Дуглас Кеннеди - Особые отношения
— Этого он мне не говорил. Вы, может быть, успели заметить, что у мистера Клэппа бывают проблемы с длинными предложениями. Но независимо от его умения общаться, это, возможно, лучший адвокат, с каким мне приходилось работать: потрясающе дотошный, добросовестный, неравнодушный. Особенно в случаях, подобных вашему, когда он чувствует, как и я, что с нашим клиентом обошлись в высшей степени несправедливо.
— Он вам сам это сказал?
— Да что вы! — улыбнулась она. — Просто мы достаточно давно работаем вместе, и я уже научилась понимать, когда он самоотверженно рвется в бой за восстановление справедливости. Это — определенно один из таких случаев. Но не думайте, что он признает это вслух.
Я и не ожидала от нею подобных признаний. Однако, когда мы говорили по телефону, я спросила, действительно ли он нанял от моего имени частного детектива. Клэпп неожиданно стушевался и начал оправдываться:
— Это… э… просто человек, который кое-что для меня выясняет, вот и все.
В его голосе сквозило такое беспокойство, что я почувствовала: не стоит настаивать и продолжать расспросы.
Шли недели. Я сосредоточилась на своих обязанностях: нужно было добить треклятый манускрипт. Длинные дни работы, еженедельные встречи с Джеком, два раза в месяц консультации с доктором Родейл и Джессикой Лоу, время от времени телефонные разговоры с Найджелом Клэппом, в которых он давал сводку последних новостей о ходе подготовки дела. В частности, он сообщил, что, судя по всему (в том числе по результатам переговоров с юристами Тони), окончательное слушание продлится два дня.
Дважды мы беседовали по телефону с Мейв Доэрти — она уточняла у меня кое-какие детали, а заодно велела не беспокоиться попусту относительно того, какому судье поручат слушание, все равно его имя будет известно только накануне заседания.
Буквально за две недели до окончательного слушания мне позвонил Найджел Клэпп. Было почти восемь вечера — это было необычно, он никогда так поздно не звонил.
— Э… простите, что звоню так поздно.
— Ничего, я еще работаю.
— Как идет работа? — сделал он попытку поддержать разговор.
— Спасибо, все отлично. Стэнли уже поговаривает о новой корректуре после этой. Похоже, у меня появился довольно надежный источник дохода.
— Хорошо, хорошо… — Голос Клэппа звучал даже более растерянно, чем обычно, Затем последовала одна из его коронных многозначительных пауз. А потом: — Если… завтра во второй половине дня… вы свободны…
— Вы хотите встретиться?
— Ну, это, в общем, необязательно. Но… думаю…
Он замолк. И я поняла: у нас крупные неприятности.
— Вы хотите о чем-то сказать мне лично? — спросила я.
— Так было бы лучше…
— Плохие новости?
Тревожное молчание.
— Не совсем хорошие.
— Скажите мне сейчас.
— Если бы вы могли заехать в мой офис в Бэлхеме…
— Скажите мне сейчас, мистер Клэпп. Прошу вас.
Снова долгое тягостное молчание.
— Ну что ж… если вы настаиваете…
— Настаиваю.
— Э… боюсь, у нас сразу две непростые новости. И первая часть относится к мисс Лоу и отчету ССКПДМД…
Я почувствовала, как по спине прошел мороз.
— Господи, как же это, неужели она приняла решение против меня?
— Не вполне так. В отчете она пишет, что вы произвели на нее прекрасное впечатление, отмечает то, как стойко вы держитесь в трудной ситуации разлуки с сыном, и подтверждает, что вы практически полностью оправились от депрессии. Но… э… боюсь, что ваш муж и мисс Декстер произвели на нее равно благоприятное впечатление. И хотя давать рекомендации не входит в ее обязанности, она сообщает в отчете, что у родного отца и приемной матери ребенок находится в надежных руках.
Телефонная трубка дрожала у меня в руке.
— Прошу… э… поймите, это не означает, что она рекомендует оставить ребенка с мисс Декстер…
— А вторая новость?
— Она пришла всего около часа назад… и… э… я все еще пытаюсь ее переварить. Я получил письмо от адвоката вашего мужа, где сообщается, что ваш муж и мисс Декстер переезжают в Сидней на пять лет — это связано с профессиональными занятиями мисс Декстер, точнее, с созданием новой крупной торговой компании.
— О господи…
— Да… и их адвокат проинформировал, что они намерены взять с собой Джека.
Я окаменела от ужаса.
— Закон позволяет им это сделать? — с трудом выговорила я.
— Если суд примет решение в их пользу и они подадут прошение…
Он замолчал. Я сказала:
— Договаривайте, мистер Клэпп.
— Я бы лучше…
— Договаривайте.
Я услышала на том конце телефонной линии, как он глубоко вздохнул, собираясь с силами, прежде чем заговорить.
— Если суд примет решение в их пользу — если им удастся убедить судью, что вы не годитесь на роль матери и представляете опасность для сына, — то у вас не будет права голоса по данному вопросу. Они получат право увезти вашего сына куда захотят.
Глава 13
— Все дело, — объяснила Мейв Доэрти, — сводится к одному главному вопросу: с кем будет лучше ребенку? Его и будет рассматривать суд. Следовательно, поскольку уже имеются два предварительных решения в пользу отца ребенка, нам предстоит убедить судью: в интересах ребенка необходимо, чтобы он по меньшей мере проживал поочередно у отца и матери и, желательно, проводил с матерью больше времени.
— А если Тони добьется, что Джека оставят ему? — спросила я.
— Тогда вам придется смириться с тем, что он будет проживать с отцом, — сказала Мейв. — А поскольку, как сообщают адвокаты вашего мужа, он собирается обосноваться в Сиднее вместе с мисс Декстер, то при таком решении он получит право забрать ребенка с собой. Даже несмотря на то, что такое дальнее расстояние разлучит вас с сыном. Если такое случится, мы, разумеется, будем оспаривать решение, аргументируя это нарушением вашего права видеться с ребенком, — но вряд ли добьемся успеха. Если конечно, вы не примете решения перебраться вслед за ними в Австралию.
— Без визы и работы? Куда там!
— Ну, будем надеяться, что до этого не дойдет. Проблема у нас в том, что оба судебных решения указывают на вас как на мать, не справляющуюся со своими обязанностями, в обоих упоминается о вашем внушающем опасения поведении после рождения ребенка, о потенциальной угрозе его безопасности. Они, безусловно, снова поднимут эту тему. Но сейчас в наших руках есть свидетельства профессионалов — медиков и социальных работников, подтверждающие и вашу психическую стабильность, и ответственное отношение к материнству, и то, что после родов вы страдали от депрессии. Сколько у нас показаний, Найджел?
