Роман Коор - Тридцать первый этаж
— Давайте я принесу другой, — сказала официантка.
— Спасибо, Лена, — ответил Роберт, прочитав её имя на бейджике, и смущённо протянул ей нож, направив его остриём к себе. В детстве мать учила его подавать ножи именно так, и он почему-то очень хорошо это запомнил: «всегда лезвием к себе, рукояткой к другому».
— Приятного аппетита, — ответила Лена и ушла в центральный зал. Через полминуты она вернулась, вручила Роберту нож с вилкой, завёрнутые в салфетку, и ещё раз пожелав приятного аппетита, удалилась.
Роберт внимательно осмотрел яблочный штрудель, отрезал кусочек и отправил себе в рот.
— Хм, вкусно, — проговорил он, проглотив.
Лиза улыбнулась, подняла чашку с кофе на уровень глаз и произнесла:
— Спасибо тебе, Робик, ты меня очень выручил!
— Да брось ты уже, ерунда какая! — ответил Роберт и чокнулся своей чашкой с её. — Будем здоровы!
Она сделала маленький глоток и поставила чашку на стол.
— Тостующий пьёт до дна! — сказал Роберт укоризненным тоном.
Лиза хохотнула и ответила:
— И тостуемый!
Когда с едой было покончено, Роберт распечатал сигареты, выудил из пачки одну и стал крутить её в руках.
— У тебя есть зажигалка? — спросил он у Лизы.
— Один момент, — ответила она и после недолгих поисков извлекла из своей сумочки пачку тонких сигарет и зажигалку.
Они закурили. Роберт пил кофе, щедро сдобренный коньяком, и пытался насладиться моментом. Украдкой он то и дело бросал взгляды на Лизу, а та делала вид, что не замечает этого.
— Ты не знаешь, что это за музыка играет? — спросил он, когда чашка опустела.
— Нет, не знаю. Нравится?
— Да. Такая спокойная, немного грустная, очень стильная. И она — в тему.
Они принялись обсуждать музыкальные предпочтения друг друга, потом переключились на книги. Когда тема иссякла, они заказали ещё по чашке кофе. В ожидании заказа Лиза достала из сумочки зеркало и стала поправлять макияж, который, в общем-то, был достаточно скромным. Она никогда не злоупотребляла косметикой, но следила за тем, чтобы её лицо выглядело именно так, как она хотела.
Роберт закурил ещё одну сигарету, ещё раз осмотрелся по сторонам и понял, что кафе ему действительно нравится, и этот вечер он запомнит надолго. Цветовая гамма здесь таким особенным образом сочеталась с освещением, что у Роберта создалось впечатление некоего отделённого от реальной жизни пространства, где есть только уютное прошлое и желанное будущее, и нет места неустойчивому настоящему. Особенно он удивился тому, что собственное прошлое может казаться ему уютным.
Лиза спрятала зеркало, заглянула в свою пустую чашку, до сих пор почему-то неубранную официанткой, и задала неожиданный вопрос:
— Если я всё же хочу что-то поменять в своей жизни, как думаешь, с чего лучше начать?
— Гм… Даже не знаю, — ответил Роберт, прекрасно зная, что хотел бы сказать, но боясь обидеть подругу. Поколебавшись, он всё же решил честно озвучить свои мысли. — Может быть, стоит начать с работы?
— Да, я тоже над этим думала, — Лиза, казалось, ничуть не оскорбилась. — Но вот только куда бы пойти? Шило на мыло неохота менять. Хочется такую работу, которая доставляла бы удовольствие, но только беда в том, что я понятия не имею, что бы это могло быть. Хочется работу творческую, в полном смысле этого слова.
— Займись фотографией.
— Издеваешься? Ты сам-то видел, какой я фотограф?
— По-моему, у тебя неплохо выходит, — Роберт не лукавил. Ему действительно нравились некоторые Лизины фото, из тех, что были размещены на её странице в «Фэйсбуке».
— Ну да, неплохо для любителя. Но добиться каких-то серьёзных результатов в этом деле, я, увы, не способна. Я не питаю иллюзий!
— Не знаю, я конечно не профессионал в фотографии, но я чувствую талант. Так вот, я с тобой не согласен.
Лиза улыбнулась ему одним уголком рта, и в её глазах Роберт на мгновение увидел нечто такое, от чего на его щеках выступил румянец.
— Спасибо, Роб, но тут дело даже не в таланте. Дело в том, что я слишком мало этим занималась. Короче говоря, мне не хватает образования.
— Если ты так считаешь, то ещё не поздно поучиться.
— К сожалению, поздно. Да и зачем? Теперь есть такие компьютерные программы, с помощью которых любой подросток может сделать первоклассное фото, используя для этого лишь мобильник. Даже мастера фотографии становятся ненужными, на что же мне тогда рассчитывать?
— Ну, мне кажется, ты мыслишь чересчур депрессивно.
— Может и так. Но по-другому не могу. Поэтому сижу в дерьме.
— Ну, вот это — неправда.
— Ладно, Робик, оставим эту тему. Но я рада, что ты прямо сказал про мою работу. Ты прав. — Лиза на минуту задумалась, а потом продолжила доверительным тоном: — Знаешь, для того, чтобы изменить положение вещей, мне как будто не хватает толчка, небольшой такой встрясочки. Нужно, чтоб жизнь слегка поддала мне под жопу мешалкой!
— Наверное, в этом что-то есть, — неопределённо протянул Роберт.
Официантка принесла две чашки кофе, выставила на стол и убрала грязную посуду. Поинтересовавшись, не требуется ли что-нибудь ещё и получив отрицательный ответ, она удалилась.
— Предлагаю ещё тост! — произнесла Лиза, подняв чашку. — За нас!
У Роберта в груди как будто скрутилась часовая пружина. «В каком смысле «за нас»? — подумал он. — Что она имеет в виду?»
— Ну, за нас! — ответил он, стараясь не выдать своего напряжения.
Лиза со звоном стукнула своей чашкой о его бокал и улыбнулась. Отпив глоток и поставив чашку на стол, она сказала с лукавым огоньком в глазах:
— У меня есть для тебя скромный подарок.
После этих слов она извлекла из своей сумочки небольшую квадратную коробочку, завёрнутую в белую упаковочную бумагу с рельефными завитушками, и протянула её удивлённому Роберту.
— Ну зачем! Нет, ну правда, не стоило! — возмутился Роберт, но принял презент. Повертев коробочку в руках и взвесив её на ладони, озарённый такой радостью, которая бывает у детей в день рождения или в Рождество, когда родители входят в комнату с хитрыми улыбками на лицах и руками, спрятанными за спинами, он спросил: — А что там?
— Просто сувенир. Давай, открывай уже!
Он сорвал бумагу, открыл крышку и вытащил из коробки кубик Рубика. Но это не была обычная головоломка. Все грани кубика были одного цвета — белого. Роберт озадаченно почесал лоб тыльной стороной ладони, и радость его несколько угасла.
— Это кубик Робика, — весело пояснила Лиза. Я дарю его тебе с пожеланием, чтобы все мозголомки в твоей жизни казались тебе такими же простыми, как эта.
— Спасибо, Лиза! Это очень мило! — ответил Роберт и подумал, что игра в такую игрушку напоминает бег на месте.
Из соседнего зала раздался грохот бьющейся посуды. Лиза вздрогнула.
— Кто-то оказался не слишком расторопным — прокомментировал Роберт.
Лиза нервно рассмеялась. Телефон, лежащий рядом с ней на столе, коротко пиликнул. Она взяла его в руки, пощёлкала кнопками и уставилась в экран.
— Сообщение пришло, от Веры, — сказала она. — Пишет, что ходила с Игорем в джазовую филармонию. Я давно её туда звала, а она ни в какую! А с Игорем — так сразу!
— Ну, может быть, он её туда чем-нибудь заманил? — предположил Роберт.
— Само собой! Я даже знаю, чем именно, — ухмыльнулась Лиза.
Роберт фыркнул.
— Нет, Вера — она молодец! Ей интересно жить, несмотря ни на что, — продолжила Лиза.
— Не смотря на что?
— Да так, у каждого свои темы…
Роберт решил не вдаваться в подробности жизни Веры, во-первых, потому, что Лиза явно не хотела рассказывать, а во-вторых, ему было не особенно интересно. Вместо этого он поведал историю про своего приятеля Славу по прозвищу Слон, который однажды подрался на концерте классической музыки.
Они ещё некоторое время поговорили ни о чём, а потом Лиза вдруг спросила:
— Робик, ты понимаешь, что мы уже стареем?
— Чего это ты? — вопросом ответил Роберт и взглянул ей в глаза.
— Мы расстаёмся с молодостью, а в ней и есть вся соль жизни. Мы уже такие старомодные. Сидим тут, курим, как пердуны какие, честное слово…
— Ну, нам только тридцать, и самое интересное ещё впереди…
— Самое интересное уже позади, и это очевидно! — перебила его Лиза.
— Ты не права, что так переживаешь по этому поводу.
— Если бы я могла соответствовать своему возрасту, я бы не переживала.
— По-моему, ты вполне соответствуешь.
— Так ты хочешь сказать, что я выгляжу стареющей?
— Ну что за глупости, конечно нет! Я хочу сказать, что тридцать — это молодость.
— Да. Наверное. Но мне пора взрослеть. Тогда я не буду так воспринимать этот возраст… Прости, не знаю, зачем я тебе это всё рассказываю…
— Не за что просить прощения. Я вполне тебя понимаю.
— Я сама себя не понимаю. Лучше оставим эту тему. Я не права.
