Мариуш Щигел - Готтленд
В Протекторате Баарова снялась в четырех своих лучших чешских фильмах, в которых сыграла женщину-вамп. Она получила предложения из Италии и снялась у Гуаццони и Де Сики.[18]
Была у Лиды еще одна близкая подруга — актриса Адина Мандлова, та самая, которая потом не захочет своим прахом загадить людям палисадники.
Как-то они с Адиной разговаривали о мужчинах. Лида пошутила, что для съезда ее любовников не хватило бы даже большой сцены «Люцерны».
— Да уж, Лидушка, — сказала Мандлова, — тебе пришлось бы снять целый стадион на Страгове. И кинуть лозунг: «Каждый чех хоть раз в жизни — на Страгов!»
В это время ее расположения добивались два чеха — начальник канцелярии президента Гахи и министр промышленности. Один из них якобы сказал: «Потрясающая женщина! Ее притягивает сила и отталкивает слабость».
Не известно, ответила ли она министру взаимностью. Баарова была скрытной. Все, что мы знаем о Лидиных чувствах и личной жизни, было вытянуто из нее силой.
Когда Красная армия в апреле 1945 года уже подходила к Братиславе, Лиду предупреждали, что ей нужно бежать. «Я же никому ничего не сделала. Немцы не хотели иметь со мной ничего общего, они сами выгнали меня из кинематографа. И это все случилось еще до войны!» — объясняла она. Лида не могла предвидеть, что, когда после войны некоторые нацисты исчезнут, именно ее сочтут человеком, которому известны их тайны.
Когда же более двух миллионов немцев начали покидать Чехию, ее вывезла на машине знакомая семья. Они остановились в какой-то деревне. Американцы взорвали мосты, и Лида не смогла добраться до Мюнхена. Месяц она помогала в поле крестьянину, у которого жила. Там ее и увидел американский солдат Питер. Они полюбили друг друга.
Лида позволяла Питеру и его друзьям смотреть, как она купается в ручье.
Питер с друзьями служили в CIC — службе контрразведки, предшественнице ЦРУ.
Потом в нее влюбился начальник Питера, майор Малш, офицер разведки. Она бросила солдата и переехала на виллу майора в Мюнхене. Они прожили вместе два с лишним месяца. Майор смешивал ее любимые коктейли и засыпал вопросами.
После ареста американцы сказали Бааровой, что Геббельсы отравили своих шестерых детей, после чего покончили жизнь самоубийством. А также сообщили, что Лидина фамилия значится в списке военных преступников, и депортировали актрису в Чехословакию.
Станислав Мотл десять лет посвятил поискам в Европе соответствующих документов.
— Нет никаких, даже малейших, следов, — говорит он, — указывающих, что Лида Баарова во время войны сотрудничала с рейхом. Ее единственная вина в том, что она жила только своей карьерой и ничем более.
Нацисты были для нее кинозрителями.
Когда Баарова, сидя в пражской тюрьме, выслушивала неизменные: «глупая корова» и «курва», ее подруга Адина Мандлова ехала к знакомым, жившим за пределами Праги.
Всю оккупацию ходили слухи, что Мандлова была любовницей Карла Германа Франка, министра рейха в Протекторате Богемии и Моравии. В городке Бероун ее заметил полицейский и крикнул: «Пташка летит к Франку!». Вооруженные штыками гвардейцы поволокли Адину через рыночную площадь прямо на вокзал, чтобы отвезти в Прагу. Люди, перед которыми она здесь год назад выступала, кричали: «Где же твой Франк, он бы тебе помог!» Толпа бросала камнями даже в поезд.
К Адине в тюрьму привели фоторепортеров и приказали позировать: как она занимается физическим трудом.
В 1946 году Адину Мандлову оправдали, но у нее начались нелады со здоровьем. Ее все время видели пьяной. «Mandel» по-чешски и по-немецки значит «миндаль», поэтому появилась поговорка: «У Бааровой глаза миндалевидные, а у Мандловой — барные».
В камеру к Лиде пришло два известия.
Мать умерла от сердечного приступа во время допроса, в тот момент, когда следователь в очередной раз заорал: «Где все Лидины драгоценности?!» (Ей было 56 лет.)
Сестра Зорка Яну успешно выступала на сцене. Она шла на репетицию, когда путь ей преградил актер и коммунист Вацлав Выдра. «Сестра Лиды Бааровой не может быть чешской актрисой!» — произнес он и не пустил Зору в театр.
Она выпила бензина, но ее спасли.
После похорон жены Карел Бабка попал в больницу. Чтобы опухоль не поползла выше ему ампутировали ногу. Когда он вернулся домой, Зорка ничего не ела, страшно исхудала, и по нескольку раз в день у нее случались приступы психоза: она беспрерывно мылась. Вытиралась насухо и снова залезала в ванну. Твердила: «Я должна быть чистой!»
Отец готовил обед и вдруг краем глаза заметил, что из окна ванной на втором этаже падает большое полотенце. Потом услышал, как полотенце глухо ударилось о бетонные ступеньки. (Зорке было 23 года.)
Проблемы у Лиды Бааровой после войны появились еще и потому, что у ее соотечественников были проблемы с самими собой.
В стране, у которой соседи, в том числе Польша, украли землю, простой чех выполнял — как и хотелось Милене Есенской — свою обязанность: «быть чехом». Работал, чтобы выжить. (Движение сопротивления пропагандировало лозунг «Работай медленно».)
Чех мог работать для немцев или работать на немцев.
Восемнадцатилетний Йозеф Шкворецкий, ставший впоследствии известным писателем, сразу после выпускных экзаменов в 1942 году получил направление на оружейную фабрику. Он мог выбрать: оружейная фабрика в Бремене, постоянно подвергавшуюся массированным налетам, или фабрика запчастей к немецким «мессершмиттам» в своем спокойном городке Наход.
Он выбрал работу без налетов.
И все же в мире преступлений нельзя находиться где-то вовне. Есть много объяснений позиции чехов, но это не означает, что творившееся вокруг их не коснулось. Уязвленные, они все равно разделяли чувство общей вины. Даже если этого и не осознавали.
Они могли интуитивно отыгрываться на Бааровой и Мандловой. На тех, кто, как им представлялось, по собственному желанию общался с палачами.
В жизни Лиды Бааровой не было места пустоте.
Вскоре после смерти матери и сестры к ней в тюрьму на свидание пришли двое. Они заявили, что любят ее. Никто из них не был ей близко знаком.
Первой была Марцела Неповимова, актриса, на пять лет младше Лиды. Она принесла фиалки и спросила, что может для нее сделать. «Заняться папой», — попросила Лида.
Вторым человеком был актер Ян Копецкий (младше Лиды на десять лет). У него имелись достоверные сведения, что Баарова скоро выйдет — без суда. «А я стану вашим мужем», — заявил он.
Через полтора года Лида Баарова вышла из тюрьмы. Следствие показало, что она контактировала с нацистами исключительно из карьерных соображений.
Они поженились в конце июля 1947 года, за полгода до окончательного прихода к власти коммунистов.
Яна Копецкого после свадьбы выгнали с работы, поэтому они с Лидой создали кукольный театр для двух актеров и разъезжали по стране.
Приближался коммунистический путч 1948 года, когда дома в Праге (все в той же вилле-корабле) зазвонил телефон. «Бегите, вас снова посадят!» — шепнул кто-то и повесил трубку. (До сих пор неизвестно, кто это был.)
Яна не было дома, он куда-то уехал с другом. Уже несколько недель дом находился под наблюдением спецслужб. Марцела дала ей пальто, и Лида спокойно вышла. Без сумочки, будто отправилась на короткую прогулку. Когда дом скрылся из виду, она пустилась бегом и добежала до квартиры бывшей сокамерницы.
В это время Копецкий позвонил домой с известием, что его автомобиль попал в аварию, но Карел Бабка сделал вид, что его не узнал, и сказал, что Баарова и Копецкий уехали в Моравию искать работу. Ян пошел к бывшей Лидиной сокамернице посоветоваться, что бы это могло значить.
Изъятые меха Бааровой все еще хранились на полицейском складе. Копецкий принес старую вытертую шубу, подкупил кладовщика и получил взамен «самое эффектное во всем Протекторате» норковое пальто. Он продал его — деньги пошли на взятку трем пограничникам.
Побег был обставлен как путешествие: Лида перекрасилась в блондинку и надела очки с сильными стеклами.
В Зальцбург они приехали, в чем были. Их взяли на работу в кафе «Моцарт». Лида стала барменшей. Весть о том, где знаменитая кинозвезда подает коктейли, разошлась по городу мгновенно.
Говорили, что Лида заработала на чаевых состояние.
Она разошлась с Копецким.
Сыграла в пяти испанских фильмах.
Снялась у молодого Феллини в «Маменькиных сынках».
Ей было тридцать семь лет. В Италии появились актрисы, которые были младше нее, — Софи Лорен и Джина Лоллобриджида.
Она вышла замуж за австрийского врача, владельца санатория.
Через три года овдовела.
В 1958 году ушла из кино: ее актерские приемы устарели.
Играла в театрах Ганновера, Бонна, Вены и Штуттгарта. Она была самой известной чешской актрисой в Европе, хотя в Чехословакии почти никто об этом не знал.
