Фатерлянд - Мураками Рю
Лейтенант был в замешательстве. Он не привык, чтобы ему не подчинялись, чтобы ему бросали вызов. «Ловушка!» — пронеслось в голове. Тогда, в парке Охори, преступник вступил в сговор с полицией, чтобы заманить в засаду Специальную полицию. Неужели и Хосода туда же? Нет, конечно нет… Решение проконсультироваться с ней было принято через несколько минут после записи, а до этого она все время была с Чо и не имела возможности связаться с кем-нибудь из полиции. Только Огава и еще пара человек знали, что Хосода находится вместе с ним в служебной машине «Эн-эйч-кей». Немыслимо, чтобы полиция или Силы самообороны ждали их сейчас в Накасе.
— Хосода-сан, послушайте! — сказал он.
— Да? — Хосода в очередной раз повернулась к Чо.
Однако язык ему не повиновался. Что-то в мозгу заклинило: Чо хотел объяснить ей, что не имеет права удаляться от лагеря и территории телекомпании, но японские слова повыскакивали из головы. Что ж такое? Почему он внезапно перестал понимать и говорить на ее родном языке?
— Мы почти на месте, — сказала Хосода и принялась что-то объяснять водителю.
Чо не знал, что ему следует предпринять в этой ситуации. В Республике, будь то армия, завод, школа или собственный дом, никто из подчиненных (впрочем, Хосода не совсем подходила под эту категорию) не осмелился бы противоречить ему. Это было аксиомой. Подчиненные, младшие братья и сестры, дети, даже великовозрастные, не должны противоречить старшим. Правило не касалось лишь младенцев. Такая своевольная женщина, как Хосода, мигом вылетела бы из армии или партии и отправилась в удаленный исправительно-трудовой лагерь вместе со всей своей семьей. И она оказалась бы в изоляции: с момента выражения неповиновения всякое общение с таким человеком прекращалось.
— Хосода-сан, — повторил Чо, наклоняясь в ее сторону. — Нам нужно в Дзигёхаму, а не в Накасу.
Голос его не слушался, и Хосода различила лишь невнятный шепот.
— Простите, что вы сказали?
Что он должен сделать сейчас? Заорать, что им нужно возвращаться в Дзигёхаму; назвать ее дурой и ударить? Но это ничего не решит. Как Хосода отреагирует, если он вдруг прибегнет к насилию? Сожмется в комочек? Или окажет ожесточенное сопротивление? В любом случае он не сможет узнать ее мнение насчет захоронения товарищей, а время-то истекает… Но здесь было еще одно обстоятельство: его тяга к ней и возникающее из-за этого чувство вины. Нет, он не хотел бить ее или кричать.
Чо снова тихо сказал, что им нужно возвращаться в Дзигёхаму. Голос его был слаб и дрожал, как в тот раз, когда он просил начальство прекратить «дедовщину». Хосода никогда не жила в стране, где все общение состояло исключительно из команд, выражения подчинения и покорных просьб.
— А, вы все о том же? — произнесла Хосода с оттенком легкого раздражения. — Ну, в таком случае я выхожу.
«Н-да, у нее настоящий характер!» — подумал Чо. Нет, она не играла, не дразнила его. Если он сейчас откажется ехать в Накасу, она и правда выйдет из автомобиля. Поступит точно так же, как и тогда, когда заявила Огаве, чтобы тот искал другого ведущего для передачи.
Тем временем машина уже проехала мимо темных и безлюдных, забранных цепями выходов станции Ниситецу-Фукуока. Поскольку блокада стала свершившимся фактом, район обезлюдел, стянутые сюда полицейские силы были отозваны. Даже если и будет трафик, то до Накасы 1-тёмэ они доедут минут за пять. Чо вспомнил, что, собственно, хотел поговорить с Хосодой в машине. Ли Ху Чоль дал ему разрешение, но не указал конкретного места, где следует провести беседу. Глядя сквозь занавеску на улицу, другой Ли, охранник, спросил, куда они направляются.
— В Накасу, — негромко ответил Чо.
Ли несколько озадаченно посмотрел на него, но, поскольку он не знал, где именно расположен этот район, кивнул и продолжил изучать окрестные пейзажи.
Движение постепенно замедлялось, и наконец машина встала около моста Хариёси, где уже скопилось несколько десятков автомобилей. На западе небо еще слабо голубело, но здания вдоль берега превратились в черные тени. Из машины было видно, как на поверхности реки Нака отражаются разноцветные неоновые огни и как покачиваются на ветру прибрежные ивы. Слева был ресторан с вывеской в форме большого краба, клешни которого двигались в разные стороны. Чо поймал себя на том, что не может оторвать от него взгляд. Река, конечно, не шла ни в какое сравнение с Тэдонганом, но огромное количество людей и плотная застройка поражали воображение. Улицы, казалось, вибрировали от света и звука. Все это напоминало рой светящихся насекомых. Между машинами ловко сновали мотоциклы, доставляющие лапшу и пиццу. От киосков на берегу реки поднимались дымки, в патинко-салонах зажегся свет, вверх и вниз по улицам тянулись вереницы женщин в сверкающих блестками платьях.
Чо знал, что через реку Нака переброшено не менее двадцати мостов. Служащие мэрии, работающие в лагере ЭКК, говорили ему, что где-то здесь, на маленьком, длиной чуть более километра островке, по форме напоминающем дельфина, расположено огромное количество закусочных, пабов, баров, не говоря уже о развлекательных центрах, кинотеатрах и магазинах. По размеру и по объему продаж этот район был крупнейшим в Японии. Всякий раз, когда речь заходила о Накасу, служащие мэрии сразу начинали советовать заглянуть туда, чтобы расслабиться и выпить. Полковник Хан Сон Чин в таких случаях с кислой усмешкой говорил, что, вероятно, их примут за токийских чиновников, если они появятся в этом районе. Но самое интересное заключалось в том, что с момента захвата Фукуоки район стал еще более оживленным. Наверное, люди, чья жизнь внезапно изменилась, за развлечениями пытались забыть о блокаде и оккупации.
Однако это было далеко не то место, где пассажиры «тойоты» могли свободно разгуливать. Хосода слишком заметна, Чо, как ведущего телепрограммы, могли узнать в лицо, а Ли был вооружен и одет в военную форму. Случись конфликт с каким-нибудь пьяницей или толпой агрессивно настроенной молодежи, проблем не избежать. Впрочем, подумал Чо, если Хосода захочет выйти из автомобиля, он сможет узнать мнение по интересующему его вопросу хотя бы у водителя. Конечно, Хосода образованная и умная, но, как говорится, за неимением лучшего… Да, он определенно свалял дурака, выбрав для консультации эту женщину.
Через некоторое время машина тронулась. Переехав мост, водитель включил правый поворотник. Ослепительные неоновые вывески и толпы людей уступили место тускло освещенным улочкам. Машина сбавила скорость. Здесь тоже было множество магазинов, но уже какого-то подозрительного вида. Входы в дома были подсвечены ярко-красным и синим цветом, вид интерьеров закрывали шторы.
Тем временем Хосода болтала с водителем — мол, в таком-то магазине рыба для суши оказалась не совсем свежей; что мать кого-то из работников «Эн-эйч-кей» заболела, и так далее в том же духе… Иногда она поворачивалась в сторону Чо, чтобы сказать, что они почти приехали. Потом она замолчала. Ли, разглядывая накрашенных полураздетых девиц, хмурился. Машина проехала магазин с рекламой электрических ловушек для насекомых над вывеской. В прорези занавески, прикрывающей вход в соседнее заведение, Чо заметил женскую ногу. Он не мог понять, зачем Хосода привезла его в такое место; ему повсюду мерещились ловушки и засады. Успокаивая себя, он подумал, что двери магазинов, расположенных в деревянных двухэтажных зданиях, да и сама улица были слишком узкими, чтобы здесь могли развернуться силы полицейского спецназа. Неожиданные повороты улиц исключали возможность работы снайпера. Тяжелая техника здесь тоже не смогла бы развернуться. К тому же, появись в этом районе полицейские или солдаты Сил самообороны, среди населения немедленно возникла бы паника.
Автомобиль несколько раз свернул и теперь пробирался по какому-то переулку. Шум от автомагистрали стих. Не сказать, чтобы они слишком отдалились от нее, но это уже был совершенно иной мир, словно они попали в «мертвую зону». Машина проехала пустырь и заброшенную автостоянку, где догнивали старые автомобили. То тут, то там попадались женщины, одетые в бесформенные шерстяные свитеры. Некоторые из них, увидев дорогой автомобиль, складывали руки в молитвенном жесте, будто прося подаяния. Было еще довольно рано, и самые колоритные персонажи пока еще не вылезли из своих нор.
