Анна Борисова - Vremena goda
Однако всё это пока были не более чем подозрения. Вера не хотела ими делиться с Берзиным. Он немедленно примчится «разруливать», и тут уж уклониться от прямого контакта не удастся, а к этому они оба еще не готовы.
Но позавчера случилось кое-что, побудившее Веру к активным действиям.
Она шла через зимний сад, заметила под пальмой привычную парочку, нахмурилась, замедлила шаг. Мухин и Валда стояли к ней спиной.
— Я безнадежный романтик, Валдочка. Верю в любовь с первого взгляда. А ты похожа на Фрэзи Грант, бегущую по волнам. Смотрела кино? — И он запел. — «Шел корабль из далекой Австралии, из Австралии, из Австралии. Он в Коломбо шел, и так далее, и так далее, и так далее…»
— «…И вёл тот корабль из Австралии капитан Александр Грант», — подпела ему санитарка. — Конечно, смотрела. Мое любимое кино. И писателя Грина обожаю.
Кино «Бегущая по волнам» Вера, положим, тоже когда-то видела. В детстве, по телевизору. Средненький фильм советско-болгарского производства, снятый лет сорок назад. На любимое кино для латышской красотки двадцать первого века никак не тянет. Равно как и писатель Грин маловероятен в роли любимого Валдиного автора. Честно говоря, непохоже, что она вообще из разряда читательниц. За всё время Вера ее ни разу не видела с книжкой, ни на каком языке.
Подслушанный обрывок разговора Веру очень растревожил. И она, наконец, сделала то, что давно пора было сделать.
Если уж санитарке удалось заглянуть в досье пациента, доктору посмотреть личную карточку низшего персонала было проще простого.
И там Веру ожидал сюрприз.
— Посмотрите-ка сюда, — тревожно нахмурясь, обратилась она к мадам Санглье, которая у Люка вела всю канцелярию. — В личную карточку санитарки Мисане.
Коренастая, флегматичная нормандка посмотрела на монитор.
— А, это которая на испытательном сроке. И что?
— Как что?! Ее на самом деле зовут Лайма Мисане! А она всем представилась как Валда Мисане!
Но мадам Санглье не впечатлилась.
— Подумаешь. Меня на самом деле зовут Доротея, а я терпеть не могу это ужасное имя. Когда знакомлюсь с людьми, представляюсь: «Додо».
Спорить с ней Вера не стала. Переписала остальные данные, поднялась к себе и позвонила в Ригу бывшей старшей медсестре Марине Васильевне, которая отработала год по контракту и вернулась домой. У Веры сохранились с ней очень хорошие отношения. Женщина она была ответственная, неболтливая.
У Марины Васильевны были какие-то проблемы с здоровьем, но к Вериным подозрениям она отнеслась серьезно. Обещала всё, что удастся, выяснить.
И сегодня, когда Вера после прогулки вернулась к себе, в мейле ее ждало письмо.
Марина Васильевна писала, что проверила у знакомой кадровички из Клиники Паула Страдыня, действительно ли у них работала физиотерапевтом-массажистом некая Мисане. Оказалось, что это неправда. Ни Лаймы Мисане, ни Валды Мисане в штате престижной рижской больницы никогда не числилось. Значит, сведения, которые «охотница» сообщила в канцелярию «Времен года», были ложными!
Кроме того дотошная Марина Васильевна выяснила, что такое Интернациональный колледж физиотерапии, диплом которого Лайма-Валда представила среди прочих своих креденциалов (первоначально она желала занять место массажистки, а в санитарки пошла временно, за отсутствием вакансии). Выяснилось, что учебное заведение с пышным названием — всего лишь месячные курсы. Выпускницу такой шарашкиной конторы в Клинику Паула Страдыня физиотерапевтом нипочем не взяли бы.
«Всё ясно, — сказала себе Вера. — Надо звонить Берзину».
Но представила, как он примчится, как будет смотреть ей в глаза — и почувствовала, что не может поручиться за свою твердость.
Да что она, в конце концов, не разберется без Славы? Она же не ребенок, а без пяти минут директор мезона, где каждый день будут возникать проблемы посложнее этой. Большое дело — вывести на чистую воду примитивную мошенницу!
— Пойдемте-ка со мной, — мрачно сказала Вера санитарке. — Нам надо поговорить.
Лже-Валду она перехватила, когда та, расставшись с Эдуардом Ивановичем, шла к главному корпусу.
Что-то, видно, было в голосе стажерки, отчего фигуристая блондинка безропотно за ней последовала, даже не спросив, в чем дело, хотя Вера ей была не начальница и рабочие обязанности у них никак не пересекались. Собственно, до сих пор они вообще ни разу не разговаривали, если не считать обычного «здрасьте».
Для объяснения Вера нарочно выбрала официальное место — белую гостиную, где проводились летучки, собрания персонала и прочие подобные мероприятия.
Ходить вокруг да около не стала. Она не следователь, и это не допрос. Просто взяла и выложила всё, что удалось выяснить: про брехню с прежним местом работы, про липовый колледж, про фокусы с переменой имени, а главное — сказала напрямую, что отлично видит, чего прохиндейка добивается, и что Эдуарда Ивановича ей на растерзание никто не даст.
В конфликтных ситуациях Вера никогда не психовала, голоса не повышала. Откуда-то брались и жесткость, и напор. Вообще-то понятно, откуда — от сознания своей правоты. Потому что, если в правоте были хоть малейшие сомнения, на конфликт Вера не шла.
Она заранее приготовилась к тому, что хитроумная интриганка станет врать, юлить, изворачиваться, на каждый пункт обвинения у нее найдется оправдание. Еще хуже, если ловкачка сообразит, что с Верой лучше действовать иначе и станет давить на жалость. Пустит слезу, выдумает какую-нибудь душераздирающую историю, будет умолять не выдавать ее.
Однако не случилось ни первого, ни второго.
Пухлые щеки латышки залились краской. Синие глаза потупились. Завидный бюст взволнованно завздымался. Лайма-Валда молча сидела, вздыхала, на вопросы не отвечала. Вера даже малость растерялась.
— Вы признаете, что обманули нас?
Молчание.
— Что вам нужно от господина Мухина?
— …
— Кто вы все-таки на самом деле — Лайма или Валда?
Снова никакого ответа.
Наконец терпение у Веры лопнуло.
— Вы понимаете, что, когда я всё расскажу директору, вас ждут большие неприятности? Одним увольнением не обойдется. Раз вы ничего не объясняете, придется обратиться в полицию!
Тогда авантюристка вздохнула еще раз, очень глубоко, и подняла на Веру ангельски безмятежный взор.
— Не надо полиции. И Люку тоже не говорите, пожалуйста.
— Он для вас просто «Люк»? — поразилась Вера. — Разве вы…
Хотела спросить, состоит ли она с Шарпантье в отношениях, но не стала. К делу это не относилось. Хотя странно. Если бы у смазливой санитарки с директором были шуры-муры, этот факт вряд ли удалось бы утаить от внимания остроглазых жительниц мезона.
