Джеффри Арчер - Грехи отцов
– Я ищу место официантки, сэр, – ответила Эмма, подделываясь под служанку из Мэнор-Хауса.
– Простите, – ответил он и снова уткнулся в бумаги. – Штат уже набран. Осталось только место в справочном бюро.
– С удовольствием, – сказала Эмма уже своим естественным голосом.
Эконом поднял глаза и внимательно посмотрел на нее.
– Оклад не сказать, чтоб хорош, – предупредил он. – А график и того хуже.
– Мне не привыкать.
– И я не могу вас принять на постоянную должность, – продолжил эконом. – Девушка в отпуске, она сейчас в Нью-Йорке и вернется по прибытии судна.
– Ничего страшного, – отозвалась Эмма без объяснений.
Офицер все еще сомневался.
– Грамоте обучены?
Эмма могла бы сказать о стипендии в Оксфорде, но ответила просто:
– Да, сэр.
Тот молча выдвинул ящик стола, достал пространную анкету, протянул поршневую ручку и велел заполнять.
Как только Эмма взялась за дело, он добавил:
– И еще я должен взглянуть на вашу рекомендацию.
Эмма заполнила анкету, раскрыла сумочку и вручила ему отзыв от Мэйзи.
– Впечатляет, – признал эконом. – Но справитесь ли вы с работой администратора?
– Им я и стала бы в «Гранде», – объяснила Эмма. – Мне нужна практика, чтобы стать управляющей.
– Тогда зачем же вы отказываетесь и проситесь к нам?
– В Нью-Йорке у меня двоюродная бабушка, и мама хочет, чтобы я пожила у нее до окончания войны.
Это окончательно убедило эконома, поскольку ему было не в новинку общаться с такими беженцами.
– Что ж, тогда за дело, – сказал он, быстро встал и повел ее назад к справочному бюро.
– Пегги, я нашел замену Даны на рейс, – объявил он на месте. – Подготовьте ее, пусть сразу и приступает.
– Слава богу, – сказала Пегги, поднимая откидную доску и впуская Эмми за стойку. – Как тебя звать? – спросила она с тем же невыносимым акцентом.
Эмма впервые поняла Бернарда Шоу, который сказал, что Америка и Англия – две страны, разделенные общим языком.
– Эмма Баррингтон.
– Так вот, Эмма, это моя помощница Труди. Мы страшно заняты. Понаблюдай, а мы натаскаем тебя по ходу дела.
Эмма отступила на шаг назад и стала смотреть, как девушки выдерживали натиск, каким-то образом ухитряясь еще и улыбаться.
За час она выяснила, когда и где пассажиры должны собраться по учебной тревоге, на какой палубе расположен ресторан, как далеко должно отойти судно, чтобы пассажиры получили выпивку, с кем сыграть в бридж после ужина и как попасть на верхнюю палубу, чтобы полюбоваться закатом.
В течение следующего часа Эмма выслушивала одни те же вопросы, звучавшие вновь и вновь, а на третий решилась, шагнула вперед и начала самостоятельно отвечать пассажирам, лишь иногда справляясь у новых коллег.
На Пегги это произвело впечатление, и, когда очередь сократилась до двух опоздавших, она объявила:
– Пойдем покажу тебе твою каюту да перекусим, пока пассажиры накачиваются перед обедом. – Она обратилась к Труди: – Вернусь до семи, сменю тебя.
Затем откинула доску и вышла. Труди кивнула, и к ней подошел очередной пассажир.
– Скажите, а к ужину обязательно переодеваться?
– В первый вечер – нет, сэр, – последовал уверенный ответ, – но дальше – да.
Пегги продолжала щебетать, ведя Эмму по длинному коридору, пока они не подошли к трапу, отгороженному веревкой с табличкой «Только для членов экипажа».
– Трап ведет к нашим каютам, – объяснила она, снимая с крючка конец веревки. – У нас с тобой одна на двоих, койка Даны сейчас свободна.
– Ну и замечательно, – кивнула Эмма.
Они спускались все ниже, и с каждой палубой трапы становились все уже. Пегги умолкала, только когда кто-нибудь из команды сторонился, давая им пройти. Иногда она награждала встречных теплой улыбкой. Эмма и не знала, что такие бывают, – Пегги была решительна, независима и в то же время трогательно женственна, с короткими светлыми волосами, одетая в юбку, которая едва прикрывала колени, и тесный жакет, подчеркивавший достоинства фигуры.
– Пришли, – сказала та наконец. – Здесь ты будешь спать следующую неделю. Надеюсь, ты не ждала увидеть дворец.
Эмма вошла в каюту, которая была меньше любой комнаты в Мэнор-Хаусе, включая кладовку для метел.
– Жуть, правда? – спросила Пегги. – Вообще, у этой старой калоши есть только один плюс. – (Эмме было незачем уточнять, что та имела в виду, благо Пегги охотно отвечала как Эмме, так и себе самой.) – Такого соотношения мужчин и женщин не сыщешь нигде на земном шаре, – хохотнула она и продолжила: – Это койка Даны, а эта моя. Сама видишь, двоим здесь не поместиться, разве что кто-то ляжет. Давай устраивайся, а через полчаса приходи, я отведу тебя вниз в столовую на ужин.
«Разве ниже еще что-то есть?» – удивилась Эмма, но спросить не успела, Пегги уже упорхнула. Она в замешательстве села на койку. Как ей добиться от Пегги ответа на все вопросы, когда та без умолку трещит? А может, оно и к лучшему – сама все выболтает? В запасе еще целая неделя, придется набраться терпения. Она принялась перекладывать свои скромные пожитки в шкаф, который Дана не позаботилась освободить.
Раздались два длинных мощных гудка, и мигом позже Эмма почувствовала легкую дрожь корпуса. Иллюминатора в каюте не было, но она поняла, что судно движется. Она снова села и попыталась убедить себя в правильности решения, уже тоскуя по Себастьяну, хотя и собиралась через какой-то месяц вернуться в Бристоль.
Эмма изучила помещение, которое стало ей домом на следующую неделю. К обеим стенам крепились узкие койки, рассчитанные на человека ниже среднего роста. Она прилегла и проверила матрац, который не пружинил, потому что был без пружин, и положила голову на подушку, словно набитую поролоном, но не пером. Была здесь и маленькая раковина с двумя кранами, из которых тонкой струйкой текла тепловатая вода.
Она надела форму Даны и едва удержалась от смеха. Вернувшаяся Пегги удержаться уже не смогла. Дана была как минимум на три дюйма ниже и на три размера полнее Эммы.
– Скажи спасибо, что это всего на неделю, – утешила ее Пегги, увлекая Эмму на ужин.
Они спустились в самое чрево парохода и присоединились к остальной команде. Несколько молодых мужчин и пара постарше позвали Пегги за свои столы. Она выбрала высокого юношу – механика, как она шепнула Эмме. Втроем они встали в очередь. Механик положил себе всего, что там было. Пегги обошлась половиной, а Эмма, испытывая легкую тошноту, удовлетворилась печеньем и яблоком.
После ужина они вернулись в справочное бюро сменить Труди. Ужин для пассажиров начинался в восемь, и народу было мало. Считаные единицы справлялись, как пройти в ресторан.
За следующий час Эмма узнала гораздо больше о Пегги, чем о «Звезде Канзаса». Когда в десять вечера их смена подошла к концу, они опустили решетку и Пегги повела свою новую сослуживицу на нижнюю палубу.
– Выпьем в столовке?
– Нет, спасибо, – отказалась Эмма, – я устала.
– Каюту найдешь?
– Нижняя палуба семь, каюта один-один-три. Если вернешься, а меня не будет в койке, высылай поисковую партию.
В каюте Эмма быстро разделась, умылась и скользнула под простынку с одеялом. Она лежала на жесткой койке, пытаясь устроиться поудобнее и подобрав колени едва не к подбородку, но из-за качки оставалась в одном положении лишь считаные секунды. Прежде чем Эмма забылась сном, ее последние мысли были о Себастьяне.
Пробуждение было резким. Стояла такая темень, что стрелки часов не удавалось разглядеть. Сперва она решила, что качается судно, но вот глаза привыкли, и Эмма различила два тела на койке у противоположной стены каюты, ритмично ходившие ходуном. У одного не поместились ноги – похоже, что это был механик. Эмма подавила смех и лежала тихо, пока Пегги не издала долгий вздох и возня прекратилась. Через пару секунд длинные ноги коснулись пола и сунулись в поношенный комбинезон. Очень скоро дверь каюты открылась и тихо затворилась. Эмма заснула – на этот раз крепко.
9
Когда она проснулась утром, Пегги была на ногах и одета.
– Я на завтрак, – объявила она. – Увидимся в бюро. Дежурим мы, кстати, с восьми.
Едва она выпорхнула, Эмма вскочила с койки. Умывшись медленно и одевшись быстро, она поняла, что не успеет позавтракать, если надеется вовремя попасть за стойку.
Когда Эмма заступила на пост, то быстро обнаружила, что Пегги очень серьезно относится к делу и старается угодить каждому, кто обратится за помощью. Во время перерыва на кофе Эмма закинула удочку:
– Один пассажир спросил, когда принимает доктор.
– С семи до одиннадцати утром, – ответила Пегги, – и с четырех до шести вечером. В неотложном случае звонить «один-один-один» с ближайшего телефона.
