Ксения Велембовская - Дама с биографией
Обзор книги Ксения Велембовская - Дама с биографией
Люся, главная героиня романа, — само терпение: взрослая и успешная дочь — домашний тиран, старая мать — со своими «устоями», а еще барыня сватья и выпивоха зять… Случайное знакомство меняет взгляд героини на мир и сулит весьма радужные перспективы. Однако нежданно-негаданно появляется тот, кто когда-то составлял весь смысл Люсиной жизни. Тот, кто сильно подпортил ей биографию, которая так удачно складывалась на Центральном телевидении…
Ксения Велембовская
Дама с биографией
Часть I
Глава первая
Здравствуй, Лю! Не волнуйся, по-прежнему страстно люблю… Зарифмованные послания с неизменной ернической подписью: Навеки твой К. Маркс! — были на месте. Так же как и все прочее: документы, записная книжка, бумага, ручки, карандаши, линейки, ластики… Стало быть, исчезла лишь заначка из шести или семи бумажек по тысяче рублей в конверте, лежавшая в правом дальнем углу, поверх папки с сугубо личным — зачитанными письмами и черно-белыми любительскими фотографиями красавчика-стихоплета. К счастью, тот, кто шарил в ящике письменного стола в поисках денег, не заинтересовался содержимым старой синей папки с тесемками. Вероятно, спешил… Кто же, черт побери, здесь орудовал?!
Никто! — остановила себя Люся. Нет в доме человека, способного на подобную низость. Сама засунула куда-нибудь и забыла, растяпа. Однако червь сомнения уже закрался в душу: а помнишь, как весной денежки вот так же испарились и через несколько дней волшебным образом вернулись на прежнее место?.. Что ж, если история с пропажей и возвращением повторится, тогда… Нет, этого не может быть. Потому что быть не может.
Десять часов, а дом еще спит. Вернее, спит известная артистка, медийный человек, как она себя позиционирует, а все остальные, второстепенные персонажи, каждый в своем углу дожидаются пробуждения главного действующего лица.
Пчелка Нюша быстро-быстро вертит спицами в чистенькой старушечьей светелке, довязывая подарок внучке — очередную, абсолютно ненужную той безрукавку «из чистой шерсти», — непроизвольно вздыхает: чайку хочется! — и тут же испуганно прислушивается: не разбудила ли она своим громким вздохом Лялечку?
Зинаида наводит красоту: без подкрашенных бровей, пунцовой помады и щек, напудренных, что твой ситный калач, сватья — пучок на бочок — не выползает из своей спальни. Ростислав — либо в Интернете, либо под образами. А как еще убить время здоровому мужику, пока жена спит? Совсем, прости Господи, помешался зятек на религии. Попросишь теперь что-нибудь сделать по дому, по саду, съездить на рынок к станции, он сразу же: извините, Людмила Сергеевна, мне пора в храм. И ведь ничего не возразишь, неловко как-то: человек собрался общаться с Богом, а ты пристаешь к нему с какими-то там гвоздями, лампочками или картошкой.
Между тем деньги, которые могли очень понадобиться завтра, так и не нашлись. Она перерыла, кажется, все что можно, еще раз заглянула в пляжную сумку, с которой вечером ходила на озеро, и, окончательно расстроившись, решила срочно сменить обстановку. Босиком, на цыпочках спустилась по полированной лестнице на первый этаж, осторожно отворила дверь на заднее крыльцо и, нацепив в саду шлепанцы на пробке и умывшись по-летнему теплой водой из-под крана, наконец-то ощутила всю прелесть жизни: яркая зелень, цветы, воздух! Красота!
Ощущение первозданной утренней чистоты и свежести продержалось недолго: с соседнего участка знатно несло навозцем и какой-то химической дрянью.
Неугомонный Кузьмич опять кого-то изничтожал. Левой рукой подкачивая ведерный опрыскиватель, а правой держа перед собой длинную металлическую насадку, откуда, радужно сверкая на солнце, сыпался на завитую паутиной яблоню нежный дождик зловонного яда, сосед в армейском противогазе сражался с гусеницами. И напрасно. Пусть бы прожорливые лопали себе да лопали: чем больше съедят, тем меньше будет проблем осенью, когда поспеет весь кузьмичевский сумасшедший десятияблоневый урожай.
— Анатолий Кузьмич! К вам можно? — крикнула Люся в приоткрытую калитку и, не дождавшись ответа — в противогазе хозяин стал тугоух, — подошла к нему сзади почти вплотную. — Товарищ подполковник! Разрешите обратиться?
Подполковник в отставке вздрогнул от неожиданности и, развернувшись, чуть было не опрыскал и ее заодно с гусеницами. Видок в противогазе у него был, прямо скажем, суперский.
— Здрасьте, Люсиночка, а я вот тут… — засмущался свекольнолицый, потный, к тому же сильно неароматный сосед, избавившись от страшенного слоновьего хобота.
— Да вижу, вижу! Опять вы нам портите экологию. Но я к вам не от возмущенной общественности. Просто зашла кофейку попить по-соседски, если можно. Лялечка еще спит.
— Ясненько, — с пониманием кивнул Кузьмич, хорошо знакомый с порядками на соседней даче. — Один момент!
Окунув голову в бочку с дождевой водой, удалой десантник пофыркал, встряхнулся, промокнул лицо стянутой тельняшкой — лишний раз продемонстрировал свои широченные плечи, — накинул висевшую на крыльце чистую рубашку на загорелое до черноты тело и игриво хохотнул:
— Говорил я вам, Люсиночка, выходите за меня замуж! Я бы вам кофе прямо в постель подавал! Ну, чего вы опять смеетесь? У меня ведь намерения самые что ни на есть серьезные. — Подмигнув голубыми, какими-то младенческими, не потускневшими за шестьдесят семь лет круглыми глазками, он застегнул рубашку на все пуговицы, одернул и шутливо вытянулся во фрунт. — Гляньте-ка, чем не жених? Не говоря уж, что мужчина я свободный, положительный, без вредных привычек и с хорошим приданым! — В подтверждение он окинул гордым взглядом свои пятнадцать соток, почти целиком занятых двухэтажным щитовым домом под ломаной крышей, издалека смахивавшим на сундук, теплицами, летней кухней, гаражом, баней, сараем, деревенской уборной на свежем воздухе и беседкой.
— Надо будет подумать! — засмеялась Люся.
— А чего тут думать-то! — отозвался шустряк уже с террасы.
Через считаные минуты в беседке, обитой новой вагонкой, закипал электрический чайник. Поменявший галифе на отутюженные джинсы, а резиновые сапоги — на выходные сандалии, хозяйственный Кузьмич быстренько расстелил скатерть, поставил глубокую тарелку с сортовой клубникой, притащил первые огурчики — изумрудные, пупырчатые, с капельками росы.
Все-таки в военных что-то есть, ухмыльнулась Люся, умеют ухаживать за дамами!
— Люсиночка, может, коньячку по маленькой? Ради праздничка? Сегодня, говорят, этот… Петр, Павел, час убавил. Матвевна шла, сказала.
— Можно и коньячку, — забавляясь ситуацией, милостиво согласилась Люся, и Кузьмич с готовностью снова понесся на кухню за бутылкой и закуской.
Вдовый жених явно старался доказать, что он еще чрезвычайно проворный товарищ. Ловкий, сильный, темпераментный. Словом, пышущий здоровьем крепыш с отличной потенцией. Ох, и самоуверенный народ эти мужики! Метр с кепкой, скоро песок посыплется, а все туда же!
Коньяк, само собой, был «Хеннесси», бокалы — пузатыми, как в лучших домах Лондона и Монте-Карло, поэтому тост прозвучал до уморительного смешно:
