Эрика Леонард Джеймс - На пятьдесят оттенков темнее
Любовницей!
— Но, конечно, все не так просто.
— Почему? — Доктор Флинн добродушно пожимает плечами.
— Ну… причины, по которым он это делает.
— Ана, в этом все и дело. С точки зрения терапии, нацеленной на решение, это просто. Кристиан хочет быть с тобой. Для того, чтобы это осуществить, он должен воздерживаться от более экстремальных аспектов сексуальных отношений. В конце концов, твои запросы нельзя назвать неразумными, верно?
Я краснею. Нет, их нельзя назвать неразумными.
— Я считаю их разумными. Но не уверена в его оценке.
— Кристиан признает твою правоту и ведет себя соответствующим образом. Он не безумец. — Доктор Флинн вздыхает. — По своей внутренней сути он не садист, Ана. Он блестяще одаренный молодой человек, но он и обозленный, испуганный индивид, которому с рождения выпал ужасающий расклад карт. Мы можем колотить себя в грудь всю жизнь до самой смерти и гадать, кто, как и почему виноват в этом, — а можем просто помочь Кристиану двигаться вперед, помочь ему решить, как он хочет жить. Он нашел нечто, что более или менее помогало ему жить несколько лет, но после того, как он встретил тебя, это уже не работает. В результате он меняет свой modus operandi, образ действия. Мы с тобой обязаны уважать его выбор и поддержать его.
Раскрыв рот, я жадно гляжу на доктора Флинна.
— Я могу на это рассчитывать?
— Насколько это возможно, Ана. В этой жизни не существует никаких гарантий. — Он улыбается. — Это мое профессиональное убеждение.
Я тоже кисло улыбаюсь. Доктор шутит… О господи.
— Но он сравнивает себя с выздоравливающим алкоголиком.
— Кристиан всегда думает о себе самое плохое. Как я сказал, это из-за его патологического отвращения к себе. Такова его натура. Естественно, он боится таких перемен в жизни. Он потенциально раскрывает себя огромному миру эмоциональных страданий, которые, между прочим, он отведал, когда ты ушла. Естественно, он полон опасений. — Доктор Флинн замолкает. — Я не стану подчеркивать твою роль в его «обращении Савла» на «пути в Дамаск». Но эта роль велика. Кристиан не переменился бы так сильно, если бы не встретил тебя. Лично я не считаю, что выздоравливающий алкоголик — удачная аналогия, но в данный момент она работает. Потом, я думаю, мы покажем ему пользу сомнения.
Покажем Кристиану пользу сомнения? Я хмурюсь при мысли об этом.
— Ана, в эмоциональном плане Кристиан — подросток. Он совершенно пропустил эту фазу своей жизни. Всю энергию он направил на достижения успеха в бизнесе и преуспел в этом выше всех пределов. Но в эмоциональном плане ему бы еще играть в салки.
— Так чем я могу помочь?
Доктор Флинн смеется.
— Просто продолжай делать то, что делаешь. Кристиан по уши влюблен. Я с восторгом это вижу.
Я вспыхиваю, моя внутренняя богиня обхватила себя за плечи и сияет от счастья; но что-то меня все-таки тревожит.
— Можно еще вопрос?
— Разумеется.
Я тяжело вздыхаю.
— Меня не покидает вот такая мысль. Если бы он не был таким… сломленным, он бы не захотел быть со мной.
Доктор Флинн удивленно вскидывает брови.
— Ана, ты говоришь про себя крайне негативную вещь. И, если честно, я вижу здесь больше твою проблему, чем Кристиана. Конечно, она не сравнится с его отвращением к себе, но я удивлен.
— Ну, если посмотреть на него… и на меня.
Доктор Флинн хмурится.
— Я и смотрел. Я вижу привлекательного молодого человека, и я вижу привлекательную молодую женщину. Ана, почему ты не считаешь себя привлекательной?
Ну уж нет. Я не хочу говорить о себе. Я опускаю глаза на свои пальцы. Резкий стук в дверь заставляет меня вздрогнуть. Кристиан входит в кабинет и с подозрением смотрит на нас. Я краснею и тут же кошусь на Флинна; он благожелательно улыбается Кристиану.
— Заходи, заходи.
— Джон, кажется, наше время истекло.
— Не совсем, Кристиан. Присоединяйся к нам.
Кристиан садится, на этот раз рядом со мной, и демонстративно кладет руку мне на колени. Этот жест не ускользает от внимания доктора Флинна.
— Ана, у тебя есть еще вопросы? — спрашивает доктор Флинн, и я вижу его озабоченность. Черт… Зря я задала этот вопрос. Я мотаю головой.
— Кристиан?
— Не сегодня, Джон.
Флинн кивает.
— Возможно, вам будет полезно прийти ко мне снова. Я уверен, что у Аны появятся новые вопросы.
Кристиан неохотно кивает.
Я краснею. Черт… он хочет копаться в моей психике. Кристиан хлопает меня по руке и пристально смотрит мне в лицо.
— Порядок? — ласково спрашивает он.
Я улыбаюсь и киваю. Да, мы познаем пользу сомнений, с любезного дозволения доброго английского доктора.
Кристиан сжимает мою руку и поворачивается к Флинну.
— Как она? — тихо спрашивает он.
Я?
— Ничего, нормально, — успокаивает его Флинн.
— Хорошо. Держи меня в курсе улучшения.
— Буду держать.
«Черт побери! Они говорят о Лейле».
— Ну что, пойдем праздновать твое повышение? — многозначительно спрашивает Кристиан.
Я робко киваю, и Кристиан встает.
Мы быстро прощаемся с доктором Флинном, и Кристиан поспешно выводит меня из приемной.
На улице он поворачивается ко мне.
— Ну, как поговорили? — В его голосе я улавливаю беспокойство.
— Хорошо.
Он с подозрением смотрит на меня. Я наклоняю набок голову.
— Мистер Грей, пожалуйста, не глядите на меня так. По рекомендации доктора я должна показать вам пользу сомнения.
— Что это значит?
— Увидишь.
Он щурится и кривит рот.
— Садись в машину. — Он открывает передо мной пассажирскую дверцу «Сааба».
Ага, смена темы. Жужжит мой «блэкберри». Я вытаскиваю его из сумочки.
Черт, Хосе!
— Привет!
— Ана, привет…
Я гляжу на Пятьдесят Оттенков, он подозрительно косится на меня.
— Хосе, — произношу я губами. Его лицо ничего не выражает, но в глазах появляются льдинки. Он думает, что я не замечаю их? Я снова направляю свое внимание на Хосе.
— Извини, что я не позвонила тебе. Ты насчет завтрашнего дня? — спрашиваю я Хосе, но гляжу на Кристиана.
— Да, слушай: я говорил с каким-то парнем, сотрудником Грея, так что знаю, куда мне привезти снимки. Я приеду туда с пяти до шести… потом я свободен.
Ага!
— Ну, я сейчас живу у Кристиана, и он говорит, что если ты хочешь, можешь переночевать у него.
Кристиан поджимает губы и хмурится. Ну и ну, гостеприимный хозяин, нечего сказать.
Хосе долго молчит, переваривая новость. Я ежусь. У меня не было случая поговорить с ним о Кристиане.
— Хорошо, — говорит он, наконец. — А это у тебя серьезно, с Кристианом?
