Энн Ветемаа - Лист Мёбиуса
— У меня такое чувство, что я… руководил достаточно большим учреждением, — неуверенно сказал Эн. Эл. — У меня такое впечатление …
— Ну тогда, господин генерал, вы взглянете на фронт с позиции рядового бойца.
— В храме Нептуна… — ухмыльнулся Эн. Эл.
— Как-как?
— Да ведь вы, дорогой дядя, приглашаете меня поработать в храме Нептуна, — с иронией пояснил Эн. Эл. Он все-таки почувствовал себя более уверенно, по крайней мере, его ждало место и занятие… Сколько можно шататься без дела?..
— Храм Нептуна! В самую точку! — Это определение очень-очень понравилось Якобу. — Грандиозно! — воскликнул он.
— Грандиозо-маэстозо! — дополнил Эн. Эл.
— И я вам гарантирую, что вы получите достойный рабочий инструмент — нечто вроде трезубца Нептуна, при помощи которого вы сможете выуживать разнообразные людские дары, пожертвованные канализационному божеству, например, старые презервативы, чтобы они не засоряли трубы.
Якоб погладил брюшко, сожмурив свои разноцветные глаза — фекально-зеленоватый и желтый как зуб.
— А ночевать можете у меня. Мой дом по-интеллектуальному аскетичен, а аскетизм благороден, — улыбнулся он.
3
ДВА ДНЯ В ХРАМЕ НЕПТУНА
— Принадлежит ли наш молодой коллега к братству водителей бензомоторных экипажей?
Этот вопрос, произнесенный торжественным тоном в третьем лице, задал вышедший из туалета сухопарый старичок, которого Эн. Эл. видел утром в проходной. Эн. Эл. даже испугался, когда тот, сидя за своим окошечком, совершенно неожиданно подмигнул ему по-панибратски. Уж не намек ли это на то, что он не считает меня племянником Якоба? — подумал было Эн. Эл., однако быстро сообразил, что подобные гримаски, в некотором роде демонические, возникают сами собой при сокращении лицевых мускулов; кажется, медики такие нервные ужимки называют тиком и объясняют их непроизвольным подергиванием мышц. Обычно человек сам страдает от собственного тика, но старичок, похоже, к нему уже привык.
— Я и правда водил автомобиль, — ответил Эн. Эл., потому что вдруг понял, что так оно и было.
— Чудненько, чудненько… — радостно потер руки старичок. Когда он сидел в будке, то, казалось, был почти такого же роста, как сейчас, стоя на своих двоих. Коротконожка!
И чем он, собственно, так вдохновился? Почему спросил о «бензомоторных экипажах»? Зашла бы речь о привлечении в общество Красного Креста или о принадлежности к профсоюзу, удивляться было бы нечему. К организаторам мотосекции этого человечка, передвигающегося по нашей земле мелкими шажками (немногим более вершка), вороватой походкой, отнести никак нельзя.
— Тогда я имею вам кое-что предложить, — хихикнул вахтер и — блям! — кинул себе в рот маленькое розовое драже. — Может быть, загляните ко мне на досуге?
Эн. Эл. проводил его недоуменным взглядом.
— Обязательно сходи, — посоветовал Якоб, который присутствовал при их краткой беседе.
— Зачем? Кто он, собственно, такой?
— Одержимый! Весьма страстная натура. Пожилой господин всецело отдавшийся единственной страсти, — объяснил Якоб. — Кстати, тебе не вспомнилось ничего нового? — Завистливо, почти ревниво прозвучал этот вопрос. Эн. Эл. вспылил:
— Вспомнилось. Я должен был тебе напомнить — купи лампочку в нужник!
И вот немного погодя Псевдолеопольд направил свои стопы через двор к вахтерской будке, предварительно взглянув на измерительные приборы и вежливо доложив Якобу о своей краткой отлучке с рабочего поста.
Отдавшийся единственной страсти пожилой господин?.. Ну, вскоре мы услышим кое-какие подробности на сей счет, подумал Эн. Эл. по пути.
Сторожка, куда ему разрешили войти, оказалась просторнее, чем можно было судить, заглянув в окошечко. В ней кроме столика перед окошком помещался еще один большой стол и два стула. На большом столе возвышалась стопка книг, журналов и брошюр. Прежде всего Эн. Эл. заметил журнал «За рулем». Но особый интерес он проявил к большому листу фанеры со всевозможными перекрестками и переездами, начерченными тушью; на нем также находилась коробочка с дорожными знаками и еще одна с маленькими деревянными моделями машин разных марок и назначения. Как видно, все они были сделаны своими руками, не очень изящно, но с явной любовью, и аккуратно оклеены глянцевой бумагой: пожарные грузовики, милицейские автомобили, машины скорой помощи и так далее и тому подобное.
— Ну-с, что молодой коллега думает по поводу нижеследующей воображаемой ситуации? Представим себе, что он имеет честь восседать за рулем крошечных прелестных «Жигулей» красного цвета, движущихся по главной магистрали. А вот отсюда, с проселка, сейчас покажется пожарная машина. — Старичок вздохнул и продолжал с трагическими нотками в голосе: — Случился пожар. Загорелась колхозная ферма. До наших ушей доносится мычание обезумевших коров…
Дедуля хитро глянул на своего коллегу, но, заметив по взгляду, что тот, естественно, намеревается уступить дорогу пожарной машине, начал ставить на карту все новые средства передвижения. На перекрестке появился велосипедист: — Чудесный молодой человек, которому нетерпится повернуть налево. Наверное, катит в гости к любимой девушке, — хихикнул дед. Затем добавил басом: — А вот отсюда приближается воинская транспортная колонна.
Эн. Эл. принялся изучать затейливую ситуацию.
— Полагаю, я съехал бы на обочину и переждал.
— Молодой коллега не хочет принимать смелое решение. Самоустранение, вот что это такое. Добровольный отказ от собственных прав! — не пожелал согласиться с ним старичок.
— Ну ладно! Если дистанции такие, как сейчас, я прибавил бы газу и наверняка проехал раньше других. Велосипедист мне не помеха, ему поворачивать налево.
Блюм! — в стариковский ротик полетела очередная конфетка, опять же розового цвета.
— Предъявите водительское удостоверение! Щелк! У вас в талоне компостерная просечка, «дырочка», как говорят русские водители.
Старичок буквально взликовал.
— Но почему? Я на главной магистрали, пожарная машина еще далеко. Может быть, я даже не вижу ее за придорожными елочками.
— А этого знака вы тоже не видите? Рассеянный к тому же! — старичок сердился и радовался одновременно. Очень длинный и не совсем чистый ноготь на его мизинце уперся в знак ограничения скорости — 40 км. Эн. Эл. в самом деле его не приметил.
— Ишь какой ушлый — он, видите ли, прибавит газу! Все вы таковы, молодые лихачи. Куда вы мчитесь? На кладбище?! Приглядитесь, оно слева, — продолжал он выкрикивать. Возле дороги и правда было нарисовано кладбище.
Тут старичок ненадолго задумался. Вид у него был многозначительный, он решал судьбу Эн. Эл. на правах высшего существа. Затем лицо старичка озарила улыбка, глаз демонически подмигнул и он добавил к знаку ограничения скорости маленькую табличку: «7—18».
— Предположим, вы попали на перекресток в восемнадцать часов одну минуту. На сей раз вы избежали наказания!..
Обстоятельно и с явным удовольствием старый вахтер объяснил, как и что должны делать водители того или иного средства передвижения, соблюдая все правила. Эн. Эл. выслушал объяснения с видом прилежного ученика, что, по-видимому, очень импонировало деду. Он то и дело ссылался на соответствующие пункты, параграфы и абзацы правил дорожного движения. Манерой речи он несколько напоминал пастора, который с должной торжественностью вещает пастве: «В тринадцатой главе Первого послания к коринфянам святой апостол Павел говорит…».
— Насколько я понимаю… — начал Эн. Эл., подыскивая подходящие слова, — вы сами компонуете эти задания. — Он заметил, что слово «компонуете» особенно пришлось по душе деду-одной-страсти.
— Да, я компоную их сам, — сообщил он с гордостью. — И, должен сказать, покуда их очень хорошо принимали… — Преисполненный самоуверенности, он открыл папку и показал Эн. Эл. ответ из журнала «За рулем», в котором сердечно благодарили Оаду Хубертовича Валгекитсеаэда (не сразу ведь и выговоришь!) за задания и одно из них обещали опубликовать.
— Вот оно! — Тут же извлекли из стопки и сам журнал, где было опубликовано задание, весьма схожее с тем, на котором проверяли познания молодого коллеги.
Показали его походя, как бы между прочим, разве что подчеркнув сие событие подмигиванием (на этот раз особенно сатанинским). Привычное дело. Его талант удостоен всесоюзного признания — всем своим видом свидетельствовал старичок.
— Некоторые мои задания признали слишком сложными… для простых смертных (ох, с каким презрением были произнесены последние слова), но сохранили их в архиве.
Разумеется, Эн. Эл. поинтересовался, каково же задание экстра-класса, хотя и признался, что он, простой смертный — единственная категория, к которой его следует отнести, — не имеет ни малейших шансов решить оное правильно и удобоваримо.
