Мари-Клер Бле - Современная канадская повесть
Камешки в кармане впились в бедро, лежать стало неудобно. Андре вынул камешки, разложил перед собой поверх справочника.
Ничего особенного — кристаллический сланец. Должно быть, там, откуда Синичка приволокла песок, полно таких. Иногда в них вкраплены зерна граната. А эти так, ерунда. Кусочки обычного сланца.
Андре с размаху стукнул камешком по раме железной кровати. От камня откололся кусок; на поверхности скола оказалось окаменелое насекомое.
— Ишь ты! — Андре привстал с кровати, любуясь своей находкой.
— Эй, Андре, чего делаешь? — В дверях стояла Доди Роуз.
— Посмотри! Кембрийский трелобит! Он жил здесь миллионов пять лет тому назад, когда повсюду тут был океан.
— Господи, еще чего не хватало! Океан!
— Да ты посмотри, посмотри!
— Чушь какая. Козявка она и есть козявка. Чего так рано дома?
На Доди был яркий оранжево-голубой цветастый купальник-бикини. Взглянув на нее, Андре почувствовал, как его с ног до головы обдало жаром. Он притянул Доди к себе.
— Иди ко мне…
Доди увернулась.
— Ишь! Только о том и думаешь. Жара — нет сил, даже в купальнике у плиты вся запарилась, а он…
— Будто ты не для меня вырядилась!
Доди мотнула головой, как отряхивается от воды кошка, откинула назад длинные светлые волосы и шлепнула ладонью по бедру, прихлопнув комара.
— Комары проклятые! Проклятая жара! Ребенок орет весь день, минут десять только, как успокоился, играет.
Доди прошлась по комнате, с брезгливостью косясь на стол, заваленный грязными тарелками, и повторила:
— У плиты вся запарилась, а тут еще комары проклятие. — Она хлопнула себя по шее.
— Чего это все белые звереют от мух и от комаров? Или от погоды — с погодой-то ничего не поделаешь: какая есть, такая есть.
— Хоть бы сетки повесили от комаров. У нас Альберт кругом понавесил. Может, зайдешь ко мне, пивом угощу?
Доди заметила на кровати справочники, взяла в руки, принялась разглядывать.
— Это еще что такое?
— Может, пойду учиться на геологический.
— Врешь! — В голосе Доди слились изумление и недоверие.
Задетый, Андре вынул конверт с аттестационным листом, метнул ей. Доди смерила Андре косым взглядом, подняла упавшую на пол бумагу и, молча, шевеля губами, прочла. На лице Доди заиграла вдруг хитрая и несколько злорадная усмешка.
— Слушай… Знаешь что? — Она прыснула. — А я ведь не доучилась.
— Не доучилась?
— Ага. Учительница засекла меня на автостоянке с одним парнем… Мы с ним в машине на заднем сиденье развлекались.
— Да уж, с сестрой Бригиттой от такого сразу может удар приключиться!
Оба покатились со смеху.
Доди утерла глаза тыльной стороной ладони и с ненавистью произнесла:
— Черт бы побрал эту школу! Ну ладно, пошли. А то комары меня сожрут совсем.
На крыльце Доди остановилась, обернулась к Андре.
— Ты что, серьезно насчет этого… как его там, технического училища, что ли?
— Не знаю. Отец Пепэн говорит…
— Опять отец Пепэн! — фыркнула Доди. — Вот уж барахло старое! Ну куда тебя несет? Работа есть, и я покуда под боком. Тут Альберт какой-то договор подписал. Надолго, до января. Южнее Эдмонтона дорогу строят. Вряд ли он часто будет по триста миль по субботам до дома отмахивать ради одной ночи.
VI
Прошло две недели, и все это время Андре жил как в лихорадке: его кидало от радости к отчаянию. Работал каждый день, каждую ночь ходил к Доди, подолгу листал справочники, раздумывая, как же быть. И никак не мог решиться пойти к священнику, не знал, что сказать.
Как-то воскресным утром Андре осторожно, боясь разбудить Доди, скользнул с кровати. Узнав, что он собирается к обедне, Доди подняла его на смех. Только Андре потянулся за брюками, как ее рука с силой обвила ему шею, острые зубы вонзились в спину.
— Вот так-то лучше, — сказала Доди, притянув его обратно. — Интересно, куда это ты вздумал бежать?
— Пусти, Доди. Мне надо…
— Надо? Что значит «надо»?
— Пусти, говорю.
— Ну уж нет! Никуда я тебя не пущу. Надо ему! Есть кое-что и поважнее.
— Все, хватит! — отрезал Андре, отрывая руку Доди от шеи.
— Выходит, поутру уж и мочи нет? — со смешком процедила Доди.
В Андре вскипела ярость.
— Тьфу ты! Сказал же, конец!
Доди расхохоталась.
— Ах ты боже мой! Устал? Бедный пупсик… — пропела она с издевкой.
— Да заткнись ты, к чертям собачьим! Надоели твои шуточки…
— Ах так, надоели? — Доди рывком села в постели. — Сам убирайся к чертям собачьим. Это мне надоело кормить тебя, спать с тобой, да еще выслушивать всякие бредни про геологию, биологию и пес его знает про что еще!
— Что? «Геологию, биологию и пес знает что еще»? Да куда тебе до этих наук! Даже в уме не можешь сосчитать, сколько кассирше платить.
Доди спрыгнула с кровати, схватила со стола справочники и запустила ими в Андре.
— Забирай этот мусор и проваливай! — злобно крикнула она, указав ему на дверь. — Ублюдок метисский! Все вы такие — пыжитесь, из кожи вон лезете, а потом все равно тебе ведь на пособии куковать, клозетной бумаги и той не купишь, картинки из журнальчиков все повыдергаешь!
Андре схватил куртку, сгреб справочники и, хлопнув дверью, ринулся вон из хибары. Захотелось перебежать прямо через дорогу — и в лес, но утро было хмурое, промозглое. Ночью прошел дождь, с деревьев капало. В воздухе пахло осенью. О том, чтоб пойти сейчас домой, не могло быть и речи, к обедне — тем более. Андре побрел к центру поселка. Может, гостиничное кафе уже открыто.
В кафе было тепло, пахло крепким, только что заваренным кофе, тостами, поджаренной свиной грудинкой. Дочь хозяина Дюпэ, Женевьева, хлопотала за стойкой. Андре знал ее с первого класса, вместе учились. Женевьева подняла глаза и, увидев Андре, заулыбалась и сказала запросто, по-приятельски:
— Привет, Андре! Что, к обедне не идешь?
— Нет, не иду.
— И я. Сегодня с утра работаю. Чего тебе дать?
— Дай кофе. Еще тостик и джему, пожалуй.
— Сейчас их обслужу и подойду. — Женевьева взяла с подноса кофеварки чашечку кофе, поставила перед Андре. — Минутка есть?
— Найдется. Спасибо. — Андре опустил в чашечку три полные ложки сахару, налил сливок, потом сидел и смотрел, как сливки кружатся по поверхности кофе. Ярость все еще кипела в нем.
Дура Доди, дура, дрянь паршивая! Ублюдком сколько раз обзывала, а я все терплю! Только и знает измываться… будто я против нее идиот плюгавый… мол, куда мне до нее… хоть и балуюсь с ней, а ведь не дай бог Альберт меня с ней застукает… Чтоб ей пусто было! А вдруг захочет мне отомстить? Андре отхлебнул кофе. Огненный глоток жаром ожег все внутри. Замер в желудке — вот бы такое тепло да навсегда!
Женевьева подавала грудинку и пирожные сейсмологам, постояльцам гостиницы. Сейсмологи переговаривались, заигрывали с Женевьевой, время от времени взрываясь громоподобным добродушным гоготом.
От запаха жареной грудинки у Андре слюнки потекли.
Надо же, счастливые! Сыты, обуты-одеты, при машинах роскошных. Уж конечно, бабы у них обалденные, это точно. Красотки. Как… ну хоть как Женевьева.
А ведь она ко мне всегда по-доброму. И в церкви, и в школе тоже. Интересно, ну а если бы… Ишь, дубина, размечтался! Разве старина Дюпэ со своей старушенцией позволили б дочке якшаться со всякими ублюдками?
Хотя я внешне в общем ничего. Андре рассматривал себя в зеркале над стойкой. Говорят, вполне бы мог за белого сойти, за смуглого только. Зубы у меня ровные. Ладно, хватит дурака валять! Подумаешь, зубы ровные! Ну и что из этого?
Андре вынул из кармана куртки оба справочника, разложил перед собой на стойке и вновь принялся перелистывать.
Эх, разузнать бы поподробней, как там у них на самом деле, — да когда, уже вот говорить надо, что решил. А то папаша Пепэн такой цирк мне завтра устроит…
Андре настолько ушел в свои мысли, что, когда Женевьева принесла ему тостик, даже вздрогнул от неожиданности.
— У тебя университетский справочник? Надо же! Отец Пепэн мне рассказывал про твои успехи.
— Ну а твои как дела?
— Ничего. Приняли на курсы медсестер при центральной университетской больнице Альберты.
Эта — в медсестры, Крамли — в доктора. А я, у кого башка варит, прямо скажем, получше, почесываю себе за ухом да ублажаю Доли Роуз. Нет, если сейчас же не приму решения, так и будет, как насулила Доди, — придется куковать на пособии, на клозетную бумагу и ту не хватит…
— Послушай, Андре, а ты куда будешь поступать?
— На геологический. Полезные ископаемые изучать. В Технологический институт Северной Альберты — слыхала про такой?
Неужто это я говорю? Быть не может. Вот это да.
