Ян Войк - Изнанка
Он снова мог ходить! А ведь когда шагал навстречу огненному валу, чувствуя, как выгорает дотла собственная плоть, он отчётливо понимал, что это навсегда. Ни на какое исцеление не рассчитывал, просто хотел обнять сына.
– Да на здоровье, дорогой, – насмешливо улыбнулась Невеста. – Только ты уж в следующий раз поберегись хоть чуточек. А то ведь я могу и не поспеть.
– Уж как получится, – отшутился Иван, поочередно сгибая ноги в коленях.
Морошка только фыркнула:
– Знамо дело, как у тебя получится, – и повернулась к Андрею. – Вон глянь, Андрюш, у него же сгорело всё, что могло гореть, и ещё чутка сверху, а он ничего – ходит себе жив-здоров. Как ни в чём не бывало. Тебе же всего-то лодыжку сломали, а ты теперь всю жизнь хромать собираешься.
Милавин не ответил, даже не взглянул в её сторону, полностью поглощённый собственными мыслями.
– Ну как знаешь! Я тебе кости срастила, а остальное это уже твои собственные тараканы в голове. Тут медицина бессильна.
Иван закончил свои физические упражнения, но так и остался стоять посреди комнаты. Глядя на Андрея, собственная радость показалась ему глупой и совершенно неуместной.
– Ну, что скажешь? – обратилась к нему Волчья Невеста.
– Вроде всё в порядке, – хмуро буркнул он.
– Ну вот и ладно, – подытожила Морошка. – Надо бы раздобыть тебе какую-никакую одёжу и двигаться в обратный путь. А то засиделись мы тут…
* * *Обратный путь под присмотром Морошкиных волков оказался безопасным и не таким уж долгим. По Севастопольскому проспекту они добрались до Третьего транспортного кольца, оттуда по Дубининской вышли к Павелецкому вокзалу, по мосту пересекли Москву-реку, оставив посёлок у Новоспасского справа, и вышли к Таганке. Свернув налево и миновав дворы, оказались на Бульварном кольце, где и заночевали в одной из пустых квартир. С рассветом двинулись дальше и, выбравшись часа через полтора на Проспект Мира, уже к полудню входили во двор того самого дома, где жил Иван, и откуда Андрей всего лишь несколько дней назад начал своё долгое путешествие по Изнанке.
Шли молча. Милавин за весь путь не произнёс не единого слова. Он медленно ковылял в хвосте отряда, припадая на покалеченную ногу. Морошка действительно срастила ему кости, и лодыжка не болела, однако сустав никак не желал двигаться, превращая ногу в безжизненный протез. Иван шёл рядом с Максом и поначалу пытался с ним разговаривать. Но мальчик отвечал нехотя, односложно, а иногда и вовсе невпопад, поэтому беседа, так и не начавшись, заглохла сама собой. Иван не стал настаивать, ему и самому было о чём подумать. Неугомонная Морошка некоторое время старалась разговорить хоть одного из своих спутников, но очень скоро сдалась и стала шнырять по округе вместе с большей частью стаи, то пропадая из виду в боковых переулках, то снова появляясь далеко впереди или позади идущих.
Двор выглядел точно так же, как и неделю назад. Время здесь как будто остановилось. Та же пустая детская площадка, те же самые машины на парковке, среди прочих и старенькая BMV Милавина, даже сгорбленная старуха в светло-голубой куртке всё так же сидела у подъезда.
– Здравствуйте, Нина Михайловна, – хрипло поздоровался Иван, открывая дверь.
Старуха не ответила, она сидела, положив подбородок на руки поверх рукояти клюки, что стояла у неё между ног, и безучастно глядела пустыми глазницами черепа прямо перед собой.
Иван не стал её дёргать и прошёл в подъезд, следом за ним Макс, Андрей и Морошка. Волчья стая осталась во дворе.
Подъём на четвёртый этаж стал настоящим испытанием для Милавина и его негнущейся лодыжки. Боли не было, но взлететь одним махом вверх, как Морошка, или размашисто шагать через две ступеньки, как Иван, он не мог. Ему приходилось по два раза наступать на каждую ступеньку, сперва здоровой ногой, потом сломанной. Его спутники ждали отстающего едва ли не на каждой площадке, и если Иван с Максом относились к этому спокойно, то Волчья Невеста даже не пыталась скрыть нетерпения.
– Ну давай уже, калека одноногий! Чуток осталось! – поторопила она его, стоя уже перед дверью квартиры, пока Поводырь гремел связкой ключей и замками.
Андрей не стал отвечать, да и другие не поддержали шутки, поэтому насмешливый голос Морошки ещё некоторое время одиноко звенел по подъезду, отражаясь отзвуками эха. В конце концов, Милавин добрался до двери, девушка пропустила его вперёд и переступила порог последней. В тот же миг раздалось злобное шипение. Маруська – кошка, которую приютил Иван – до сих пор лениво наблюдавшая за входящими со спинки дивана, вдруг встрепенулась, вскочила на все четыре лапы и выгнула серо-чёрную полосатую спину. Она скалилась, таращила зелёные плошки глаз, плотно прижав уши к голове.
– А ну пошла прочь! – прикрикнула Морошка, да ещё хлопнула в ладоши для острастки.
Кошка сорвалась с места, в три прыжка взлетела в приоткрытую форточку и ловко перескочила на ветку росшего под окном дерева.
– Ну вот! А то ещё шипеть вздумала… – фыркнула Волчья Невеста, хотя было заметно, что в первый момент она всерьёз испугалась.
– Проходите в комнату, – пригласил Иван, закрывая дверь, и тут же обратился к Милавину. – Андрюх, можно тебя на пару слов?
Андрей не успел ещё что-либо сказать, а Поводырь уже ухватил его под локоть и потащил на кухню.
– Только недолго, мальчики! – хихикнула им в спину Морошка, но на неё никто не обратил внимания.
Иван прикрыл кухонную дверь.
– Слушай… – он явно не знал, как начать, его глаза судорожно метались по сторонам, а ладонь правой руки теребила дверную ручку. – Я тут подумал… Ей ведь всё равно, чьё тело забирать. Лишь бы выбраться на ту сторону. Я с ней поговорю. И наверняка смогу убедить, чтобы мы с тобой поменялись…
– Хочешь отдать ей своё тело, вместо меня? – за прошедшие сутки Андрей успел отвыкнуть разговаривать с другими людьми, поэтому голос его звучал хрипло и неуверенно.
– Ну да. Я думаю, смогу её уговорить. Я останусь здесь, а ты вместе с ней и Максом вернёшься назад.
– Зачем мне возвращаться, Иван?
Поводырь подался вперёд, наконец, заглянул в глаза собеседнику и ответил:
– Чтобы жить. Жить оно всегда лучше. Я знаю, сейчас ты всё потерял и думаешь, что это конец. Но жизнь она потихоньку возьмёт своё, она всё залатает и заровняет. Надо только жить. По чуть-чуть, понемножку. По секунде, по часу, по дню. И всё наладится. Поверь мне, я знаю.
– Нет, Иван, – на этот раз голос Милавина прозвучал твёрдо, – ничего уже не наладится. И потом, зачем тебе оставаться здесь? У тебя ведь сын.
– У Макса есть мать и даже новый отец. Я там точно лишний. Я спасал Макса не для себя… Здесь я не пропаду. У меня и опыт есть, и кой-какие связи. А ты долго не протянешь. Возвращайся. И если даже не получится начать всё сначала, то хотя бы позаботишься о своих. Здесь тебе не место. А вот мне в самый раз.
– Мы с ней уже договорились. Давай не будем ничего менять…
– Нет, будем, – Иван не собирался отступать, – Потому что так правильно. Я всё это затеял, мне и отвечать. А тебе лучше вернуться. Подумай о своих родителях, подумай о друзьях. И возвращайся… Возвращайся, Андрей! Жизнь того стоит!
Жизнь… Странная штука. Даже когда она становится невыносимой и бессмысленной, отказаться от неё не так-то просто. Как бы не были глубоки отчаянье и боль, всё равно где-то, пусть очень далеко, но тлеет искорка надежды, что дальше будет что-то хорошее. Ты можешь говорить себе, что всё потерял и не хочешь жить, но эта дремучая инстинктивная надежда всё равно где-то теплится внутри тебя. И ничего ты с ней не сделаешь, она есть всегда, пусть даже иногда ты не видишь её вовсе, даже не чувствуешь. Надежда и есть суть жизни.
Сейчас Андрей почувствовал это как никогда остро. Он был готов отказаться от жизни, но не от надежды… На что он надеялся? Он и сам не знал. Но проклятая, неистребимая, глупая надежда («А вдруг ещё будет что-то хорошее впереди…») шевельнулась где-то внутри, посеяв сомнения. Иван прав, здесь Андрею не место. Здесь он долго не протянет. А это значит конец всему. Навсегда. Может быть, оно и к лучшему… А если нет?!
Он снова, как неделю назад, почти на том же самом месте, почувствовал, что встал на краю обрыва, под которым медленно текут мутные речные воды. Ощутил спиной насмешливые взгляды деревенских мальчишек из далёкого детства и услышал их насмешливые перешёптывания: «Прыгнет или нет?», «Да куда уж ему – хлыщу городскому!», «Кишка тонка». Ему было страшно, очень страшно, но нужно было прыгать. Если уж решился подойти к краю, то надо прыгать…
– Иван… – маленький и пока нерешительный шажок в сторону бездны.
– Ну?
– То, что ты водил сюда людей с той стороны… Это ведь не зависит от Морошки… Ты сможешь это делать даже без неё?
– Да, смогу. Но…
– Тогда води. Води их сюда. Тех, кому нужно найти своих близких.
Прыжок!!! Всё, теперь обратного пути нет.
