Рэй Клуун - Пока мы рядом
На заре становления союза «Кармен и Дэн» я иногда все-таки встречался тайком с Мод, но пришло время, когда она сама захотела прекратить наши отношения. Объяснив это тем, что Кармен слишком хороша, чтобы ее обманывать. Сейчас мы лишь обмениваемся невинными поцелуями в память о былом, хотя во время прошлогодней рождественской вечеринки чересчур увлеклись и забылись на дизайнерских подушках в комнате отдыха нашего офиса (педик-англичанин вовсе не для того их замышлял), но на этом все прекратилось. В последнее время Мод даже начала отчитывать меня за супружеские измены, чего я никогда за ней не замечал в пору нашей близости. Однажды (к примеру) она даже испортила белую юбку Шэрон, пролив на нее бокал розового вина, когда Шэрон чересчур интимно приветствовала меня в «Де Пилсвогель». Разумеется, я согласен с аргументами Мод, когда она призывает меня хранить верность жене. Ведь в противном случае, говорит она, я ставлю под угрозу самые красивые отношения, какие только были в моей жизни. Но все-таки я предпочитаю жить по принципу Дэна, проверенному и доказанному на практике: сначала выпивка, потом ни к чему не обязывающий секс, и разбегаемся. Избавиться от монофобии мне не под силу.
Мод была в шоке, когда узнала, что у Кармен рак груди.
Между тем я уже включил свой компьютер. Мне больше не хочется говорить о раке.
— Не звонили из «Холланд казино»? Как они, согласны с нашей сметой?
Фрэнк отрицательно качает головой.
Отлично. Это дает мне шанс устроить кому-то хорошую взбучку.
— Черт возьми, так позвоните им сами! Что, так и будем ждать у моря погоды? Звони этому придурку! Господи, неужели мне все нужно делать самому в этой сраной дыре?
Фрэнк пропускает мою тираду мимо ушей.
А я тем временем открываю в своей электронной почте письмо от Кармен, которое она отправила десять минут назад. Читаю:
От кого: [email protected]
Кому: [email protected]
Дата: Вторник, 4 мая 1999,14:29
Тема: Сокровище…
Привет, сокровище!
Меня немного тошнит, но все терпимо. Я просто хотела сказать тебе: я так счастлива, что ты ходишь со мной, и мне не будет одиноко на следующих сеансах.
Кармен.
P. S. Люблю тебя, мое сокровище.
Я встаю из-за стола и, не глядя на Фрэнка, торопливо иду в туалет. Там я даю волю слезам, которые мне удавалось сдерживать весь день.
Спустя несколько минут я вытираю слезы, высмаркиваюсь, ополаскиваю лицо холодной водой, проверяю в зеркале, прилично ли выгляжу — нет! — хлопаю дверью кабинки, как будто у меня был длительный запор, снова вздыхаю и возвращаюсь на рабочее место.
Восемь моих коллег ведут себя так, словно ничего не заметили.
16
Когда я постарею
И шевелюрой поредею,
Будешь ли ты слать мне «валентинки»,
Подарки к дню рождения, бутылки?
Буду ль тебе нужен?
Накроешь ли мне ужин?
Когда мне будет шестьдесят четыре…
Мать Кармен снимает трубку телефона:
— Алло?
— Привет, это Дэнни. Как Кармен?
— За это утро ее вывернуло наизнанку. Сейчас она спит.
— Отлично. Я заеду за Луной в ясли, по пути домой заскочу в супермаркет. Что купить?
— О, да что угодно, можно что-нибудь из полуфабрикатов.
— Как ты думаешь, Кармен захочется чего-нибудь?
Мать Кармен со смехом отвечает:
— Разве что новый тазик?
► Мать Кармен — настоящее сокровище. Она выросла в Йордане, рабочем квартале Амстердама. Она — очаровательное гламурное создание, в прямом смысле этого слова. Я не знаком с отцом Кармен. Он ушел из семьи десять лет назад, после двадцати одного года брака. Оставил лишь записку на кухонном столе, вот так. Мать Кармен не могла поверить своему счастью. Уже через месяц у нее был новый бойфренд. Кармен показалось, что она его узнала: однажды он что-то чинил у них в доме. (Кстати, замечательный анекдот по этому поводу. Когда мать Кармен (тогда ей было 54) представила своего нового бойфренда (60) дочери (27), та спросила его: «А чем занимается ваш отец?») Но Боб-строитель уже в прошлом. Спустя несколько месяцев после того, как он закончил ремонт в доме, куда только что переселилась мать Кармен, и привел его в божеский вид, она начала сомневаться в том, что любит его по-настоящему. Боб, на выход. Теперь мать Кармен снова живет одна, в превосходно отреставрированном доме в Пурмеренде. Время от времени ей удается подцепить очередного колоритного персонажа, но отношения не заходят дальше единственного рождественского ужина или празднования дня рождения. «В ближайшие лет десять мой дом не нуждается в ремонте», — говорит мать Кармен.
В супермаркете на Груут Гелдердандплейн я обращаю внимание на одну пару, обоим супругам лет за восемьдесят. Шаркающей походкой, держась за руки, они бредут мимо винных полок. Старик тычет своей тростью в бутылку красного вина по специальному предложению. Его жена берет бутылку и кладет в корзину, которую держит в руке. Он что-то говорит ей, но я не могу разобрать. Женщина звонко смеется и щиплет мужа за руку. Я крепче сжимаю руку Луны и быстро отворачиваюсь.
Пожилая пара все еще влюбленных друг в друга супругов вызывает у меня чувство зависти. Мне и Кармен не суждено состариться вместе.
17
Все, что когда-то казалось нам важным,
Увы, унеслось, как дым…
Bruce Springsteen, песня «The River» из альбома «The River» (1980)
Противорвотные таблетки не помогают. Целых два дня Кармен страдает от тошноты.
С четверга ей становится лучше. Нам удается провести первый вечер без слез.
В пятницу Кармен возвращается на работу, в «Эдвертайзинг брокерс». Повседневная жизнь продолжается. До следующего сеанса химиотерапии, который предстоит через две недели, мы пытаемся вести себя так, будто ничего не происходит, хотя оба и сознаем, что всего лишь притворяемся.
Райской жизни приходит конец.
18
И в твоей голове чувства
Бродят, да не те…
— Здравствуйте, я — Герда. Так вы пришли вместе? Замечательно, — говорит психотерапевт, встречая нас долгим рукопожатием. Я уже вижу, что за типаж передо мной. Герда из тех, кто всегда усаживается на стол, даже если в комнате полно свободных стульев.
— Да, мы подумали, что так будет лучше, — отвечает Кармен.
Лично я так не думаю. У меня стойкое ощущение, что это будет куда хуже, чем химиотерапия. Даже в страшном сне я не мог бы представить себя на сеансе у психотерапевта.
Кабинет Герды больше напоминает темницу размером два на три. Из обстановки — пара низких стульчиков («сидя на низких стульях, легче общаться»), пуфик, традиционная настольная лампа, длинный стол с допотопным кассетным магнитофоном. Фирма «Йоко», очень похож на мой первый кассетник. Первая песня, которую я записал на нем, помню, была «Мне нравится треск битого стекла» Ника Лоу. О да, и еще «Псих-убийца» группы «Токинг Хэдз».
Герда извиняется за тесноту.
— К счастью, скоро мне дадут другой кабинет, более просторный, с окнами, так что можно будет видеть дневной свет, а пока приходится довольствоваться тем, что есть. Сожалею, но кофе у меня нет. Хотя я и не переживаю по этому поводу. Лучше выпьем чаю. Вам с сахаром?
Она наливает нам чаю и садится на низкий стул. Кармен усаживается на другой стул, а я устраиваюсь на пуфе.
— Итак, — начинает Герда беседу — как я полагаю, с терапевтическим уклоном.
— Да, — говорит Кармен.
— Что ж, вот такие у нас дела!
— Да. Можно и так сказать.
Должен признать, Кармен легко настраивается на нужную волну. Чего нельзя сказать обо мне. Я изо всех сил пытаюсь не демонстрировать отсутствие интереса к происходящему, но подозреваю, что это написано у меня на лице, и расшифровать меня Герде не составит труда. Впрочем, на то она и профессионал, и ее нисколько не смущает мое плохо скрываемое раздражение. Она по-прежнему возмутительно любезна.
— Вам тяжело сидеть с психотерапевтом и обсуждать болезнь, которая может убить вас? Как вы переживаете это, находясь в самом расцвете сил?
Постой-ка! Куда ты так гонишь? Герда четко знает, на какие кнопки нажать. Я в испуге смотрю на Кармен. Ну вот, опять слезы. Я крепко сжимаю ее руку и начинаю поглаживать. В последние недели, с тех пор как у Кармен обнаружили рак, я глажу ей руки чаще, чем за все семь лет нашей совместной жизни. Герда ничего не говорит. Я смотрю на руку Кармен. Мне неуютно, как будто меня просвечивают рентгеном, чтобы узнать, насколько искренне я переживаю болезнь жены и перспективу летального исхода. Склонившись к Кармен, я спиной чувствую взгляд психотерапевта и сознаю, что она уже вынесла свой вердикт: он не любит ее, потому что не пролил ни слезинки.
