Дмитрий Дмитрий - Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010
6 июля 2006 г.
Вчера с Ольгой попраздновали 25-летие нашего сына Максима. Он в городе со своей девушкой. Ольга выпила шампанского, я безалкогольного пива. Абрикосы, черешня, клубника. Хочу встретиться с Максом и серьезно, по-мужски, поговорить. Учится в аспирантуре и работает неделя через неделю геодезистом на строительстве трубопрокатного стана в Колпине — Скворцов устроил. Но что такое «учится в аспирантуре» мы знаем, проходили. Не потратил бы впустую молодые годы…
10 июля 2006 г.
Игорю Логвинову:
Игорь, привет! Угадал: живу на даче и пишу. Но не только. Ездил с приятелем на рыбалку, на залив, взяли 10 кг лещей — ловили с лодки. Обалдел от рыбацкого счастья! Читаю тебя с удовольствием — Поляков не прогадал, взяв тебя в штат! Поздравляю вас обоих и читателей ЛГ! Собираюсь в начале осеннего сезона провести в ЦСЛК круглый стол по современной драматургии. Может, у тебя будет оказия?
Пиши, не пропадай!
Твой Д. К.
С 17 по 23 июля 2006 г.
Был в поездке — ездил продавать крымское «поместье» в Феодосии, наш маленький домик на горе Тёпе-Оба. Продал. Ольга категорически отказалась ездить в отпуск на юг и лазать по несколько раз в день на гору. Сначала деликатно молчала, понимая, как я радуюсь югу и морю. Потом стала пыхтеть.
Цены выросли, и наша будка, которую мы покупали за 250 долларов, ушла за 3500 евро.
Вот и мы с Ольгой стали спекулянтами недвижимостью!
После поражения на Куликовом поле Мамай бежал в Крым, в Кафу, сиречь Феодосию, где был убит соперниками в следующем 1381 году. Видимо, сам князь Кият Мамай был не татарского, а половецкого происхождения, но женат он был на дочери хана Бердибека из царственного рода Чингизидов.
Вот туда, где убили Мамая, я и ездил, на гору Тёпе-Оба, где у нас был домик с садом. А теперь мы его продали.
С этим Мамаем и моим небесным покровителем Дмитрием Донским, который его разбил в 1380 году на Куликовом поле, тоже интересно. У них — побежденного и победителя — через несколько поколений будет общий потомок — первый русский царь Иван Грозный. По отцу Иван Грозный восходит к победителю Куликовской битвы святому Благоверному великому князю Димитрию Донскому, а по материнской линии — к золотоордынскому темнику Мамаю, потерпевшему тогда сокрушительное поражение на Дону.
Таким образом, завоевание царем Иоанном Васильевичем Грозным Казанского и Астраханского царств, явилось не только геополитической задачей, но и семейной — возврат наследия Чингисхана, с которым Грозный через супругу своего пращура имел кровное родство. Это я вычитал в Интернете, когда готовился к поездке.
В поезде Петербург — Феодосия, в нашем купе, парень наркоман чуть не отдал душу Богу. Я заметил его открытые в дневной дреме глаза, стал тормошить, нашли врачей, сдали в Белгороде, перед самой границей, в скорую помощь. А с виду — приличный парень, саксофонист. Ехал в Коктебель на халтуру, на каждой остановке ходил курить с железной трубочкой. Саксофон и сумки мы сдали под опись скорой помощи. Второй экземпляр оставили проводнице. И моя книжка «Чикагский блюз», подаренная парню, тоже попала в эту опись. Может, найдет меня потом, позвонит?
Елизавета, дочка Ирины Гурьевой-Стрельчунас, восьми лет, когда ее папа-француз, деликатно сказал, что теперь он будет жить с другой тетей, дескать, так многие живут, плюнула в его сторону, поддала ему ножкой и сказала, что он ей больше не отец. Повторяю: восьми лет девочка! Врач-психолог, наблюдавший девочку с пяти лет по поводу якобы слабоумия, узнав о ее поступке, сказал, что прогресс налицо.
Ирина с Елизаветой тоже оказались в эти дни в Феодосии, они каждый год ездят туда — Ирина родилась в Феодосии, работала в музее А. Грина, там похоронены ее родители.
А наши с ней литовские прадеды, георгиевские кавалеры, погибшие при крушении царского поезда в 1888 году, лежат в питерской земле. Пару лет назад я возил их на это заброшенное католическое кладбище, где стоит лишь костел работы Бенуа.
Странные бывают поводы к дружбе — например, дружба предков, которых ты никогда не видел и не знал. И какое-то душевное тепло идет сквозь века и теплит твою душу, и Ирина с дочкой Елизаветой мне не чужие люди. Даже Ольга не ревнует, понимает.
7 августа 2006 г.
В фантасмагорической повести «Бесплатное кафе» будет неясной ориентации церковь, в которой поют «Калинку-малинку», репертуар Пугачевой, и т. п. Тарелочные сборы собирают лица с персидскими глазами в камилавках — требовательно смотрят на прихожан, не уходят, пока на тарелку не положат деньги, строят понукающие гримасы… Молебны за здравие имеют свою шкалу цен — в зависимости от сложности просьбы, обращенной к богу. Эту сложность и цену вычисляет на калькуляторе специальный человек в строгом пиджаке и шляпе…
Вчера вновь ездили на лодке брать лещей с Сергеем Алешиным. Взяли штук семь-восемь, плюс разной другой рыбы. Всего — 12 кг на двоих. Мне не везло — я поймал всего одного леща, но Серега отвалил мне весомо.
14 августа 2006 г.
Пару дней назад закончил рассказ «Грустный июль». Дал почитать Ольге — обревелась. И я плакал, когда писал. Отослал Евгению Каминскому — он вернул с небольшими изъятиями, как он выразился — убрал лишнее. Прочитал — не плачу. В чем дело, что он убрал? Вроде мелочи — одно-два слова на эпизод. А эффект потерялся. Почему?
17 августа 2006 г.
Делаю разную мелочевку для газет, журналов, сборников. Работаю с блокадными железнодорожными записями. Лето сухое, теплое, трава едва растет, газонокосилку выводил всего три раза.
Попал в отборный список Всероссийской литературной премии им. Александра Невского с «Записками ретроразведчика». Учредители премии — Союз писателей России и компания «Талион», которой отдали наш сгоревший Дом писателей.
От Сергея Шурлякова:
Уважаемый Дмитрий Николаевич, ‹…› работая над родословной своей семьи, столкнулся с одним документом, где наши далекие родственники пересеклись. Текст его привожу ниже:
Свидетельство Ионицы Опря (80 лет): «Священник Димитрий Бежан (мой дальний родственник. — С. Ш.) действительно имеет пристрастье к пьянству, ходит в корчму и пьет в оной хмельные напитки; когда же именно был священник Бежан пьян и ходил в корчму, он Опря определенно сказать не может, кроме помнит, что сего года 1 генваря вечером был священник в корчме где и пил вместе с случившимися тамо жителями вино. С людьми священник Бежан точно ссорится как сие случилось с Георгием Бузнею на сельской улице прошлого 1834 г. в сентябре месяце… («О разных предосудительных поступках Ясского уезда села Кучой священником Димитрием Бежаном в пьяном виде чинимых. 24 января 1835 г.». Государственный Архив Республики Молдова. Ф. 208. Оп. 2. Д. 1440. С. 9.
Конечно, это не славный исторический факт, но, может быть, Вам пригодится.
Кстати, в моих поисках по Бессарабии мне также помогает уважаемый профессор Евгений Александрович Румянцев
С уважением, Сергей Шурляков.
Сергею Шурлякову:
Уважаемый Сергей! Вы меня порадовали до умилительных слез! До чего мне приятно, что наши предки пересекались и по пьяному делу ссорились! Они живы в нашей памяти, и мы живы — цепочка тянется через века, это классно! Румянцеву — низкий поклон от меня! Большой души человек! Отменный специалист! Удачи Вам!
P. S. Напишите о себе хоть немного. Может, сойдемся когда-нибудь, выпьем, как деды завещали, побузим…
P. P. S. «…Наша жизнь начинает пеленаться в бумажки еще до появления на свет Божий. Если собрать все личные дела, анкеты, справки, рекомендации, письма, телеграммы, поздравительные открытки, почетные грамоты, сигналы, донесения и проч., и проч., то у каждого из нас окажется увесистый чемоданчик, а у некоторых и не один. С этим багажом нам и суждено предстать перед потомками…» — из моего эссе «О, наши личные дела!» И наши предки тоже попадали «в переплет» — архивный!
Дмитрий Каралис.
21 августа 2006 г. Зеленогорск.
На участке стараниями Ольги образовалась кошачья ферма. Уже четвертое или пятое поколение: приносят котят, уходят, приходят, рассеиваются, кто-то остается. По вечерам играют на площадке молодняка — лезут по стволу можжевельника, привисают к висящему, наскакивают друг на друга, прыгают на мать и тетку, кувыркаются в песке. Ольга всем дала имена: Рыжик, Персик, Путя (путешественник, залезший в рулон линолеума и провалившийся потом в цементное кольцо под домом), Котя, Серыш, Чернышка…
Сухим кормом из мисок хрустят, сосиски берут, а в руки не даются — дикие. Мечутся от меня с таким испугом, словно я на их глазах зверски истребил тысячи их собратьев, а не кормил все эти многочисленные приблудные поколения…
