Павел Санаев - Хроники Раздолбая
— Я знаю, что ваш дом в гостинице «Украина», туда и поедем.
— Ехать нет… Я хочу дико лететь! Сейчас выкину этого хуя в плаще и полетим с моим Бегемотом.
Марин потащил Раздолбая к монгольфьеру, но под горловиной шара полыхнул огонь, и аэростат начал медленно подниматься.
— Готовьтесь к полнолунию! — закричал колдун.
— Опять от меня сбежала последняя электричка, — заголосил Мартин, царапнув пальцами по дну взлетающей гондолы.
— Э-э, Мартин Глебович, да вы, кажется, перегуляли.
— Я в говно! Прости меня, верный друг Фархад… я дико в говно. А ты вино какой страны предпочитаешь в это время суток?
— Э, я не пью вина Мартин Глебович.
— У тебя Рамадан?
— Рамадан не сейчас, Мартин Глебович. Я вообще не пью.
— Эх, раз, Рамадан-чумодан… — запел Мартин. — У меня есть друг — пишет музыку, как Брайан Ферри. Тексты дикие… Чу-увак-человек, чу-увак человек-чумодан… Ладно, можете меня увести.
Фархад и Раздолбай взяли Мартина в двух сторон под руки и повели его к воротам сада.
— Фархад, хотя и чурка, но водитель классный, — стал делиться с Раздолбаем Мартин, нисколько не смущаясь присутствия самого Фархада. — Водитель всегда должен быть чуркой. Русских нельзя брать водителями… У меня было трое, выгнал всех… Русский тебя везет, у него на морде все время такое выражение… Он дико оскорблен! Его учили, что все равны, а тут он тебя везет. Русских брать нельзя! Фархад, я тебя люблю!
Мартин притянул Фархада к себе и поцеловал в макушку.
— Я вас тоже очень уважаю, Мартин Глебович.
— А почему ты называешь меня таким отчеством?
— Это ваше отчество, Мартин Глебович.
— Да? Тогда я буду называть тебя Алоизий… Алоизий Могарыч!
— Ну зовите, если хотите.
— Алоизий… Имя красивое, но квартиру ты у меня не отберешь. У меня ее нет, я в «Украине» живу, а-ха-ха-ха… Шестьсот второй номер в «Украине» поди отбери!
Они подошли к машине. Мартин, достал ключи, открыл водительскую дверь и уселся за руль.
— Мартин Глебович, вам назад.
— Назад? Назад?!
Слово «назад» привело Мартина в бешеный восторг, и он стал хохотать так, словно это была немыслимо смешная шутка.
— Алоизий, если я… если я сяду назад… как же я… поведу? — выдавил он наконец сквозь хохот.
— Вы не поведете, Мартин Глебович, — ответил Фархад, судя по невозмутимости, привыкший к подобным сценам. — Я поведу. Я для этого приехал. Я — ваш водитель.
— Мой водитель? Я — Воланд, а ты, стало быть — водитель Воланда. Не много ли на себя берешь?
— Садитесь назад, Мартин Глебович, я вас отвезу в «Украину».
— Тогда буду курить, — смирился Мартин, освобождая для Фархада водительское сиденье.
Похлопав себя по карманам и не найдя сигарет, Мартин вспомнил, что бросил, и попросил закурить у Фархада. Тот предложил ему «Ту-134», но Мартин сказал, что свою «смерть на взлете» он может курить сам, и Раздолбай отдал ему последнюю «Магну», которую Мартин прикурил с фильтра.
— Не судьба, Мартин Глебович. Бросать так бросать, — засмеялся Фархад.
Уезжать, не покурив, Мартин категорически отказался и нетвердой походкой направился к огромному «Мерседесу», в который неспешно погружались четверо Барракуд.
— Молодые люди! Угостите папироской, поправиться, таксскать, бывшему регенту! — издали прокричал Мартин.
По лицам Барракуд стало понятно, что сейчас произойдет убийство. Они плотно обступили Мартина, но Раздолбай даже не успел испугаться — послышались реплики «ты чего попутал… я партнер Ерина… совсем охуел… давайте звонить…», после чего Мартин вернулся, победно сжимая в кулаке початую пачку «Кэмела», и плюхнулся на заднее сиденье.
— Будь Прометеем, дай огня и… едь! — сказал он Фархаду.
Фархад передал ему разогретый прикуриватель. Мартин прикурил, помахал прикуривателем как спичкой и выбросил его в закрытое окно. Звякнув об стекло, гильза с пурпурной сердцевиной укатилась под сиденье, Мартин счастливо захохотал, приговаривая: «Так вот вы какие стеклышки у себя завели», а Фархад кинулся нашаривать прикуриватель на полу и обжег об него пальцы. Вся эта нечаянная клоунада веселила Раздолбая до слез, и он вдруг ощутил бесконечную благодарность к Мартину за то, что тот устроил ему такой замечательный вечер. Казалось, тяготы соленой жизни позади и новая яркая жизнь, которую пришлось ждать так долго, наконец-то началась и позволила потрогать себя за краешек.
— Чува-ак! — ласково позвал Раздолбай.
— Чу-увак-человек-чумодан, — напел Мартин.
— Чувак, спасибо за приглашение!
— Чувак, дай пять!
Вместо пятерни Раздолбая Мартин шлепнул по кожаному подголовнику переднего сиденья, и на этом они тронулись в путь.
Плавный ход «Форда» укачал Раздолбая сразу. Он заснул, уткнувшись лбом в стекло передней двери, и проснулся, когда Фархад тормошил его за плечо в районе поворота на Химки.
— Куда ехать вам? Мартин Глебович велел вас до Химок доставить. Химки вот, куда дальше ехать?
Раздолбай обернулся — Мартина в машине уже не было.
«И даже велел довезти… Как же с ним все-таки классно», — подумал Раздолбай и загрустил. Ему хотелось, чтобы вечер с «Фордом», шампанским и красивыми девушками в вечерних платьях повторился как можно скорее, но, зная, как появляется и пропадает Мартин, рассчитывать на скорую встречу не приходилось.
— Передайте ему, что он мой друг. Пусть звонит чаще. Я ему всегда рад. Здесь направо, — сказал Раздолбай Фархаду и, чтобы не заснуть снова, стрельнул у него штучку «Ту-134».
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
— Летим, Бегемот! — кричал Мартин, оттягивая рычажок газовой горелки и поддавая в жерло монгольфьера жаркий огонь.
— Летим! — кричал в ответ Раздолбай, бросая уголь в ревущий зев топки, установленной в углу плетеной гондолы.
Монгольфьер летел над заснеженными горами, которые в ночной полумгле казались темно-синими. Раздолбай бросал уголь изо всех сил, зная, что они с Мартином должны лететь быстро, спасаясь от настигающей их опасности.
— Догоняют! — крикнул Мартин, указывая в сторону подсвеченного луной облака, на фоне которого появились силуэты длинноклювых птиц.
Раздолбай схватил бинокль и направил его на горы — в одной из расщелин зиял чернотой железнодорожный туннель.
Он указал на него Мартину, тот рванул какой-то шнур, и монгольфьер стремительно снизился. Поток воздуха подхватил шар, и они влетели в туннель, пахнувший на них запахом болотной сырости. В отсвете пламени горелки они увидели две нитки стальных рельсов. Раздолбай обрадовался, что им удалось спастись, но впереди показались огни надвигающегося поезда. Мартин щелкнул кнопкой своего хронометра, и громкое тиканье заглушило приближающийся стук колес. Монгольфьер стал как будто призрачным. Шар превратился в клочья дыма, пламя горелки обрело вид туманности, а через полупрозрачное дно гондолы Раздолбай увидел мельтешение железнодорожных шпал. В часах Мартина была какая-то волшебная сила, и Раздолбай спокойно ждал столкновения с локомотивом, зная, что им ничего не грозит. Он даже не зажмурился, когда плоский лоб метропоезда налетел на их монгольфьер. Справа и слева промелькнули слившиеся в световые нити огни плафонов, и они рухнули на сиденье. Монгольфьер исчез. Теперь они ехали с Мартином в метро, и никто из пассажиров, сидевших напротив, не заметил их странного появления. Раздолбай с облегчением откинулся на спинку сиденья, но вдруг почувствовал отвратительную вонь — по вагону брела седая нищенка в черном пальто, с которого капала грязная жижа.
