Кейт Мортон - Когда рассеется туман
— Мне правда…
— Хотя бы несколько минут. Дай Эммелин отойти подальше.
Ханна кивнула, Робби подошел к ней. Обхватил руками ее лицо — пальцы сомкнулись на шее — и прижался губами к губам.
Неожиданный, и оттого пронзительный и острый поцелуй тут же выбил Ханну из колеи и заставил на время забыть все тревоги.
* * *Сырым декабрьским днем они сидели в рубке. Баркас был пришвартован у моста в Баттерси, там, где над Темзой нависли ивы.
Ханна тихо вздохнула. Она долго тянула время, не решаясь начать болезненный разговор.
— Я не смогу приходить. Две недели. Это все Тедди — к нему приезжают какие-то важные американские гости, и мне придется изображать примерную жену. Показывать им Лондон, развлекать.
— Слышать не могу, как ты вокруг него вьешься.
— Я в жизни не вилась вокруг Тедди! Он бы глазам своим не поверил, если бы я начала!
— Ты понимаешь, о чем я, — буркнул Робби.
Ханна кивнула. Конечно, она понимала.
— Я тоже все это ненавижу. И сделала бы все, что угодно, лишь бы жить с тобой.
— Все?
— Или почти все. — Она поежилась — в рубку порывом ветра занесло холодные капли дождя. — Попробуй договориться с Эммелин на следующую неделю. И сразу дашь мне знать, где и когда увидимся после Нового года.
Робби потянулся, чтобы захлопнуть окно.
— Я хочу расстаться с Эммелин.
— Нет, — сказала Ханна. — Еще не время. Как же мы будем видеться? Как я узнаю, где тебя найти?
— Тебе не придется меня искать, если мы будем жить вместе. Мы никогда не потеряемся.
— Я знаю, знаю, — она взяла его за руку. — Но пока… Как ты можешь даже думать о том, чтобы не приходить больше?
Робби перегнулся через нее — окно застряло и не закрывалось.
— Боюсь, ты была права, — сказал он. — Эммелин ко мне привязалась.
— Оставь его, ты весь вымокнешь.
Наконец, окно подалось и захлопнулось. Робби сел на место, стряхивая капли с волос.
— Слишком привязалась.
— Эммелин всю жизнь такая, — сказала Ханна, взяла из шкафа полотенце и вытерла его мокрое лицо. — Эмоциональная. Почему ты вдруг забеспокоился?
Робби только отмахнулся.
— Почему? — настаивала Ханна.
— Да не о чем говорить. Ты права, все в порядке.
— Я так и думала, — твердо сказала Ханна, сама поверив в свои слова. А не верила бы — сказала бы то же самое. Любовь умеет убеждать, уламывать, настаивать на своем. И с легкостью глушит все тревожные мысли.
Дождь забарабанил по крыше.
— Ты замерз, — забеспокоилась Ханна, накидывая полотенце на плечи Робби. Она встала на колени и вытерла ему мокрые руки. — Смотри, не простудись. — И тут же, не глядя ему в глаза, добавила: — Тедди хочет, чтобы мы переехали в Ривертон.
— Когда?
— В марте. Он хочет все отремонтировать, построить новый летний домик, — бесцветным голосом рассказывала Ханна. — Вжиться в роль деревенского сквайра.
— Почему ты раньше не сказала?
— Не хотелось, — призналась она. — Надеялась, что Тедди передумает. — Ханна порывисто обняла Робби. — Обещай, что продолжишь встречаться с Эммелин. Я ведь не смогу тебя приглашать, а она запросто. Она будет часто приезжать. Привозить друзей на выходные.
Он кивнул, не поднимая глаз.
— Пожалуйста, — просила Ханна. — Ради меня. Мне надо точно знать, что ты приедешь.
— И мы станем прятаться, как классические любовники в загородных домах?
— Да.
— Будем играть в эту пошлую игру? Встречаться по ночам, а днем для всех делать вид, что не знаем друг друга?
— Да, — тихо подтвердила Ханна.
— Это не по-нашему.
— Я знаю.
— Мне этого мало.
— Знаю.
— Ладно, — согласился Робби. — Только ради тебя.
Как-то раз, в начале двадцать четвертого, когда Тедди как обычно уехал по делам, а Дебора гостила у друзей, Ханна и Робби договорились о встрече. Ханна никогда не бывала в той части города, где на этот раз пришвартовался баркас. Пока такси кружило по улочкам восточного Лондона, она с интересом глядела в окно. Смеркалось, видно было мало: серые дома, запряженные лошадьми экипажи с тусклыми фонарями, изредка — краснощекие дети в теплых свитерах, которые играли в шарики и показывали пальцами вслед проезжавшему такси. И вдруг на одной из улиц — брызги разноцветных огней, толпы людей, музыка.
Ханна наклонилась к водителю:
— Что здесь творится?
— Новый год справляют, — с выговором истинного кокни ответил тот. — Надо ж, сколько дураков кругом! Нет бы по домам сидеть — зима на дворе.
Ханна зачарованно разглядывала гуляющих. Над улицей зигзагом, от дома к дому, были натянуты лампочки. Группа музыкантов со скрипками и фисгармонией собрала целую толпу, люди хлопали и смеялись. Среди взрослых шныряли дети, махали флажками, дудели, свистели; мужчины и женщины сгрудились вокруг больших металлических барабанов, жарили каштаны, пили из кружек эль. Таксисту приходилось жать на сигнал и покрикивать на гуляющих.
— Совсем спятили, — проворчал он, повернув, наконец, в тихий темный переулок. — Делать людям нечего.
Ханне показалось, что они уехали из сказки. Когда шофер высадил ее у пристани, она со всех ног бросилась к Робби.
Сперва он наотрез отказался вернуться с ней на праздник, но Ханна так молила, что Робби наконец согласился. Они погуляют совсем немного, объясняла она, ну когда им еще удастся вместе развлечься? Тем более, это совершенно, совершенно безопасно — их тут никто не знает.
Ханна старалась по памяти отыскать дорогу назад, почти уверенная, что потеряла нужную улицу, что праздник исчез, развеялся, как хоровод эльфов из детских сказок. И вдруг впереди пронзительное пение скрипок, свист детей, радостные крики. Нашла!
И через секунду они свернули в сказку, быстро зашагали вдоль по волшебной улице. Холодный ветер доносил запах жареных орехов, пота и буйного веселья. Люди висели из окон, окликали тех, кто внизу, пели, пили за встречу Нового года и проводы старого. Ханна, крепко вцепившись в Робби, вертела головой, хохотала, показывала на пары, которые пустились в пляс на самодельной сцене.
Они смешались с толпой, нашли места и сели на импровизированную лавку — доску на двух ящиках. Толстая женщина сидела на табуретке около музыкантов, подпевая и прихлопывая бубном по массивному бедру. Крики зрителей, возгласы одобрения, проносящиеся мимо пестрые юбки.
Ханна глазела кругом, как зачарованная. Она никогда не видела такого буйного веселья. Нет, она, конечно, бывала на праздниках, но по сравнению с этим они казались слишком тихими. Слишком правильными. Она хлопала, смеялась, порывисто сжимала руку Робби.
