Таня Валько - Арабская жена
— Кто? — обеспокоенно спрашиваю.
— Ну, наши тренеры. Чего-чего, а физической силы у них хватает, сейчас они тренажеры из зала выносят.
— Там Рахман и Хамид? — У меня перехватывает горло.
— Вы их знаете? Славные парни.
— Да, когда-то познакомилась. — Мне уже хочется как можно быстрее закончить этот разговор — я и так узнала слишком много.
— К сожалению, Хамид куда-то вышел, но сказал, что еще вернется. Надеюсь.
— Значит, сейчас его там нет? — в ужасе уточняю я.
— Кто-то ему позвонил, и он выскочил на улицу как ошпаренный.
— Радостный? — Я дрожу всем телом, дыхание сбивается.
— Нет, скорее сердитый. Наверное, звонила его сестра. — Девушка-администратор беззаботно смеется.
— Спасибо за все, — убитым голосом произношу напоследок. — Желаю успешной уборки.
— А потом приходите к нам, приходите, — слышу я ее последние слова, а у самой нет сил даже нажать на кнопку разъединения.
Ну и что мне теперь делать? Если Мириам звонила по какому-то другому вопросу или вообще связывалась с другим человеком, значит, зря я поднимаю тревогу. Но если она у меня из-под носа смылась на свиданку с любовничком, то я буду виновата, скрыв это… Свидание — это еще пустяк, а вдруг они сбегут куда-нибудь за границу? Тогда ищи ветра в поле! И снова я буду во всем виновата… Может, сейчас они меня и пощадят — все-таки я беременна, — но никогда не простят. Безвыходная ситуация: и так плохо, а эдак еще хуже.
Окаменев, я сижу с телефоном в руке — не знаю, как долго. Внезапный звонок заставляет меня содрогнуться.
— Вернулась? — спрашивает взволнованный Ахмед.
— Нет, — безразлично отвечаю я. — Дадим ей еще немного времени.
— С десяти утра прошло уже достаточно. Дорогая, ты знаешь, который час? Половина третьего! — кричит он, и в голосе его слышны панические нотки.
Я смотрю на часы.
— Так что делать-то? — спрашиваю беспомощно. — Может, я возьму Джойси и пойдем ее искать? Пока еще не стемнело, будем ходить по полям и звать ее… — Я вскакиваю с места, преисполненная энтузиазма.
— Нет уж, ты лучше из дому никуда не ходи, на сегодня хватит и одной неприятности, — раздраженно говорит он. — А то еще и ты потеряешься.
— Это невозможно! Заблудиться здесь невозможно, и ты об этом знаешь. А сбега́ть я не собираюсь.
— Милая, извини, но я немного нервничаю. Имею право, — тихо поясняет он. — Я за тебя боюсь и не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь скверное.
— Ладно, но сейчас-то что нам делать? — причитаю я, словно маленький испуганный ребенок.
— Я сажусь в машину и еду, срезая дорогу. Ты жди дома — вдруг она все же придет. Как только я приеду, мы начнем организованные поиски, а если они затянутся, вызовем полицию. Ничего не поделаешь.
— Надо бы сообщить маме и Малике.
— Будет еще время. Остаемся на связи.
В голову мою лезут самые мрачные мысли. Раньше-то я не понимала, зачем она сюда приехала, почему так легко согласилась у нас погостить; но теперь ее замысел мне ясен, все шито белыми нитками. Легче улизнуть отсюда, где вокруг одни пустыри, чем из дома, окруженного стеной двухметровой высоты.
— Джойси, подойди ко мне, пожалуйста.
— Да, мадам. — Девушка уже стоит в дверях и печально смотрит на меня.
— Пройдись-ка вокруг дома, может, увидишь где-нибудь мадам Мириам.
— Я уже ходила. Даже забралась на контейнер с водой, чтобы лучше видеть окрестности. Кроме работников, никого нет.
— А ты смышленая. Все понимаешь.
— Просто стараюсь помочь. Может, подать вам обед?
— Сейчас я не в состоянии проглотить ни кусочка. А Марыся что-нибудь ела?
— Ничего, кроме мороженого, но я накормлю ее потом. Не беспокойтесь сейчас о ребенке.
— Ты права. Спасибо.
Я отправляюсь в спальню и падаю на постель. Задумываюсь, что же я неправильно сделала, возможно ли было предотвратить бегство Мириам. Закрываю глаза.
Когда я их открываю, вокруг уже царит кромешный мрак. Господи Иисусе! Я вскакиваю на ноги и бегу в кухню.
— Джойси, хозяин вернулся?
— Нет, его не было, — встревоженно отвечает она.
— Который час? — машинально спрашиваю, бросая взгляд на настенные часы. — Восемь?! — ору истошно. — Восемь! И муж не звонил?! — Я начинаю паниковать.
— Вы же спали с телефоном. Я не слышала никаких звонков.
Бегу в спальню, с трудом добываю из-под одеяла телефон. Смотрю на экран. Ничего. Никто не звонил. Руки у меня дрожат. Я слышу, как сзади подходит Джойси.
— Помочь вам?
Наконец мне удается нажать нужную кнопку.
— Ахмед, ты живой?! — кричу в трубку я.
— Да, — слышу я его убитый голос.
— Что случилось?! Почему ты до сих пор не дома?!
— Я все расскажу, когда приеду. А приеду, наверное, около полуночи.
В эту секунду я слышу пронзительный женский крик.
— Что это? Кто это? — Затаив дыхание, я опускаюсь на край кровати. Мне становится дурно.
— Случилось самое худшее. Я не могу сейчас говорить. — Он разъединяется.
Что же это был за ужасный, почти животный вопль? Что он мог означать? Кто так кричал и почему?.. Внезапно я понимаю, что тембр голоса и его звучание мне знакомы. Это мать Ахмеда… Но что означает «случилось наихудшее»? Очередная измена Мириам, ее бегство или смерть?.. Но сейчас мне остается только ждать. И я чувствую себя виноватой, хоть и не могла ничего сделать.
Жизнь делает поразительные повороты, и судьба нас не щадит. Ахмед гнал на ферму на скорости сто шестьдесят километров в час. Как и я, он предчувствовал, что случилось что-то плохое. Выехал на дорогу между многоэтажками и не сбавлял скорости. Проехав несколько километров, увидел небольшую толпу, собравшуюся у дороги. Перед его глазами мелькнула лежащая на обочине фигура, и что-то его насторожило. Он остановил машину, вышел и медленно приблизился к собравшимся. Люди жестикулировали, кричали, хватались за головы. Растолкав толпу, Ахмед внезапно обнаружил, что он стоит над изувеченным телом Мириам.
Повинуясь первому же инстинкту, он упал на колени и с ревом принялся рвать волосы на голове. Толпа замерла, пораженная: никто не знал, что происходит, кто этот мужчина и кем ему приходилась погибшая женщина. Мириам лежала на боку, ноги ее неестественно изогнулись, одна стопа была расплющена, а на другой еще остался яркий шлепанец. Разорванное платье задралось вверх, открывая израненные бедра; Ахмед одернул его. Сняв пиджак, он накрыл им изуродованное лицо сестры: одна сторона распухла и почернела, на месте другой было кровавое месиво — без глаза, без брови, с выпирающими обломками кости. Волосы, склеившиеся от пота, грязи и крови, прилипли к черепу. В безграничном отчаянии Ахмед наклонился и осторожно обнял тело сестры, испуская истошные рыдания.
