Екатерина Вильмонт - Два зайца, три сосны
«Увы, сомненья нет, влюблен я, влюблен как мальчик полный страсти юной! — замурлыкал он из любимого „Онегина“, — „Пускай погибну я, но прежде я в ослепительной надежде вкушу волшебный яд желаний, упьюсь несбыточной мечтой“… Ну, нет, несбыточные мечты меня уже не привлекают, староват я для них, а вот волшебный яд желаний, как говорится, никому не возбраняется…
* * *Утром, проходя к себе в кабинет, он обратил внимание? что книга, которую он оставил на том же месте, исчезла. Приняв несколько посетителей и уладив два неотложных вопроса, он вызвал к себе секретаршу.
— Янина Августовна, можно задать вам один неслужебный вопрос?
— Разумеется, Матвей Аполлонович!
— Знаете, я вчера тут засиделся допоздна, а когда уходил приметил у вас на столе книжицу…
— Какую книжицу?
— Да какой-то, судя по всему, романчик…
— И вы решили, что я читаю в рабочее время? — испугалась Янина Августовна.
— Да боже упаси, пока вы справляетесь со своей работой, мне все равно, чем вы занимаетесь в свободные минуты, я не деспот, вы не заметили?
— Заметила, конечно, — залилась краской пожилая дама, — но что вас тогда интересует?
— Вы знаете эту писательницу?
— Ну, я с ней лично не знакома, но стараюсь не пропускать ее книг, очень хорошо пишет, легко, изящно, с юмором…
— С юмором, говорите?
— Да, знаете ли, иной раз настроение дурное, или что-то болит, возьмешь книгу Миклашевской и настроение улучшается.
— Рекомендуете прочитать?
— Да нет, это не мужское чтение. Вам наверное неинтересно будет. Там никто никого не убивает, не взрывает, просто женские истории. Матвей Аполлонович, простите мою нескромность, но почему вы вдруг заинтересовались?
— Дадите почитать?
Я с удовольствием, но это новая книга и у нас тут очередь… Я оставила ее на столе для Гали, после Гали обещала Раисе… Но если хотите, я завтра принесу вам что-нибудь другое… просто как-то странно…
— Да нет, спасибо, дело в том, что я на днях столкнулся с этой дамой на улице, вернее, на дороге, а вчера вдруг узнал ее на обложке, все чрезвычайно просто. Спасибо за информацию, Янина Августовна.
Видимо надоела ему его Арина, подумала про себя секретарша, недолюбливавшая жену патрона за недостаток аристократизма. Впрочем, этим страдали почти все люди, окружавшие Янину Августовну, за исключением, пожалуй, только Матвея Аполлоновича, чей баронский титул грел сердце пожилой дамы, в роду которой были Радзивилы, что в молодые ее годы приходилось тщательно скрывать.
* * *Я встала ни свет, ни заря, приготовила вполне изысканный завтрак, к счастью в доме была банка хорошей икры, накрыла стол и поехала за сестрой. Я была рада, что сегодня мы сможем пообщаться спокойно. Не исключено, что неприятная отчужденность, возникшая вдруг посреди обеда, исчезнет.
Ровно в десять я стояла у нужного подъезда и через одну минуту Юлька вышла с роскошной дорожной сумкой.
— Привет, Олесенька!
— Привет! Можем ехать? Проверь, билет не забыла?
— Нет, все в порядке. Надеюсь, мать меня там не ждет?
— Юль, по-твоему, мне нужны эти неприятности? Скандалы, объяснения, слезы? Ты-то уедешь, а я останусь. И вообще, вы взрослые люди, разберетесь сами без меня, если вам приспичит.
— Ну не сердись, Олеська, я просто спросила… на всякий случай…
— Ладно, поехали!
— Почему у тебя такая скромная машина?
— Потому что для меня это средство передвижения и только. А какая машина у тебя?
— У меня… БМВ, я люблю немецкие машины.
— Кстати, квартира у меня тоже более чем скромная, одна комната.
— Я слышала, что в Москве квартиры страшно дороги.
— Не то слово! Юль, а как тебе новая Москва?
— Москва как Москва, ну чуть понаряднее стала, светлее по вечерам, но в принципе тут мало что изменилось…
О, это она наступила на любимую мозоль!
— То есть как мало изменилось? — вскинулась я. — Это же совершенно другой город!
— Разве? Ну вероятно, я мало видела…
Не заводись, сказала я себе, плюнь, это же твоя родная сестра, которая не была здесь бог знает сколько лет. Ну не заметила она перемен, и что? Это разве так важно?
— Знаешь, не стоит оставлять сумку в машине, возьмем ее наверх.
— Воруют? — улыбнулась она.
— А у вас разве не воруют?
— Еще как! Не злись, Олеська!
— Извини.
Мы поднялись на шестой этаж. Подъезд у нас довольно приличный, как-никак кооперативный дом, и все-таки мне казалось, она как-то брезгливо морщит носик. Или мне только кажется?
— У тебя красиво! — воскликнула она, едва войдя в квартиру.
Мне было приятно. Я горжусь своим жилищем, в которое вбухала немало собственной фантазии и денег, тоже, слава богу, собственных.
— Это что-то вроде студии?
— Да нет, это как говорится, мое «всё». Я тут работаю и принимаю гостей и, главное, живу так, как мне хочется.
— А почему ты не купила квартиру в новом доме, я видела, в Москве много новых красивых домов…
— Мне подвернулась эта квартира и очень понравилась, тут кухня как вторая комната и прихожая просторная и, главное, мне на эту квартиру хватило денег.
А в новых домах так дорого… Ладно, Юль, проходи на кухню, будем завтракать, я голодная…
— О, икра!
— Я помню, ты любишь…
— Обожаю! А это что?
— Фруктовый хлеб, вот с этим сыром очень вкусно. Тебе выжать апельсиновый сок?
— Нет, я пью только морковный…
— Извини, чего нет, того нет.
— Кстати, очень полезно…
— Терпеть не могу! — поморщилась я, вспомнив, как мы с Миклашевичем в Израиле попробовали морковный сок и нас обоих чуть не стошнило, хорошо еще, мы догадались купить один стакан на двоих… Как мы тогда хохотали, и с каким наслаждением пили потом грейпфрутовый, мутно-красный, холодный, терпкий… Как я тогда была счастлива…
— Кофе, чай?
— У тебя есть зеленый?
— Конечно!
Наконец я тоже села за стол.
— Обалдеть, Юлька, это ты! — Я совершенно не знала, о чем с ней говорить.
— Олеська, скажи, у тебя сейчас есть мужчина?
— В каком смысле?
— В прямом.
— В прямом, пожалуй, нет… Мне как-то не до того было в последнее время…
— А замуж ты больше не выходила? После Юры?
— Нет, я не создана для семейной жизни. Слава Богу, у меня есть Гошка… А видеть постоянно кого-то в своем доме мне совсем не хочется. Юль, а кто твой муж-то? Расскажи.
— Он фабрикант, обувщик и просто хороший человек. Добрый, широкий… ну а больше о нем сказать нечего.
— А ты? Ты чем-то занимаешься?
— Да, я занимаюсь в его фирме международными связями. Я ведь знаю пять языков…
— Да? Ну английский, понятно. Итальянский, а дальше?
— Ну еще русский, это не в счет, немецкий, французский… И похуже испанский.
