Ксения Велембовская - Дама с биографией
— Очень мило с твоей стороны, Мар, что ты решил посоветоваться со мной. В принципе, я согласна. — И предельно осторожно перешла к торгу: — Но с одной оговоркой. Про меня можешь сочинять все что угодно. Мне до лампочки. От меня не убудет. Что же касается Нюши, то измени, пожалуйста, все внешние обстоятельства ее жизни, имя, фамилию, род деятельности. Словом, это должна быть не Нюша, а совсем другая женщина. Ткачиха, портниха, повариха… вариантов тьма. А для придания большей романтики ее отношениям с Васильцевым отдай ей, пожалуйста, часть моей неземной, ослепительной красоты. Думаю, рок-музыкант, которого ты планируешь сделать отцом моей дочери, актрисы Ольги Кашириной, не будет в обиде.
Ничуть не смутившись, хитрая бестия Марк, ловко переделавший себя из артиста в бас-гитариста, в сомнении скривился, очевидно, недовольный тем, что его выдающийся замысел не принят безоговорочно на ура, и неохотно кивнул: «Я подумаю».
— Нет, не подумаешь, а сделаешь так, как я прошу. В память о нашей любви. Ну же, Мар, поклянись! — Ох, сколько дешевого бабьего кокетства она вложила в эту просьбу! Самой противно.
— Хорошо, хорошо, клянусь! — рассмеялся он.
Чай остыл, но Люся отхлебывала его маленькими глотками, не спеша, чтобы успеть потрепаться еще и на семейно-бытовые темы. Полюбопытствовав у «папочки», как протекает их с Лялькой совместная жизнь, она поразилась мгновенно произошедшей с ним перемене: красавец мужчина прямо на глазах трансформировался в сердитого, морщинистого, пожилого дядьку. Угрюмость, оказывается, невероятно старит.
— Как тебе сказать…
— Так и скажи, не стесняйся.
Марк помялся, помялся и наконец нехотя сообщил, что отношения с девочкой у него не очень складываются. Характер у нее сложный, ничем не угодишь: театр, куда он ее устроил, — гадюшник, роль, предложенная в кино, — дебильная. Все ее раздражает и выводит из себя. Он-де рассчитывал, что у Лялечки такой же замечательный, легкий характер, как у ее мамы, надеялся, что она скрасит его одиночество, а получилось…
А получилось так, как и предполагала Люся: легкомысленный эгоист-папочка поиграл-поиграл с хорошенькой собачкой, убедился, что собачка ужасно кусачая, и теперь мечтает избавиться от нее.
— Я правильно поняла, что Ляля тебе в тягость?
— О, нет! Как ты могла такое подумать? — прикинулся он оскобленным в лучших чувствах. — Скорее, это я ей в тягость. Честное слово, Лю, это была Лялина инициатива снять квартиру. Мне искренне жаль, что она уехала от меня.
— То есть как уехала? Куда? Когда? — уже ничего не понимая, набросилась на него Люся. — Ведь мы с ней только что разговаривали… сегодня у нас что?.. вторник, а звонила Ляля мне в субботу поздно вечером. Да, она говорила, что, когда позволят финансы, снимет квартиру, и даже приглашала приехать, но…
— Именно об этом я и собирался поговорить с тобой! — с неожиданной горячностью перебил ее Марк. — Я считаю, тебе необходимо перебраться к нам, в Петербург! Нужно, чтобы рядом с Лялей был сейчас близкий человек, который поможет ей воскреснуть. Я рад бы, да не выходит. Девочка полностью деморализована, ей требуются материнская забота и тепло. Прежде всего — тепло! Впереди у нас с Лялей серьезная работа, а она, если можно так выразиться, застывший комок нервов, из которого ничего не слепит ни один режиссер.
Так вот, оказывается, о чем он хотел поговорить! — осенило Люсю. Отсюда и бесконечные комплименты, и обольстительные улыбки, и «желание посоветоваться». Может быть, она ошибалась, дай-то бог, но весь прошлый горький опыт подсказывал, что этот иезуит два часа заговаривал ей зубы с одной-единственной целью: чтобы с соблюдением внешних приличий снова перевалить всю ответственность за дочь на материнские плечи. И жить припеваючи: по-прежнему жрать в свое удовольствие борщ с пампушками и, не боясь косых Лялькиных взглядов, бегать по девкам. Короче, не рассчитал, когда брал.
— Открою тебе секрет, Лю, — заулыбался он как-то даже заискивающе, до того ему, видать, не терпелось сбыть с рук несчастную девчонку. — Лялечка скучает без тебя невероятно! Ты и вообразить себе не можешь, сколько раз за время вашей разлуки было произнесено слово «мама» в самом разном контексте!.. Моя домработница, та уже просто не может его слышать! «А моя мама, — трижды на день поучала ее Ляля, — делает это — так, это — этак, а вы ни черта не умеете!»… Ха-ха-ха!
Ишь, развеселился!.. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним. Напрасно он надеялся, что здесь есть охотники вновь расплачиваться за его легкомыслие. Нет уж, хватит! Никуда она не поедет. Нашел дуру! Пусть сам выкручивается, не маленький, мстительно усмехнулась Люся, уже приготовившая для болтуна-папочки достойный ответ. В стиле его собственной хитроумной, поистине Макиавеллиевой изворотливости.
Для порядка в сомнении пожав плечами и обреченно вздохнув, она улыбнулась и пропела елейным голоском, на голубом глазу:
— Не волнуйся, Мар, я обязательно приеду. Приеду сразу же… как только Ляля приступит к съемкам в твоем сериале про Михальцевых-Васильцевых.
Легко сказать себе: нет, хоть убейте не поеду, — но до чего же трудно долго придерживаться такой категоричной позиции, если речь идет о дочери: жалко ведь девчонку!
«А себя не жалко?» — уже в который раз возразила себе Люся, торопливо поднимаясь по ступенькам из страшноватенького поздним вечером — пустынного, с закрытыми палатками — подземного перехода на свою сторону проспекта Мира.
На улице подморозило, в небе высыпали звезды, из-под колес уже не вылетали, как днем, фонтаны талой воды и хлопья грязи, так что вполне можно было прошвырнуться до дома пешком, чтобы растрясти лишне съеденное, выветрить лишне выпитое, а главное — поднадышаться холодным весенним воздухом. Иначе после битвы с Марком не уснуть до зари.
Хорош гусь! Ловко придумал! У него, понимаешь, великие кинематографические свершения, а ей вроде и делать нечего, кроме как исполнять при дочери роль домработницы! У него там всякие профурсетки-куколки, а ей, значит, отказано в праве на личную жизнь? Естественно, если бы Лялька не уехала из Москвы и сняла квартиру здесь, ей были бы гарантированы и материнская забота, и тепло, и всяческая поддержка. Однако перспектива бросить все: Костю, дом, работу с какой-никакой зарплатой — и отправиться в чужой город, чтобы в один прекрасный день, когда норовистой девчонке вдруг попадет шлея под хвост, почувствовать себя нищей, бездомной приживалкой, совершенно не прельщала. Представив, как после скандала с Лялькой в отчаянии выскочит с чемоданом в промозглую санкт-петербургскую ночь, Люся передернула плечами: бр-р-р!
