Олег Верещагин - Перекрёсток двенадцати ветров
— Георгиевское оружие! — вырвалось у Сашки, который моментально забыл о разговоре.
— Наградное за храбрость? — вроде бы безразлично спросил Егор. Сашка кивнул и подошёл к фотографиям.
Он не видел, как Егор, подняв руку, быстро оглянулся и провёл кончиками пальцев по темляку. Лицо его дрогнуло и на миг странно скривилось, но, когда Сашка оглянулся, Егор уже был прежним — равнодушно-насмешливым.
— Смотри, это, наверное, твой дед, — Сашка указал на снимок — чёрно-белый, невероятно чёткий и ясный — сидящего на стуле с высокой спинкой и гнутыми ножками молодого мужчины в казачьей форме — поставив между колен всё ту же саблю и подбоченившись левой рукой, он смотрел из-под сдвинутой набекрень мохнатой папахи, что называется, «орлом» — с вызывающей лихостью и опасным огоньком в глубине глаз. Усы мужчины были закручены на концах, густющий светлый чуб стоял надо лбом, как пружина. Позади высился здоровенный цветок в кадке, с мясистыми листьями. — Какой же это год? Может, ещё до Первой мировой…
— Во время неё, — Егор указал на подпись в углу снимка: «Фотографiя г-на Либманъ въ Варшаве. 1914 годъ.» — Ничего дед… Даже интересно.
— Есть идите! — завопила Светка откуда-то из глубин дома. Егор отозвался:
— Да идём, идём…
…Стол был накрыт шикарно — пельмени со сметаной в большой миске, красная рыба, большие ломти хлеба, ещё одна миска — с черемшой и огурцами, нарезанное копчёное мясо, здоровенный запотевший глиняный кувшин с квасом, тарелки с желтоватым маслом и небольшими пряниками. Светка уже сидела за столом и, урча, лопала пельмени, макая их в сметану.
— Огурцом заешь, может, полегчает, — серьёзно посоветовал Сашка, садясь к столу.
Светка захрюкала и под столом лягнула брата ногой. Его с непонятной усмешкой остановился у края стола, обеими руками взявшись за резную спинку старого стула. Рат почти в такой же позиции стоял у другого конца. Он переоделся в джинсовые шорты и по-прежнему был босиком.
— Садись, ешь, — кивнул он на стол и сел сам, ловко обвив ногами ножки стула. Егор сел, не спуская с двоюродного брата непонятного взгляда. Напряжение разрядила, сама о том не думая, Светка:
— Вкусно, — жалобно сказала она. — Я потолстею…
— Не потолстеешь, — усмехнулся Рат, ножом нарезая мясо и ножом же отправляя его по кусочкам в рот. — Это я тебе обещаю.
— Он тебя, как скво[13] у Джека Лондона[14], заставит весь груз тащить, — сказал Егор.
Рат спросил:
— Читал Джека Лондона?
— Естессно… — и снова вмешалась Светка:
— А вот это, — она ткнула в пряники, — это у вас в магазине такие продаются?
— Это кедровый сбой, — Рат улыбнулся уже по-хорошему. Светка с умным видом закивала. — То, что остаётся после отжима масла из кедровых орехов, — пояснил Рат. — Масло это, кстати, тоже не сливочное.
— Да ну? — Светка подозрительно уставилась на масло.
— Точно тебе говорю. Орехи я сам бил.
— ? — глаза Светки стали недоумёнными.
— Наш таёжный хозяин говорит, — Егор улыбался, — что он ходил по тайге со здоровенной колотушкой и добывал кедровые орехи, чтобы тебя порадовать, Синти.
— Ладно тебе… — попросила Светка. — Всё и правда вкусно — отпад! Даже не верится, что мальчишка готовил…
— Да тут и готовить-то нечего, — возразил Рат. — А ты умеешь готовить?
Светка замялась. Зато нехорошо обрадовался Сашка:
— А как же! — кивнул он. — Хлопья молоком заливать — раз! — он загнул палец. — Сникерсы и мороженое открывать — два! Пиццу в микроволновку ставить — три! Яичницу уже не получается…
— Фуфломёт! — взвилась Светка, но тут же вздохнула и сникла: — Правда не умею…
— Дичь свежевать она тоже не умеет, — Егор всё-таки взялся за пельмени.
— Дичь не свежуют, — без обиды пояснил Рат. — Её щиплют и потрошат, а свежуют и разделывают зверя.
Сашка засмеялся. Рат, откинувшись на стуле назад, спросил:
— Ладно… Так куда мы отправимся? Мне, собственно, всё равно, я ведь проводник.
Вопрос был неожиданным и адресованным Егору. И лично для Сашки его ответ стал таким же неожиданным:
— Я бы хотел побывать на Становом хребте, — сказал он. Рат изумлённо посмотрел на него:
— Это очень далеко. Почти двести километров… если по прямой, а по прямой тут только птицы летают. Так что все четыреста. Туда и обратно — восемьсот. Это клади два месяца.
— Меня не интересуют «туда» и «обратно», — отрезал Егор. — Мне хочется побывать на Становом. Ты знаешь те места?
— В принципе да…
— Ну и отлично. Там можно где-нибудь сесть? Самолёт в моём распоряжении.
— А, самолёт… — Рат хмыкнул. — Конечно можно, белый господин. Вылет сегодня?
— А чего тянуть?
— Тогда надо собираться, вот чего, — Рат встал.
— Здрасьте… а Рат дома? — все обернулись на голос. Ксанка — в старых джинсах и кедах, в широкой рубахе — стояла в дверях, чуть настороженно и смущённо глядя на незнакомых ребят и девчонку. Глаза её расширились — она увидела Егора: — Ой… а…
— Ксан, привет, — Рат потёр висок. — Это мои… клиенты. Егор… Сашка… Света…
— Привет, — кивнул Сашка, с интересом рассматривая смуглую, но синеглазую девчонку.
Светка смерила её взглядом и высокомерно вздёрнула нос. Егор в её сторону больше не смотрел. Ксанка вздохнула и спросила Рата:
— Я хотела тебя в лес позвать, а ты, значит, уходишь…
— Да, ухожу, — кивнул тот. — Я тебя ещё как раз попросить хотел, ты за скотиной пригляди, ага?
— Ага, конечно… А ты надолго?
— Да я не знаю…
— Ну, пока… Всего хорошего, — она обращала последние слова к остальным.
— Твоя девчонка? — спросил Сашка, когда шаги Ксанки затихли за калиткой.
— Что?.. — Рат поморщился. — Нет… а что?
— Ничего. Красивая.
— Красавица, — согласилась Светка. — А главное удобно — парень хоть пей, хоть с другими гуляй — она через свои щёлки всё равно ничего не увидит. Она хоть русская? Или из чурбанария сбежала?
— Русская и бурятка, — Рат вдруг неприязненно посмотрел на Светку. — И, между прочим, ты ошиблась. Буряты — это буряты. Русских тут раньше мало было, совсем. Почему, думаешь, эти края китайцы не захватили? Потому что буряты за «белого царя» горой стояли. Это они так русских царей называли. И ты, Свет, пожалуйста, — он с силой выделил это слово, — помни, что это и их земля тоже.
И вышел, оставив Светку с раскрытым клювиком и вылезшими из орбит глазами.
— Получила? — с удовольствием спросил Сашка и повернулся к Егору: — А тебя куда понесло на Становой? Что ты там не видел? Назло папе — раз ты так, то уйду в тайгу и заблудюсь, пусть меня волки скушают?
