Сара Уотерс - Бархатные коготки
— Парни? Ты уверена?
Она повернулась, куда я указывала, и стала изучать игроков. Держались они довольно развязно, половина из них были одеты в брюки и жилетки и щеголяли короткими, наподобие тюремных, стрижками. Флоренс рассмеялась.
— Парни? Это не парни! Нэнси, как ты могла обознаться?
Поморгав, я вгляделась. И начала различать… Это были не мужчины, а девушки — такие, как я…
Я нервно сглотнула.
— Они что, выдают себя за мужчин?
Не заметив хрипоты у меня в голосе, Флоренс пожала плечами.
— Некоторые выдают, наверное. Большая часть одеваются, как вздумают, и им все равно, за кого их примут окружающие. — Она перехватила мой взгляд. — А знаешь, я думала, ты и сама так жила…
— Если я скажу, что считала себя единственной в этом роде, ты решишь, что я дурочка?..
Она ответила добрым взглядом.
— Какая же ты странная, — мягко проговорила она. — Никогда не трогала бархат…
— Этого я не говорила; просто я никогда не использовала таких слов…
— Ладно. Ты употребляешь всякие-разные странные фразы. Ты как будто ни разу не встречала лесбиянку в брюках. В самом деле, Нэнс, иной раз мне кажется, что ты явилась на свет взрослой — как Венера в морской раковине на картине…
Флоренс подхватила капельку сладкого рома, стекавшую по стакану, и облизала палец. В горле у меня еще больше запершило, сердце екнуло. Шмыгнув носом, я снова перевела взгляд на бильярдный стол и лесбиянок в брюках.
— А зря я не надела свои молескиновые штаны… — произнесла я.
Флоренс засмеялась.
Мы посидели еще, потягивая ром; в комнате прибавилось посетительниц, стало жарко и дымно. Я пошла к бару за новой порцией, а когда вернулась, застала в нашем отсеке Энни с Норой, Рут и еще одной девушкой — светловолосой и хорошенькой; ее представили мне как мисс Раймонд.
— Мисс Раймонд работает в типографии, — объявила Энни, и я притворилась, что впервые это слышу.
Через полчаса она отправилась на поиски уборной, а Энни попросила нас пересесть, чтобы ей досталось место рядом с мисс Раймонд.
— Живей! — торопила она. — Она вот-вот вернется. Нэнси, садись сюда!
Я очутилась между Флоренс и стенкой и долгое время не участвовала в беседе, с наслаждением ощущая бедром нажатие ее более пышного, затянутого в сливовую материю бедра. Когда она ко мне поворачивалась, мою щеку обдавало ее дыханием — горячим, пряным, с запахом рома.
Вечер продолжался; он казался мне самым приятным за всю мою жизнь. Я наблюдала за Рут и Норой: они клонились друг к другу и хохотали. Посмотрела на Энни; ее рука лежала на плече мисс Раймонд, взгляд прилип к ее лицу. Я повернула голову к Флоренс: она улыбалась.
— Ну как, Венера, все хорошо? — спросила она. Прическа ее растрепалась, вьющиеся пряди спускались на воротник.
Тут Нора завела одну их своих серьезных историй: «Вот эта девушка приходила сегодня ко мне в контору и…»; я зевнула, перевела взгляд на игроков в бильярд и с удивлением обнаружила, что все они, отвернувшись от стола, глядят на меня. Похоже было, что они меня обсуждают: одна кивнула, другая помотала головой, третья, скосившись на меня, многозначительно постукивала кием об пол. Мне стало немного не по себе: может, я, надев при короткой стрижке юбку, нарушила местные неписаные правила? Я отвернулась, а когда снова посмотрела в ту сторону, одна из женщин отделилась от остальных и решительно двинулась к нашему отсеку. Это была крупная девица с закатанными до локтя рукавами. У нее на руке я различила грубую татуировку зеленоватого оттенка и к тому же расплывчатую — ее можно было принять за синяк. Добравшись до нас, она оперлась татуированной рукой на перегородку и наклонилась, заглядывая мне в глаза.
— Простите меня, милочка, — произнесла девица довольно громко. — Но мой парень Дженни вбила себе в голову, будто вы та самая Нэн Кинг, что выступала в мюзик-холле с Китти Батлер. А я поставила шиллинг, что ничего подобного. Не рассудите ли вы нас?
Я быстро оглядела своих соседок. Флоренс и Энни с легким удивлением подняли брови. Нора прервала рассказ и улыбнулась:
— Не упускай своего, Нэнс. Требуй, чтобы выставили выпивку.
Мисс Раймонд рассмеялась. Никто не верил, что я и вправду могу оказаться Нэн Кинг; я и сама целых пять лет пряталась от самой себя, отрицала, что мы одно лицо.
Но ром, тепло, моя новая, невысказанная любовь подействовали на меня, как масло на ржавый замок. Я обернулась к женщине.
— Боюсь, вы проиграли пари. Я Нэн Кинг.
Это была правда, но я чувствовала себя обманщицей, словно бы произнесла только что: «Я лорд Роузбери». На Флоренс я не смотрела, но краем глаза заметила, что у нее раскрылся рот. Я обратила взгляд на татуированную женщину и чуть пожала плечами. Она отступила назад, шлепнула по перегородке, так что та затряслась, и со смехом крикнула своей подруге:
— Дженни, ты выиграла! Эта девушка говорит, все верно — она Нэн Кинг!
Игроки у бильярдного стола вскрикнули, половина прочих посетительниц притихли. Проститутки, сидевшие по соседству, привстали, разглядывая меня. «Нэн Кинг, здесь Нэн Кинг», — шептали за всеми столиками. Дженни, подруга татуированной лесбиянки, подскочила ко мне и протянула руку.
— Мисс Кинг, я вас сразу узнала, как только вы вошли. С каким же удовольствием я слушала вас и мисс Батлер в «Парагоне»!
— Вы очень любезны.
Я ответила на рукопожатие. И заметила устремленный на меня взгляд Флоренс.
— Нэнс, что такое? Неужели ты и вправду выступала на эстраде? Почему же ты молчала?
— С тех пор столько воды утекло…
Не отрывая от меня глаз, Флоренс тряхнула головой.
— Вы, выходит, и понятия не имели, что ваша приятельница такая звезда? — спросила Дженни.
— Мы понятия не имели, что она вообще звезда, — отозвалась Энни.
— Она и Китти Батлер — блестящий дуэт! Второй такой пары петиметров не было и не будет…
— Петиметров? — удивилась Флоренс.
— Ну да. Постойте-ка, тут есть одна штука, которую я должна вам показать…
Сквозь толпу глазеющих женщин Дженни проложила себе путь к бару; я видела, как она обращается к барменше и указывает на стену за рядом перевернутых бутылок. Там висел выцветший кусок сукна, к которому было пришпилено множество старых записок и видовых открыток. Миссис Суиндлз порылась в слоях скрученных бумажек и извлекла одну из них, маленькую и погнутую. Она протянула ее Дженни, и вот я уставилась на положенную передо мной фотографию: мы с Китти, блеклые, но различимые, в оксфордских штанах и шляпах канотье. Моя рука, с незажженной сигаретой между пальцев, лежит у Китти на плече.
