Джоанн Харрис - Персики для месье кюре
— Итак, все думают, что я им лгала. Что я не та, за кого себя выдавала. Что я шлюха Карима, а Дуа — его дочь.
Ей никто не ответил. И она продолжала:
— Ну что ж, кое-что из этого можно счесть полуправдой. Но могу вас заверить: я никогда не была ничьей шлюхой.
— Я это знала! — тут же вставила Оми. — Ты ведь его жена, не так ли?
Инес покачала головой.
— Нет. Не жена.
— Я тебе не верю! — сказала Соня. — Иначе зачем ему по ночам ходить к тебе? Зачем выскальзывать из дома, как только он убедится, что я сплю? Почему он ни о ком, кроме тебя, не думает? Почему он точно с цепи сорвался, как только узнал, что ты сбежала?
Инес протяжно вздохнула.
— Я думала, что смогу обойтись без подобных сцен и объяснений. Я думала, наши прежние отношения с Каримом могут наконец быть похоронены и забыты. Я пыталась однажды предупредить тебя, что он опасен, и твою сестру я тоже пыталась предупредить. Но война между мной и Каримом вызвала слишком много несчастий. И я больше не могу хранить молчание. Мне очень жаль, если кому-то мои слова причинят боль. Этого я никогда не хотела.
Соня явно была озадачена.
— Я не понимаю…
— Да, такое ты вряд ли способна понять. — Инес села рядом с нею и обратилась к нам: — Располагайтесь. Садитесь поудобней. Мой рассказ, возможно, займет некоторое время.
Мы уселись на подушки. Оми, быстро сунув руку в карман, вытащила кокосовое печенье и заявила:
— Если твой рассказ будет долог, то я должна сперва немного подкрепиться.
Инес подняла брови:
— Старый Маджуби сказал бы, что ты едешь верхом на осле дьявола.
— На осле дьявола или на овце Шайтана. Мне все равно, я старая. Давай, начинай свою историю!
Инес весело прищурила свои дымчатые глаза, поглядывая на Оми поверх покрывала — сейчас ее взгляд был почти ласков, — и сказала:
— Ну что ж, прекрасно. Сейчас я расскажу вам, кто я такая. Но сперва вы должны усвоить, что я не являюсь ни сестрой Карима, ни его шлюхой, ни даже его женой. Альхамидуллила, я — его мать.
Глава седьмая
Суббота, 28 августа, 10:25 утра
На какое-то время в комнате воцарилась полная тишина. Затем на Инес обрушилась лавина вопросов, восклицаний, возражений. Она — мать Карима? Это очень, очень странно! Но даже если это и так, то зачем ей понадобилось это скрывать? Зачем нужно было вызывать излишние подозрения, если она могла получить всеобщее признание и уважение…
Наконец шквал вопросов сам собой затих, и Инес начала свой рассказ. По-французски она говорила с сильным акцентом, это был не живой разговорный язык, а страшно зажатый, болезненно аккуратный язык человека, который учил его по учебникам, причем сильно устаревшим. При этом прекрасные глаза Инес были лишены какого бы то ни было выражения, а голос сух, как осенние листья.
— Я родила Карима в шестнадцать лет, — сказала она. — Я из бедной семьи. Мы жили все вместе в маленьком деревенском домике — мои родители, трое моих братьев, две сестры и я. Когда мне исполнилось десять лет, родители отослали меня в город и отдали в прислуги. Я переходила из дома в дом и в итоге оказалась в Агадире, в одной богатой семье с тремя детьми: двумя маленькими девочками и мальчиком. Сперва я считала, что мне очень повезло. Я ходила в школу. Выучилась читать. Меня учили математике, истории и французскому языку. Я научилась хорошо готовить и умела быстро навести в доме порядок. — Впервые мне показалось, что голос Инес чуть дрогнул, но она быстро взяла себя в руки и продолжила: — Мне было пятнадцать, а сыну моего хозяина, Мохаммеду, восемнадцать. И однажды ночью он пришел ко мне в комнату. Я спала, но он разбудил меня и сказал, что, если я скажу кому-нибудь хоть слово, меня тут же уволят. А потом он меня изнасиловал. Я все рассказала его матери, и она тут же вышвырнула меня вон. Тогда я пошла в полицию и там тоже все рассказала. Но полицейским на меня было наплевать.
Значит, даже в пятнадцать лет, думала я, Инес обладала поразительным упорством. В полиции с ней обошлись, как с обвиняемой (первое, о чем у нее спросили, была ли она должным образом одета). Поскольку прежние хозяева ее выгнали, она попыталась найти работу в другом доме. Но без рекомендаций ее никто брать не хотел. Она спала на улице, попрошайничала, потому что ей нечего было есть, дважды ее арестовывали и на второй раз в полиции ее подвергли тщательному осмотру, в том числе у гинеколога. Там-то и выяснилось, что она беременна.
— Полицейские пригласили моего отца, — продолжала рассказывать Инес. — Он приехал в Агадир на автобусе — шесть часов в пути в один конец. Но, едва услышав, что со мной произошло, он тут же повернулся и ушел. Домой он вернулся без меня, и мои родные оплакали меня, как если бы я умерла. Я им писала, но мои письма возвращались нераспечатанными. Мать, правда, прислала мне немного денег — совсем гроши, но больше у нее просто не было — и велела передать, что никогда больше не хочет меня видеть. Через шесть месяцев после этого в Центральной муниципальной больнице Агадира родился Карим. — И снова голос Инес слегка дрогнул; на мгновение в ее ровном тоне послышались нотки нежности. — Он был невероятно хорош собой! И я подумала: если бы мои родители смогли его увидеть, они бы…
— Просто в него влюбились, так вам казалось? — спросила я.
Она кивнула.
— Да, но я ошибалась. Я поняла это сразу, как только к ним приехала. Я обесчестила семью. Практически уничтожила все шансы сестер выйти замуж. В итоге хоть я и истратила все имевшиеся у меня деньги, чтобы приехать домой, оказалось, что дома у меня больше нет и возвращаться мне некуда. И тогда я пошла к своему старшему брату — я всегда была его любимицей. Он уже восемь месяцев был женат на моей кузине Харибе. Увидев меня, они, естественно, не испытали восторга, но все же взяли меня в дом. А однажды, когда моей невестки не было дома, явились они.
Инес так долго молчала, что Оми не выдержала и нетерпеливо спросила:
— Кто пришел-то?
— Компания шутов. Мой дядя. Мой отец. Мои братья. Они сказали, что лучше б я умерла, чем продолжала жить в бесчестье. Что я шлюха, что я забыла хайаа, свой стыд. Что только кровью я могу смыть тот позор, который навлекла на всю семью. Что если бы я, как полагается, носила хиджаб и вела себя уважительно и скромно, этого никогда бы не случилось. А потом…
И тут Инес расстегнула булавку, державшую ее никаб, оттянула покрывало книзу, и мы увидели… Впервые я увидела ее по-настоящему: Королеву Скорпионов, Женщину в Черном, призрак, за которым я гонялась столько лет, что стала уже сомневаться, действительно ли он существует…
