Адам Джонсон - Сын повелителя сирот
Парк и Га подошли к Великому Руководителю. Брандо на поводке тянул в другую сторону.
– Говорят, собаки исключительно злые животные, – заметил Парк. – Как ты думаешь?
– Я думаю, они не опаснее своих хозяев, – ответил Га.
Они подошли к погрузчику, около которого стояли Великий Руководитель с Сенатором и Томми. Ванда с Чемпионкой по гребле теперь тоже присоединились к ним. На палетте погрузчика находились две бочки и груда коробок, упакованных в пленку.
– Чем могу служить? – спросил Парк.
– Отлично, – произнес сквозь смех Великий Руководитель. – Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Кажется, нам нужно вскрыть коробку.
Командир Парк вытащил из кармана перочинный нож.
– Что смешного? – недоумевал Томми.
– Просто раньше я никогда не использовал эту штуку для коробок, – сказал Парк, проводя лезвием по шву коробки.
Великий Руководитель снова залился смехом.
В коробке лежали тома полного собрания сочинений Ким Чен Ира.
Великий Руководитель схватил одну книгу, открыл ее и глубоко вдохнул запах типографской краски.
Чемпионка по гребле сняла солнцезащитные очки.
Она смотрела так, будто ее как следует накачали успокоительным. Искоса взглянув на книги, она неожиданно узнала их.
– О, нет…, – произнесла она с ужасом.
Томми снял крышку с одной бочки и зачерпнул горсть риса.
– Короткие зерна, – заметил Томми. – Разве не Япония выращивает короткозернистый рис, а в Корее растет длиннозернистый рис?
Ванда, копируя голос доктора Сона, произнесла:
– Северокорейский рис – самый длинный рис в мире.
По тону ее голоса Великий Руководитель понял, что это все же оскорбление, но какое именно, не мог понять.
– Ну, где же Сан Мун? – спросил он Га. – Пойди, посмотри, почему она так долго не идет.
Стараясь выиграть время, Га заговорил с Сенатором.
– Разве доктор Сонг не обещал Вам в Техасе, что если Вы приедете в нашу великую страну, Великий Руководитель подпишет для Вас свои труды?
– Это прекрасная возможность воспользоваться нашей «ручкой мира», – улыбнулся Сенатор.
– Никогда раньше не подписывал своих книг, – признался Великий Руководитель, польщенный и одновременно охваченный подозрениями. – Полагаю, это особый случай.
– Ванда, – сказал Га. – Вы хотите получить автограф для своего отца, не так ли? Томми, а ты разве не просил, чтобы и для тебя подписали книгу?
– Я думал, не удостоюсь такой чести… – смутился Томми.
Командир Парк оглянулся на погрузчик товарища Бука. Брандо рвался на поводке. – Командир Парк, – крикнул Га. – Пойдемте со мной, проверим, все ли в порядке с Сан Мун.
Парк даже не оглянулся на него.
– Минуточку, – сказал он, подходя к погрузчику.
Командир Га видел, как дрожащими от страха руками Бук сжимает руль, а в бочках ворочаются изнемогающие от жары и нехватки воздуха фигуры. Га присел рядом с Брандо. Он снял поводок с шеи собаки и взял ее за загривок.
– Но Командир Парк, – позвал Га.
Парк остановился в нерешительности и оглянулся.
И в этот момент Командир Га скомандовал псу:
– Ату его!
– Ату? – удивленно спросил Парк.
Но было слишком поздно – собака уже сжимала челюстями его руку.
Сенатор обернулся и с ужасом увидел, как одна из его превосходных катахул рвет жилы на руке мужчины. Сенатор посмотрел на хозяев долгим оценивающим взглядом, сделав мрачное открытие: в этом мире не было ничего, что со временем не превращалось бы в Северной Корее в маниакальную жестокость.
Чемпионка по гребле вскрикнула, увидев, как Командир Парк кромсает собаку перочинным ножом, от которой летят брызги крови, и в истерике бросилась к самолету. Она бежала изо всех сил, ее спортивное тело, бездействовавшее в подземелье целый год, откликнулось на этот зов, несмотря на то, что было напичкано транквилизаторами.
Вскоре вся шкура пса почернела от крови. Когда Командир Парк нанес собаке очередной удар, пес вцепился ему в лодыжку, прокусив ее до самой кости.
– Пристрелите ее! – заорал Парк, – пристрелите эту чертову тварь!
Агенты службы безопасности, находившиеся в толпе, тут же вытащили свои пистолеты советского образца. И в этот момент толпа ринулась врассыпную. Товарищ Бук рванул на своем погрузчике, петляя между американских секьюрити, которые бросились спасать Сенатора и прибывшую с ним делегацию.
Сконфуженный Великий Руководитель стоял в полном одиночестве. Он почти закончил подписывать одну из своих книг. И хотя он пристально наблюдал за кровавым спектаклем, но, казалось, не осознавал, что без его разрешения что-то могло случиться.
– Что такое, Га? – спросил Великий Руководитель. – Что происходит?
– Эпизод насилия, господин, – ответил ему Га.
Великий Руководитель уронил «ручку мира».
– Сан Мун…, – прошептал он.
Взглянув на ее гримерку, он достал из кармана свой серебристый ключ и поспешил, как только мог, к «храму», тряся на ходу животиком под серым комбинезоном. За ним последовали подчиненные Парка, к которым пристроился и Га.
Командир Парк боролся на земле с собакой, которая ни за что не хотела разжимать зубы. У гримерки Великий Руководитель остановился в нерешительности, будто это был настоящий храм Пехон, служивший бастионом в борьбе против японцев во время Имджинской войны[39], приютом для великого воина, монаха Сосана, пристанищем для Анналов династии Йи.
– Сан Мун, – позвал он, постучав в дверь. – Сан Му-у-ун.
Он вставил ключ в замок и, казалось, не слышал ни выстрелов пистолетов, раздавшихся за его спиной, ни предсмертного воя пса. Внутри было пусто. На стене висели три чосонота – белый, синий и красный. На полу валялся футляр от ее гитары. Великий Руководитель нагнулся, чтобы открыть его. Внутри находилась гитара. Большим пальцем он коснулся ее струны.
– Где она? – спросил он, повернувшись к Га. – Куда она ушла?
– А где ее дети? – удивился Га.
– Верно, – согласился Великий Руководитель. – Ее дети тоже пропали. Но куда она могла подеваться без своей одежды?
Великий Руководитель ощупал все костюмы, будто желая удостовериться в том, что они настоящие. Затем он понюхал рукав одного из них.
– Да, – подтвердил он. – Это ее наряды.
Заметив что-то на бетонном покрытии, он подобрал эту вещь. Оказалось, что это были две фотографии, скрепленные вместе задней стороной вовнутрь. На первой был изображен молодой мужчина, которого мучили мрачные предчувствия, а на второй Великий Руководитель увидел сломленную фигуру, лежащую на полу в грязи; из открытого рта человека вытекало что-то черное.
Великий Руководитель отшатнулся и выбросил фотографии.
Выйдя наружу, он услышал, как взревели двигатели реактивного самолета, у которого закрывался грузовой отсек. Великий Руководитель оглядел гримерку снаружи и зачем-то посмотрел вверх, на облака.
– Но ее одежда здесь, – произнес он. – Ее красное платье здесь.
Подъехал товарищ Бук и слез со своего погрузчика.
– Я слышал стрельбу, – сказал он.
– Сан Мун исчезла, – сообщил ему Га.
– Не может быть, – удивился Бук. – Куда же она могла подеваться?
Великий Руководитель повернулся к Га.
– Она ничего не говорила, нет? Не говорила, что пойдет куда-нибудь?
– Она не сказала ничего, ничего…, – ответил Га.
К ним подошел Командир Парк.
– Эта псина…, – произнес он и сделал глубокий вдох. Он потерял много крови.
– Сан Мун исчезла, – объяснил ему Великий Руководитель.
Скорчившийся от боли Парк тяжело дышал, опираясь здоровой рукой на здоровое колено.
– Задержать всех граждан, – приказал он своим подчиненным. – Проверить у всех документы. Прочесать всю территорию. Обыскать все заброшенные самолеты. И отправьте кого-нибудь вычерпать это пруд с дерьмом.
Американский самолет начал свой разбег по взлетно-посадочной полосе, из-за шума его двигателей ничего не было слышно. С минуту они стояли, дожидаясь, пока все утихнет. Когда самолет набрал высоту и лег на курс, Парк сообразил, что произошло.
– Позвольте принести вам бинт, – предложил товарищ Бук.
– Нет, – отрезал Парк, глядя себе под ноги. – Никто никуда не идет, понятно? – Он обратился к Великому Руководителю:
– Полагаю, что в этом замешан Командир Га.
– Командир Га? – удивился Великий Руководитель, указывая на Га. – Этот?
– Он водил дружбу с американцами, – объяснил Парк. – Американцы улетели. А Сан Мун исчезла.
Великий Руководитель стал медленно осматривать небо, пытаясь разглядеть там американский самолет. Затем он повернулся к Га и взглянул на него с недоверием. Глаза его блуждали, пока он перебирал в голове все возможные и невозможные версии того, что могло произойти с Сан Мун. На какое-то мгновение он показался Га совершенно озадаченным. Такое же происходило когда-то и с ним самим – это был взгляд мальчика, который «проглотил» все, что с ним случилось, но очень долго не мог понять смысла произошедшего.
