Анна Гавальда - Просто вместе
— Хорошо, — прошептал он, — я согласен, завтра… Вы… Вы будете дома? Она покачала головой.
— Да-а, с вами не соскучишься! Ну конечно, я буду дома, раз я вас приглашаю!
Он застенчиво улыбнулся.
— Значит, до завтра?
— До завтра, мадемуазель.
— Часам к восьми?
— Ровно к восьми, так и запишу.
Он поклонился и повернулся.
— Эй!
— Да?
— Подниметесь по черной лестнице. Я живу на восьмом, квартира № 16 — третья слева…
Он махнул шапкой, в знак того, что все понял.
11— Входите, входите! Боже, вы просто великолепны!
— О, — покраснел он, — это всего лишь канотье… Оно принадлежало моему двоюродному деду, и я подумал, что для пикника…
Камилла не верила своим глазам. Канотье — это был всего лишь последний штрих. На нем был светлый костюм с красной бабочкой, под мышкой он держал трость с серебряным набалдашником и протягивал ей огромный плетеный чемодан.
— Это и есть ваша «корзинка»?
— Да, но подождите, у меня есть для вас кое-что еще…
Он удалился куда-то в глубь коридора и вернулся с букетом роз…
— Как мило…
— Знаете, это ненастоящие цветы…
— Простите?
— Они уругвайские, кажется… Я бы предпочел цветы из сада, но среди зимы это… это…
— Это невозможно.
— Вот именно! Невозможно!
— Да входите же, будьте как дома.
Он был таким высоким, что ему пришлось сразу сесть. Он с трудом подыскивал слова, на сей раз не потому, что заикался, а потому, что был совершенно ошеломлен.
— Как… Как здесь…
— Тесно?
— Нет, я бы сказал… изящно. Да-да, изящно и очень… оригинально, вы согласны?
— Очень оригинально! — со смехом повторила Камилла.
Он немного помолчал.
— Вы правда, правда здесь живете?
— Ну-у… да…
— Постоянно?
— Постоянно.
— Весь год?
— Весь год.
— Здесь тесновато, не находите?
— Меня зовут Камилла Фок.
— Ну конечно, я очень рад. Филибер Марке де ла Дурбельер, — сообщил он, поднимаясь, и немедленно ударился макушкой о потолок.
— Так длинно?
— Да…
— А как вас зовут покороче?
— Пожалуй, даже не знаю.
— Вы видели мой камин?
— Простите?
— Вон там… Мой камин…
— Ах, так вот как он выглядит! Прелестная вещь… — добавил он, усаживаясь и протягивая ноги к пластиковому огню. — Просто изумительно… Как в английском коттедже, не правда ли?
Камилла была довольна. Она не ошиблась. Псих, конечно, но отличный парень…
— Хорош, правда?
— Просто великолепен! А греет?
— Безупречно.
— А где вы берете дрова?
— Ну, когда на улице такое творится… После всех этих ураганов с дровами проблем нет… Стоит только наклониться…
— Как я вас понимаю! Видели бы вы подлесок во владениях моих родителей… Настоящая катастрофа… Что это? Дуб? Я не ошибся?
— Браво!
Они обменялись улыбками.
— Бокал вина?
— С удовольствием.
Камилла пришла в восторг от содержимого его чемоданчика. Тут было все: фарфоровые тарелки, серебряные приборы и хрустальные стаканы, солонка, перечница, графинчик для масла и уксуса, кофейные и чайные чашки, льняные салфетки с вышивкой, салатник, соусник, компотница, коробочка для зубочисток, сахарница, рыбные приборы и кувшин для шоколада. На каждом предмете был выгравирован фамильный герб ее гостя.
— Никогда не видела ничего красивее…
— Теперь вы понимаете, почему я не мог прийти вчера… Если бы вы знали, сколько времени мне понадобилось, чтобы все это вымыть и почистить!
— Почему вы мне не сказали?
— Вы всерьез полагаете, что, скажи я: «Сегодня не могу, мне нужно освежить чемоданчик!» — вы не приняли бы меня за безумца?
Она воздержалась от комментариев.
Они расстелили скатерть на полу, и Филибер Кто-то-там сервировал стол.
Они уселись по-турецки — возбужденные, веселые, как два ребенка, решившие поиграть «в гости» и опробовать новый кухонный сервиз, которые вовсю манерничают и при этом стараются ничего не сломать. Камилла, не умевшая готовить, побывала в магазине Губецкого и набрала ассорти из тарамы, семги, маринованной рыбы и луковой запеканки. Они старательно переложили еду в маленькие салатнички двоюродного дедушки Филибера и соорудили занятный тостер из старой крышки и листа фольги, чтобы разогреть блины. Водка стояла в водосточном желобе, и им достаточно было приоткрыть окно, чтобы добавить по маленькой. В комнате сразу становилось холоднее, но у них был камин, в котором плясало веселое пламя.
Камилла, как обычно, пила больше, чем ела.
— Ничего, если я закурю?
— Прошу вас, не стесняйтесь… А я, если не возражаете, хотел бы вытянуть ноги, у меня совершенно затекло все тело…
— Ложитесь на мою кровать…
— Ни… ни в коем случае… об этом и… не может быть и речи…
Стоило ему занервничать, и он начинал запинаться и совершенно терялся.
— Да бросьте вы эти церемонии! Кстати, это диван-кровать…
— В таком случае…
— Может, перейдем на ты, Филибер?
Он побледнел.
— О нет, я… Что касается меня, я не смогу, но вы… Вы…
— Стоп! Отбой! Трубите отбой! Я ничего не говорила! Беру свои слова назад! И вообще, я нахожу разговор на «вы» очаровательным, очень…
— Оригинальным?
— Вот именно!
Филибер тоже не отличался волчьим аппетитом, но ел он так медленно и деликатно, что наша образцово-показательная маленькая хозяйка мысленно похвалила себя за то, что составила меню из холодных закусок. На десерт она купила молодой сыр: долго стояла перед витриной кондитерской, не в силах сделать выбор. Она достала свою итальянскую кофеварку, а потом пила ее нектар из чашечки — такой тонкой, что ее можно было разбить, случайно задев зубами.
Они были немногословны. Привыкли есть в одиночестве. Так что протокол не соблюдался, и оба с трудом поддерживали общение… Но они были воспитанными людьми и делали над собой усилие, чтобы сохранить лицо. Веселились, чокались, обсуждали свой квартал. Кассирш во «Franprix» — Филибер предпочитал блондинку, Камилле больше нравилась крашеная, с волосами темно-фиолетового цвета, обсуждали туристов, игру огней на Эйфелевой башне и собачьи какашки на газонах Марсового поля. Против всех ожиданий, ее гость оказался великолепным собеседником и дивным рассказчиком: он легко поддерживал разговор, у него в запасе была тьма забавных и приятных тем. Филибер обожал французскую историю и признался Камилле, что проводит большую часть своего времени в застенках Людовика XI, в передней у Франциска I, за столом средневековых ван-дейских крестьян или в тюрьме Консьержери с Марией-Антуанеттой — к этой женщине он питал истинную страсть. Камилла задавала тему или эпоху, а он сообщал ей массу пикантных деталей. О том, как одевались, как интриговали при дворе, какую пошлину платили или каким было подлинное генеалогическое древо Капетингов.
Это было очень забавно.
Ей казалось, что она вошла в Интернет, на сайт Алена Деко.
Вопрос. Ответ.
— Вы преподаватель или что-то в этом роде?
— Нет, я… Я… Я работаю в музее…
— Вы хранитель?
— Какое величественное слово! Нет, я занимаюсь коммерческими аспектами…
— Конечно… — Она кивнула. — Наверное, это очень увлекательно… В каком же музее?
— Я, так сказать, мигрирую… А вы?
— О, я… Увы, моя работа далеко не так интересна, я просиживаю время в конторе…
Заметив, что эта тема ей неприятна, Филибер тактично замолчал.
— Как вы относитесь к творогу с абрикосовым джемом?
— С превеликим удовольствием! А вы?
— Спасибо, пожалуй, нет, все эти русские закуски оказались такими сытными…
— Вы совсем не толстая…
Испугавшись, что произнес нечто обидное, он тут же добавил:
— Но вы… э-э… очень изящны… Лицом вы напоминаете мне Диану де Пуатье…
— Она была красива?
— О! Больше чем красива! — Он покраснел. — Я… Вы… Вы никогда не были в замке д’Анэ?
— Нет.
— Вам стоит туда съездить… Это дивное место, замок подарил Диане ее любовник, король Генрих II…
— Как интересно…
— Это своего рода гимн их любви. Повсюду — в камне, мраморе, дереве и на ее могильной плите — переплетены их вензеля. Там чувствуешь такое волнение… Если я не ошибаюсь, баночки с кремами и щетки для волос так и сохранились в туалетной Дианы. Однажды я отвезу вас туда…
— Когда?
— Может быть, весной?
— Устроим там пикник?
— Само собой разумеется…
Они немного помолчали. Камилла пыталась не смотреть на дырявые башмаки Филибера, а он делал вид, что не замечает пятен плесени на стенах. Оба маленькими глоточками потягивали водку.
— Камилла…
— Да?
— Вы и правда постоянно здесь живете?
