Джудит Леннокс - Зимний дом
— Все готово, мадам, — сказала портниха, помогая Майе снять подколотый жакет и снова надеть платье.
На улице ее ждал Хью. Она совсем забыла о нем; пришлось побороть легкий приступ досады, возникший при мысли о том, что ей придется провести вторую половину дня с кем-то другим.
— Хью, дорогой, — сказала она и поцеловала его.
Гуляя с ним по Лондону, Майя вспомнила, почему в минуту слабости сказала ему «да». Когда Хью смотрел на нее, она видела себя цельным человеком, не расколотым надвое событиями прошлого. Если жестокость и властность Вернона искажали представление о любви, то чувство, которое питал к ней Хью, было прозрачным стеклом, не запятнанным темной стороной желания.
— Хочешь чаю? — в конце концов предложил Хью.
Майя посмотрела на часы и покачала головой:
— Пора возвращаться в Кембридж. У меня совещание.
Она вела машину с открытым верхом и наслаждалась прохладным ветром после жаркого и душного Лондона. Хью повернулся к ней:
— Дорогая, как поживают твои праздничные одежки?
Она нахмурилась:
— Неплохо. Хотя я ненавижу примерки. Жаль, что нельзя купить себе что-нибудь готовое, как делают все мои продавщицы.
Он засмеялся:
— Майя, я женился бы на тебе, будь ты хоть в комбинезоне и с тюрбаном на голове.
В конце концов, почему она решила, что это невозможно? Очень даже возможно. Она сможет продолжать хранить свои тайны. Хью не любопытен и лишен предрассудков. Но есть вещи, о которых ему лучше не знать.
Майя сделала крутой поворот:
— Слава богу, что на свете есть мэрии. Терпеть не могу всю эту поповскую канитель.
Хью предлагал обвенчаться в церкви, но она отказалась. В церкви все выглядело бы более реальным. Она не могла представить себя и Хью мужем и женой. А регистрация в мэрии казалась ей похожей на игры, пикники и велосипедные прогулки прежних дней.
Он нерешительно сказал:
— Майя, нам надо кое-что обсудить.
— Что же?
— Нужно решить, где мы будем жить.
Мимо мелькали живые изгороди и поля, сливавшиеся в яркое разноцветное пятно.
— И где же мы будем жить? — насмешливо спросила она.
— Знаешь, я очень переживаю, что не могу обеспечить тебя так, как хотелось бы. Конечно, я получаю жалованье, да вдобавок дядя — он еще в войну умер — оставил мне небольшое наследство, но этого недостаточно.
Дорогу переходило стадо коров, Майя сбросила газ и переключила скорость.
— Хью, ну что ты выдумал, ей-богу. Не будь таким старомодным.
Он скорчил гримасу:
— Ну… Я понимаю, что не имею права так говорить, но не могу себе представить, как я буду жить в доме Вернона.
«Тогда какого черта ты все это затеял?» — чуть не сорвалось у Майи с языка, но она вовремя опомнилась. Конечно, когда они поженятся, то будут обязаны жить вместе. Она будет завтракать с Хью и спать с ним в одной комнате.
— Нет, — еле слышно прошелестела она.
Коровы прошли, и Майя снова включила двигатель.
— Что «нет»? Ты любишь этот дом или согласна поискать что-нибудь другое?
Майя подумала о доме Вернона и удивилась, что сумела так долго прожить там. Поднимаясь по лестнице, она каждый раз вспоминала тот вечер.
— Согласна поискать. Только где, Хью?
— Наверно, где-нибудь в деревне. Я не очень люблю города. Да и детям деревня полезнее, верно?
Руки Майи стиснули руль. Она смотрела в лобовое стекло, напоминая себе, что нужно сворачивать и нажимать на педаль газа. Безумно хотелось рассмеяться, но она закусила губу и сдержалась.
— У нас с тобой будут прекрасные дети, — сказал Хью.
И тут она чуть не заплакала.
* * *Зимой 1935/1936 года Робин сначала горевала по Фрэнсису, а потом злилась на него, жалея потерянные годы. Годы, когда она ждала Фрэнсиса и подчиняла ему всю свою жизнь. Через несколько месяцев гнев утих, сменившись чем-то вроде облегчения, — усталым пониманием того, что она наконец избавилась от привязанности, которая в конечном счете приносила ей больше горя, чем радости.
Она чувствовала себя так, словно перевернула страницу и могла начать читать следующую главу. К Робин вернулись рассудительность и целеустремленность. Она начала работать в клинике приемщицей и регистратором, попросила доктора Макензи помочь ей составить письмо с просьбой принять в один из лондонских медицинских институтов. Оставила пансион сестер Тернер, со слезами на глазах простилась с хозяйками и их волнистыми попугайчиками, пообещала приходить на спиритические сеансы и сняла комнату в Уайтчепеле. В комнате стояли газовая плита, раковина и некое сооружение, пышно именовавшееся кушеткой; ванная была общей. Две недели новая жиличка поддерживала прямо-таки стерильную чистоту, но затем махнула рукой, и вскоре в комнате воцарился привычный беспорядок. Робин украсила стены яркими плакатами, а книги поставила на полки, сделанные из досок и кирпичей. На свой день рождения она пригласила Джо и приготовила обед, следуя рецептам из старой поваренной книги Дейзи с той скрупулезностью, с какой когда-то ставила опыты на уроках химии.
— Поздравляю. — Джо помахал в воздухе букетом нарциссов, потом обвел комнату изумленным взглядом и добавил: — О боже…
— Что, правда, здорово? Клади все на буфет, а пиджак брось сверху. Замечательные цветы. Они напомнили мне о доме. Сейчас поищу вазу.
Маленький столик стоял у окна, поэтому во время обеда можно было видеть площадь. Пока Джо разливал сидр, Робин накрыла на стол.
— Поздравляю, — еще раз сказал Эллиот. Они подняли бокалы и чокнулись. — Робин, я забыл, сколько тебе стукнуло.
— Двадцать шесть. — Она посмотрела в сторону и мысленно вернулась на восемь лет назад. Вспомнила зимний дом, купание в пруду и обещание праздновать с Майей и Элен важные вехи женской жизни. С годами важность этих вех сильно уменьшилась.
— Подумать только, Джо… Если бы я не пришла на то собрание, мы бы никогда с тобой не встретились.
— И с Фрэнсисом тоже, — добавил он.
И с Фрэнсисом тоже… Она посмотрела на Джо, смутилась и уставилась в тарелку.
— Робин, что с тобой? — услышала она голос Эллиота.
— Ничего… Тебе не кажется, что у фрикаделек странный вкус? Помидоры кончились, поэтому я положила в них свеклу.
Она сделала большой глоток сидра.
Джо сказал:
— Сегодня утром я получил письмо от отца. Помнишь, как мы искали в Мюнхене тетю Клер?
Похоже, он ждал ответа. Робин кивнула — дар речи к ней еще не вернулся.
— Так вот, Клер снова написала отцу. Она писала ему много лет назад, просила дать мой адрес, но тогда отец не знал, где я живу. Сейчас он переслал ее письмо мне.
