Наталия Вико - Шизофрения
— Конфетку, конфетку, — приговаривал Сашечка, одной рукой наглаживая собаку по голове, а другой – шаря по карманам куртки. — Щас дам конфетку, — извлек, наконец, леденец, торопливо сорвал обертку, сначала лизнул сам, а потом протянул щенку, но тот так рьяно клацнул зубами около его пальцев, что Сашечка быстро изменил способ раздачи гостинцев — положил конфетку на ладошку, сложенную лодочкой, и аккуратно причалил ее левым бортом к пристани с острющими зубами. Щенок вначале разинул пасть, чтобы прихватить всю ладонь, но потом, видимо, сообразив, что так до лакомства не добраться, а если и удастся добраться, то вкус угощения с гарниром в виде руки можно и не распробовать, ткнулся мордой, слизнул леденец, торопливо проглотил, пока кормилец не передумал и не съел сам, и вдруг присел на задние лапы и поднял передние, вмиг превратившись в дрессированную цирковую болонку.
— Как тебе не стыдно, Тяпа? — ахнула Александра. — Кто тебя этому научил? Попрошайка! Марш отсюда!
Щенок даже ухом не повел.
— Да ладно тебе, — вступился Сашечка за нового друга. — Сама знаешь, ко мне все животные льнут. У меня поле хорошее, — сказав это, подхватил клетчатую «челночную» сумку, видимо, пришедшую на смену отправленному в отпуск походному рюкзаку, подошел к кухонному прилавку и принялся, к восторгу Тяпы, выкладывать содержимое: кастрюльку в целлофановом пакете, сковородку, накрытую крышкой и тоже упакованную в пакет, баночки с майонезом и маринованными огурчиками и еще множество пакетов и пакетиков, явно наполненных едой и приправами.
— Значится так! Это, — Онуфриенко ткнул пальцем в кастрюльку, — рыба.
— Здравствуй, Саша! — все же решила напомнить о правилах приличия Александра. — Рада тебя видеть, — протянула руку.
— Ой! — опомнился он. — И я тоже. Очень рад, — потряс руку хозяйки. — Так вот, — продолжил пояснения, — рыбу я сам замариновал и пожарил. Маринуется, кстати, очень легко — лучок и лимончик вперемешку со слоями рыбы, то есть рыбка — слой маринада, рыбка — слой маринада. Гм-м, — озадаченно посмотрел на сковородку. — А тут у меня что? — приподнял крышку и, похоже, сам обрадовался увиденному.— Ну да, ну да! Это помидоры, зелень, лук, чеснок. Ешь побольше лука и чеснока. В них — витамины и защита!
— От вампиров и поклонников? — рассмеялась Александра.
— А то! — воскликнул вдруг развеселившийся Сашечка. — Только съехавший с разума вампир-извращенец или поклонник-идиот рискнет приблизиться к жертве, наевшейся чеснока с луком.
— А почему ты свои антивампирские примочки в сковородке-то принес? — не смогла не поинтересоваться Александра, разглядывая разложенные на прилавке продукты.
— Вдруг все же на извращенца или идиота нарвешься? — невозмутимо сказал Онуфриенко. — Тогда сковородой по башке — самый верный способ, — он обезоруживающе улыбнулся. — А еще я тебе баночку меда налил. С Украины прислали, душисты-ый! — похвастался он, открывая крышку и давая понюхать. — Хорош?
— Хорош, — согласилась Александра.
— Чем пахнет?
— Клевером, растущим на лугу возле речки с чистейшей водой, в которой плавают серебристые пескари, за которыми охотятся зубастые щуки, которых пытаются поймать на блесну неугомонные рыболовы, чтобы потом привирать друг другу, широко расставляя руки…
— Ну тебя, — поморщился Сашечка. — Мед — полезное дело.
— Спасибо, Саша, я тебе очень благодарна… — Александра склонила голову.
Онуфриенко довольно заулыбался.
— …что перловку не привез, — продолжила она.
— Перловка — пища богов! — немедленно воскликнул Сашечка, подтверждая неизменность своих вкусовых пристрастий. — Поэтому для себя берегу. Попусту не разбазариваю. Ну, что, подогреть рыбку-то, или сама справишься? Гипс, гляжу, сняла уже? — указал на кисть руки, обмотанную эластичным бинтом.
Александра кивнула.
— Как в Париж съедила?
— Классно! Набегалась до боли в ногах! — весело сказала она.
— Конечно, ты ведь не статуя какая, чтобы на месте стоять, — небрежно бросил он. — Может, подогреть? — спросил, указывая на еду.
— Спасибо, Саша, я сама, — сказав это, предложила гостю сесть и сама опустилась на стул, пытаясь угадать, про статую он сказал просто так, к слову, или все же… — испытующе посмотрела на Онуфриенко.
— Перстенек у тебя какой необычный, — он наклонился, чтобы получше разглядеть. — Прямо как книжечка. Сразу видно — старинная работа. Где прикупила?
— Нравится? — спросила Александра, довольно улыбнувшись.
— А то!
— Подарили, — загадочным тоном, как умеют только женщины, сказала она.
— И кто ж? — поинтересовался он, подняв глаза.
— Да, человек один, — она загадочно улыбнулась.
— Хороший видно человек. Щедрый, — Сашечка взял ее руку и поднес поближе к близоруким глазам. Тяпа, до того спокойно лежавший у ног любимого гостя, поднялся и, пользуясь случаем, ухитрился лизнуть одновременно и ладонь хозяйки и щеку Онуфриенко.
— Скупых не держим, — хмыкнула Александра, — которые на всем экономят. Даже на еде, — взглянула выразительно, снованамекая на незабвенную перловку.
— А шо? — сказал Онуфриенко с неожиданным одесским акцентом, сразу сообразив, о чем речь. — Еда, как еда, если не быть рабом желудка.
— Еда, Сашуля, должна приносить удовольствие, — наставительно сказала она.
Щенок неожиданно издал одобрительный, почти человеческий стон, намекая, что уж кому-кому, а ему еда всегда в радость.
— И пользу, — не преминул добавить Онуфриенко.
— Пользы без удовольствия — не бывает! — изрекла она поучительно.
— А удовольствие без пользы очень даже часто бывает, — не захотел сдаваться он. — Открывается книга-то? — указал на перстень.
— А что?
— Если книгу невозможно открыть, то зачем она нужна? — пожал он плечами.
— А… на шкатулки это правило не распространяется? — не смогла удержаться от вопроса Александра.
— А ты что ж, шкатулку до сих пор не открыла? — старательно изобразил он недоумение.
— А не ты ли сам сказал, что без ключа открывать нельзя, не то все пропадет? — воскликнула Александра.
— Неужто так до сих пор ключ не нашла? — изобразил Сашечка наивное удивление.
— Издеваешься, Онуфриенко?
— Почему это издеваюсь? — хитро улыбнулся он. — Зачем тому искать ключ, у кого ключ — в руке, — голосом сказочного ведуна изрек он. — Точнее, на руке. Вроде как носишь ключ на пальце, — указал взглядом на перстень, — а шкатулку открыть — недосуг.
— Брось придуриваться, Онуфриенко, — нахмурилась она. — Меня тошнит от твоих шуточек.
— Давно? — изобразил он озабоченность.
— Как и от твоей перловки, — добавила она и направилась к стойке, где уже закипел чайник. — Чай какой хочешь — черный или зеленый?
— С мятой. Если, конечно, есть, — с сомнением попросил он.
— С мятой, конечно, есть, — передразнила она.
— Так я не понял, ты шкатулку открывать не будешь? — не унимался он.
— Ты что, правда не шутишь? — Александра повернулась и изумленно взглянула на неугомонного Сашечку.
— Мне не до шуток, — серьезно ответил тот. — Давай неси свой драгоценный ящик.
Александра посмотрела недоверчиво, но все же в сопровождении пса, который обожал забираться по лестнице на второй этаж только для того, чтобы потом, грохоча лапами по деревянным ступенькам, спуститься вниз, отправилась наверх и через минуту спустилась со шкатулкой в руках. Следом, выждав паузу, прогрохотал Тяпа и снова бухнулся у ног гостя.
— Открывай, — сказала она с усмешкой и передала шкатулку Онуфриенко.
— А ключ? — он протянул руку.
Александра стянула перстень с пальца.
— Сама вот теперь и открывай, — он поставил шкатулку на стол.
— И как же мне ее открывать? — недоверчиво поинтересовалась она.
— Ну, а как обычно открывают? Вставляют ключ в замочную скважину.
— И где же тут скважина? — спросила, уже понимая, что перстень скорее всего надо вставить в ту самую загадочную выемку сбоку.
Приложила перстень. Книжечка без труда вошла в углубление, только колечко осталось снаружи.
— И что теперь, Саша? — дрогнувшим от волнения голосом спросила Александра.
— Ну-у… — он задумался, — попробуй повернуть… или надавить…
Она нажала на перстень… услышала тихий щелчок и… крышка приподнялась…
Звонок телефона раздался как никогда вовремя.
— Без меня не смотри, что там! — взволнованно попросила она и поспешила к телефону. — А ты, Тяпа, охраняй!
Пес лениво зевнул и улегся на бок.
— Привет, Сашенька! — услышала она Кузин голос. — Как дела? Чем занимаешься?
— Кузенька, миленький, я сейчас очень-очень занята, — протараторила она. — Я тебе перезвоню, — положила трубку и ринулась обратно к столу. Опустилась на стул, глубоко вдохнула, подцепила пальцами края крышки и открыла…
