Борис Палант - Дура LEX
На последнем курсе иняза я вел заседания и концерты «Английского клуба» в Харькове. После концертов активисты клуба часто шли ко мне домой на чай. Однажды майским вечером мы направлялись группой человек в десять на такое чаепитие. Джейкоб взял меня под руку, мы немного поотстали от всех. Вдруг он остановился и сказал:
— Вот я сейчас закрываю глаза и представляю себя в Бруклине. И куда бы ты меня ни завез, я найду дорогу домой. Я помню каждую улочку в Бруклине.
— Джейкоб, я скоро отсюда уеду, — сказал я.
— Я тоже, — ответил Джейкоб. — Ведь у меня сын примерно твоего возраста.
17 ноября 1976 года я уехал из Харькова на поезде в приграничный город Чоп. На вокзале собрались родные и друзья. Я всех поцеловал, а Люду поцеловал и обнял. Постояли, обнявшись, полминуты. Люда пыталась заплакать, но у нее не получалось. Я покинул СССР 19 ноября 1976 года и на следующий день уже был в Австрии. Поезд ехал мимо самых красивых полей в мире, по шоссе мчались чудесные автомашины, в вагоне стояли нестрашные австрийские солдаты с маленькими игрушечными автоматами. Я прилип к окну. Каждая молекула в окружающем пространстве меня радовала. Самая большая мечта в моей жизни сбылась, остальное оказалось только подливкой к основному блюду, которое так роскошно было сервировано для меня 20 ноября 1976 года.
Джейкоб Тенцер эмигрировал с семьей вскоре после меня. Поселились они в Чикаго. Потом, уже живя в Америке, я часто вспоминал Джейкоба, особенно когда слушал песню Энн Мюррей «Луна над Бруклином». Ночь, все огни потушены, и только бледный лунный свет освещает фигурку старика, бредущего домой после пятидесятилетней отлучки.
* * *В ноябре восьмидесятого я получил от Люды письмо, в котором она давала понять, что в августе восемьдесят первого сможет приехать в Югославию. Это был шанс не только встретиться, но и умыкнуть ее в какую-нибудь западную страну, а оттуда в Америку. Несмотря на то, что Югославия была «самым веселым бараком в социалистическом лагере», к операции по «умыканию» нельзя было относиться легкомысленно — граница между Югославией и окружающими странами существовала и охранялась.
В мае 1980 года умер Тито, и куда повернет Югославия, было непонятно. Я предполагал, что, будучи гражданкой Советского Союза, Люда не сможет на территории Югославии получить визу в капиталистическую страну, но существовал и другой путь — нелегально перейти границу в одну из соседних с Югославией капиталистических стран.
Сбор информации в восьмидесятом году был гораздо более трудным и кропотливым занятием, чем в две тысячи седьмом, когда пишутся эти строки. Это сейчас, выйдя в Интернет, я могу за несколько минут узнать расписание самолетов и поездов практически в любой стране мира и тут же, нажатием нескольких клавишей, заказать машину и гостиницу где пожелаю. В восьмидесятом все это занимало гораздо больше времени, и все заказы тогда осуществлялись через турагента.
Для проведения любой операции, вам это подтвердит Моссад, нужен бюджет. Сколько стоит умыкнуть человека из Югославии в Америку? (Разумеется, речь идет о 1980 годе.) Если поручить провести эту операцию ЦРУ, бюджет составит несколько миллионов — команда человек шесть, вертолет, несколько машин прикрытия, создание ложного следа, усиленное питание бойцов.
Моссад уложится в несколько сот тысяч — там ребята неприхотливее. Мои ресурсы на ноябрь 1980 года составляли ровно ноль. Я занимался на первом курсе юридической школы, и моей стипендии и студенческого займа хватало только на бедную жизнь. Экономя и работая летом помощником адвоката, я мог собрать к августу сумму в тысячу долларов, а значит, на собственные ресурсы рассчитывать было нечего, и операцию придется финансировать из одолженных денег. Поговорив со всеми своими близкими друзьями, я выяснил, что на все про все у меня будет четыре тысячи долларов, включая собственную тысячу, которую еще предстояло заработать и отложить.
Первой тратой было приобретение крупномасштабной карты Балкан. Я прикрепил карту к стене и долго ее изучал. Я еще не знал, в каком городе или в каких городах будет останавливаться Люда, но следовало начинать привыкать к местности. Я заказал паспорт для заграничных поездок для постоянных жителей США. Паспорт пришел через два месяца.
В письме Люде пришлось попросить уточнить, когда и где именно она остановится в Югославии. Через месяц я получил ответ: городок Башка-Вода, с 21 по 28 августа. Башку-Воду я нашел в Хорватии, на Макарской Ривьере. Лежал этот курорт примерно посередине между Дубровником и Сплитом. Теплое Адриатическое море, благодатный климат. До границы с Италией далековато — машиной от Сплита добираться часов десять, да и то если дорога приличная. Еще несколько часов езды на север, через Словению, и ты на югославско-австрийской границе. Третья капиталистическая страна, граничившая с тогдашней Югославией, — Греция. Из Дубровника до Салоник, по моим расчетам, можно было добраться часов за семнадцать. Самый короткий путь в Грецию лежал через Албанию, но он, по понятным причинам, исключался, а следовательно, нужно было бы ехать сначала на северо-восток до Скопье, а потом на юг через всю Македонию до Греции.
Я по нескольку раз в день подходил к карте, пытаясь представить пляжи около Триеста, леса вдоль границы с Австрией и долину реки Вардар в Македонии с Родопской и Динарской горными грядами по обеим ее сторонам. Это было небесполезное занятие — привыкаешь к масштабу, к расстояниям, к названиям городов и деревень. Пару раз сходил в библиотеку, взял книги и альбомы о Югославии, просмотрел их. Нужно заранее знать, как выглядят местные жители, — какие у них характерные черты лица, какого цвета волосы, низкие они или высокие, как одеваются. Такое знание поможет мне выделить югослава в толпе, скажем, немцев, а русского в толпе югославов.
На всякий случай я решил получить визы во все капстраны, которые граничили с Югославией. Сделал я это позже, во время одной из поездок в Нью-Йорк — именно там находились ближайшие консульства интересующих меня государств.
Поскольку у Люды практически не было шансов на получение визы в капстрану на территории Югославии, я начал прорабатывать возможности нелегального перехода границы. Конечно, будь у меня деньги, я бы сначала сделал «холостой прогон» — сам попробовал бы нелегально перейти границу. Но денег не было, а значит, у меня только одна попытка — как у сапера. Дефицит, к сожалению, ощущался не только в финансах, но и во времени: ведь я учился на первом, самом тяжелом курсе юридической школы и должен был еженедельно прочитывать по 700–800 страниц судебных решений в области конституционного, контрактного и уголовного права, не считая юридических эссе, сборников законов и комментариев к ним.
