это можно было бы понять… так нет же! В этой среде фанатически придерживаются своей веры. Это действует удручающе. Чувствуешь себя дурачком. Мои рассуждения Нора и всерьез-то не приняла.
Да, мой друг, если уж трудиться во имя развития, так не было бы это благодарной для вас задачей?
Но поговорим об Эдит…
13Не следует забывать, что записывается этот разговор едва ли не полтора года спустя. И прежде всего, что протоколист, перепуганный внезапным заявлением — «Поговорим об Эдит», — и представить себе не мог, что Ламбер вскоре скончается. Смерть Ламбера и чувства, которые она разбудила, в корне изменили воспоминание об этой сцене. Кроме того, протоколисту в ту пору был еще неизвестен ламберовский опыт самотолкования, разбор которого, найденный в его бумагах, под названием «Нежелательные последствия» присоединен к этим запискам, ибо в нем по меньшей мере заключена попытка объяснить, какими видели себя Ламбер и его поколение и почему они всячески затушевывали свое изображение, едва она начинало вырисовываться. В сочинении этом встречается парадоксальная фраза: «Нам требуются информаторы, умеющие держать язык за зубами», — фраза, которую с тех пор протоколист не в силах забыть. Если протоколист верно понимает эту фразу, то Ламберу в ту пору было далеко не просто, посвятив столь пространное отступление Норе, внезапно вновь заговорить об Эдит.
