Ян Войк - Изнанка
– Ему? – Морошка оглянулась. – А с какой стати?
Её левая бровь в притворном недоумении поползла вверх.
– Помоги ему! Я заплачу тебе! – он хотел крикнуть, но вместо этого лишь хрипел.
– Вот как? Да неужели? – её проклятая улыбка стала ещё шире. – А как же твоя дочка? Кто же будет спасать Сашу?
«Моя дочь умерла…»
– Помоги ему, – в третий раз повторил он, медленно, раздельно, едва не по слогам.
– Ладно. Как скажешь, дорогой.
Она запрокинула голову вверх, вытянула шею и завыла. Вой гулко разносился по пустым улицам, заглушая даже грохот ржавых бортов «Икаруса», который всё ещё штурмовали мертвецы. Через пару секунд Морошке ответили. Сперва один голос начал вторить ей, откуда-то из-за дороги, потом другой, чуть в стороне, третий и вот уже округа звенела от волчьего воя. Вой заполнил собой всё вокруг, безжалостно вытеснив остальные звуки, но и этого ему оказалось мало, он проникал внутрь, заставляя сжаться сердце, и прокатывался морозной дрожью по позвоночнику.
Морошка замолчала внезапно, без всякого перехода.
– Ну, вот и всё, – тяжело дыша, снова улыбнулась она.
А уже в следующую секунду внизу, возле автобуса, послышался звериный рык и шум борьбы. Милавин бросил взгляд через край. Четверо огромных волков расшвыривали в стороны собравшийся вокруг «Икаруса» десяток мертвецов. Прыжок, клыки сомкнулись на горле, размашистое движение хищника, ноги жертвы взметаются вверх, влажный хруст и вот уже голова мертвеца отлетает в одну сторону, а тело в другую. Не прошло и десяти секунд, как с теми, кто окружил автобус, было покончено. Четверо хищников тут же устремились навстречу группе мертвецов, которая плелась к «Икарусу» через тополиную аллею. А вся остальная стая, никак не меньше двадцати волков, уже потоком врывалась на больничный двор через распахнутые ворота.
Милавин попытался приподняться на руках, чтобы лучше видеть эту схватку, но прокушенная мертвецом левая рука подломилась, и он грудью рухнул на ржавую крышу. Неловкое движение тут же отозвалось ослепительной вспышкой боли в сломанной лодыжке. Андрей зашипел сквозь зубы, окружающий мир стал стремительно гаснуть, погружаясь во тьму. Последнее что он увидел, это улыбка Морошки, склонившейся над ним.
– Тихо-тихо-тихо… – шептала она. – Не дёргайся. Дай-ка я позабочусь о моём теле…
Время исчезло. Часы, минуты и даже секунды уже ничего не значили. Они были слишком длинные, немыслимо растянутые, бесконечные. Иван сейчас двигался, действовал и жил в совершенно ином ритме. Удар, поворот, рубануть ножом по руке, вцепившейся ему в плечо, пинком отбросить противника, повисшего на ногах, перепрыгнуть через упавший труп и снова удар. Сапёрная лопатка застряла в основании шеи мертвеца, левой рукой Поводырь угостил локтём в зубы ещё одного нападающего, сбив его на земле, ногой упёрся в тело и рванул рукоять на себя, одновременно выкручивая кисть. С чавкающим звуком и скрежетом по кости широкое лезвие всё-таки вылезло из раны. А на плечи уже запрыгнул очередной мертвец. Чужие зубы впились в ухо, по шее потекла горячая кровь. Иван крутанулся всем телом, одновременно подавая корпус вперёд. Сила инерции сбросила нападавшего, тот, кувыркнувшись, рухнул на землю и Поводырь припечатал его ногой в лицо, успев заметить в окровавленных зубах мертвеца собственное левое ухо.
Краешком сознания Иван отметил звенящий вокруг волчий вой, но даже задуматься о том, что бы это могло значить, у него не было времени. Подскочивший вплотную мертвец вцепился ему в лицо, чужие ногти ползли по коже, оставляя глубокий рваные борозды, вот он уцепился за веко, стараясь выдавить глаз. Поводырь вслепую ткнул противника ножом в голову и, замахнувшись, добавил ещё и сапёрной лопаткой. Холодная кровь брызнула ему в полыхающее болью лицо, руки мертвеца безвольно соскользнули вниз. На мгновение Иван увидел перед собой заваливающееся вперёд тело с раскуроченным черепом, а потом отпихнул его ногой и рубанул следующего сапёрной лопаткой в лицо.
Когда рядом с ним появились волки, он не заметил. Просто в какой-то момент, раскроив череп очередному мертвецу, Иван вдруг понял, что толпа вокруг него значительно поредела. Он даже позволил себе воспользоваться мгновением передышки, расправил плечи и окинул взглядом больничный двор. Только тогда и увидел мелькавшие среди неуклюжих мертвецов поджарые волчьи силуэты. Теперь он дрался не один, бой кипел во всю ширину двора. Лохматые хищники хоть и с трудом, но теснили мертвецов от ворот. На стороне волков была стремительность и ярость, но это не всегда помогало, иногда численный перевес противника оказывался решающим. На глазах у Ивана десяток мертвецов повалили одного из хищников на бок и голыми руками разорвали ему брюхо. Волк рычал, кусался, царапался всеми четырьмя лапами, но подняться так и не смог.
Прямо перед Поводырём вырос ещё один противник, раскинув руки в стороны, мертвец бросился вперёд, как будто хотел обнять свою жертву. Иван ткнул его ножом в грудь, а в следующее мгновение одним размашистым ударом сапёрной лопатки, снёс половину черепа. Теперь, когда исчезла толчея, двигаться стало намного легче. Мертвец без единого звука осел вниз, а Поводырь оглянулся на остов «Икаруса», который стоял посреди улицы. Милавина он там не увидел, зато Морошка, радостно улыбаясь, помахала ему ручкой с крыши ржавого автобуса, как будто с борта роскошной яхты.
Иван лишь коротко кивнул ей в ответ. Особой радости из-за появления Волчьей Невесты он не испытывал, до последнего надеялся обойтись без неё…
«Ладно! – оборвал сам себя Поводырь. – Что сделано, то сделано. Надо идти вперёд».
Он повернулся лицом к больничному крыльцу и пошёл. Навстречу ему ковылял мертвец – одутловатый мужик с обвисшим брюхом. Сразу было видно, что он уже поучаствовал в схватке, сустав на левой руке был подрублен, и кисть безвольно болталась из стороны в сторону при каждом шаге. Иван шагнул чуть в сторону, нагнувшись, поднырнул под вытянутые руки противника, рубанул ему лопаткой под колено и перебросил тело через себя. Потерявший опору мертвец, кувыркнулся через голову и рухнул на асфальт где-то у него за спиной. Поводырь не стал оглядываться и добивать. В конце концов, главное ведь не уничтожить всех этих мертвецов. Главное – добраться до крыльца.
Иван шёл вперёд. Рядом с ним, иногда даже бок о бок, дрался здоровенный чёрно-коричневый волчара – вожак стаи. А следом шла ещё пара хищников. Так, двигаясь вчетвером, они буквально рассекали поредевшую толпу мертвецов, практически не встречая достойного сопротивления. Не прошло и пяти минут, а Поводырь, снеся голову очередному нападавшему, поставил ногу на первую ступеньку крыльца и взглянул вверх.
Макс стоял на прежнем месте и смотрел на отца сверху вниз бездонными чёрными провалами, что заменили ему глаза. Губы мальчика вытянулись в тонкую нить, на скулах играли желваки. Он был в ярости.
– Не смей! – прошипел Макс. – Не смей ко мне подходить! Я тебя ненавижу! Ты бросил меня! Ты мне не нужен!
Иван тяжело дышал, этот бой не прошёл для него бесследно, покусанные руки и расцарапанное лицо горели от боли, ноги и плечи налились свинцом. Но хуже всего было то, что не он знал, как ответить своему сыну.
– Убирайся! Убирайся отсюда! Мне без тебя намного лучше!
– Я не уйду без тебя, – прохрипел Иван. Он сделал шаг вперёд на вторую ступеньку.
– Не подходи!!! – Макс заорал во весь голос. – Не смей!!!
– Максим… не бойся. Я тебя не обижу, – Поводырь разжал пальцы, и нож с лопаткой звонко ударились о камень. – Я хочу помочь.
Он занёс ногу для следующего шага и в этот момент Максим вскинул обе руки вверх, а голос его зазвенел безумной истерикой.
– Не подходи-и-и!!!
Иван почувствовал, как в грудь ему ударила волна горячего воздуха. Даже не горячего, а огненного. Брови тут же затрещали, выгорая на корню, а кожу лица начало стягивать от жара. Трое волков, даже вожак, глухо зарычав, попятились прочь от крыльца, мех у них на загривках курился сизым дымком.
– Нельзя!!! Я запрещаю!!! – истошно кричал Максим, но Иван поднялся на третью ступеньку.
– Я не уйду без тебя, – повторил он, чувствуя, как от движения губ обожженная кожа вокруг рта лопается и сочится сукровицей. Пропитанная кровью, своей и чужой, его одежда начала исходить паром, стремительно высыхая.
– Ненавижу тебя! Ненавижу!!! Уходи!!!
Ещё одна ступенька. Сколько их осталось? Он не считал. Он просто шёл вперёд, упрямо, как умел. Жар усилился. В следующее мгновение одежда и волосы Поводыря вспыхнули будто пересушенная солома. Иван скорчился от нестерпимой боли, сжался, опустился на четвереньки, но не упал.
– Максим… – прохрипел он. Кожа лохмотьями слезала с обгоревшего лица. Он слепо нашарил перед собой следующую ступеньку и перебрался на неё.
– Нет!!! Ты мне не нужен!!!
Кожа, одежда и сама плоть отваливались от тела Ивана чёрными тлеющими ошмётками. Глаза перестали что-либо различать. Судороги боли проходили от макушки до самых пяток, заставляя его крючиться и дрожать. Но Поводырь полз вперёд. Обгоревшей до кости рукой он нащупал ещё одну ступеньку и взобрался на неё.
