Дин Кунц - Эшли Белл
Пэкс принялся вслух читать Пого цитаты:
– «Этот мир – холст нашего воображения». Высказывание принадлежит Генри Дэвиду Торо[80].
– Ну да, парень с берегов Уолденского пруда, – заметил Пого.
– Вижу, ты в школе все же учился.
– Сколько ни старайся забыть, что ни делай, а кое-что напрочь засело в твоей голове.
– Следующее высказывание тоже его: «Если вы уверенно идете туда, куда зовут вас ваши мечты, стараясь жить той жизнью, какую вы сами себе придумали, вам будет сопутствовать необычайный успех».
Найдя упаковку с батарейками ААА «Дюрасел», Пого положил две штуки на стол.
– А Торо с Уолденского пруда, случаем, не тот парень, который вещал о силе позитивного мышления?
– Нет, об этом писал Норман Винсент Пил…[81] Следующий некто Анатоль Франс[82]: «Знание – ничто, воображение – всё».
– Кажется, я уловил, в чем тут дело, – сказал Пого, вытряхивая негодные батарейки из диктофона.
– Я тоже. Воображение, воображаемый, мечта… А вот и Джозеф Конрад[83].
– «Сердце тьмы»? – предположил Пого.
– Парень! Тебе хорошо удается притворяться, – откашлявшись, Пэкс продолжил: – «Только в человеческом воображении каждая истина обретает свое полное и окончательное воплощение. Воображение, а не изобретение, является верховным господином искусства жизни».
– Закручено, чувак.
Чувство, что времени осталось совсем немного и в самом ближайшем будущем Биби ожидает нечто воистину непоправимое, лишь усилилось. Пэкстон перевел взгляд со своих наручных часов на часы, висевшие на стене. Секундная стрелка плавно скользила вокруг циферблата, а вот минутная, щелкнув, скакнула с 2 часов 19 минут дня на 20 минут так, словно это был спусковой крючок пистолета.
– Следующая цитата. Кеннет Грэм написал…
– А-а-а… автор «Ветра в ивах»… Мистер Тоуд, мистер Крот, мистер Барсук, мистер Рэтти у Ворот Рассвета и все такое прочее.
– Он написал: «Как правило, взрослые очень внимательны, когда речь касается фактов. В то же время они с грустным видом ищут более высокий дар воображения». Ты знаешь Уоллеса Стивенса?[84]
– Поэт. Новые батарейки не помогли. Диктофону капец.
– Капец?
– Капец полный, сломан, но я знаю парня, который сможет его отремонтировать.
– Ну, поэт Уоллес Стивенс, значит, написал: «В мире слов воображение – одна из сил природы». И еще… Об этом парне ты вполне мог слышать. Зовут его Шекспиром.
И чуть воображенье даст возникнуть
Безвестным образам, перо поэта
Их воплощает и воздушным теням
Дарует и обитель, и названье[85].
Задумавшись над словами Шекспира, Пого тряхнул волосами и сказал:
– У меня уже голова от всего этого разболелась. Что бы все это значило?
– Не знаю, но думаю, список составил ее дед.
– Капитан? Ну да. А она так часто перечитывала его записи, что бумага вконец обтрепалась.
Пэкс перевел взгляд со своих наручных часов на электронные микроволновой печи, а затем на часы духовки… Его взгляд переместился к окнам, за которыми дневной свет уже начал заметно меркнуть. Пружина тревоги все больше сжималась в нем.
– У тебя такой вид, словно ты опаздываешь на танцы, – промолвил Пого.
– Биби опять со мной общается, – решившись, сказал Пэкс.
– И что она говорит?
– На сей раз это не слова, а чувства. У нее кончается время. Надо спешить. Кто-то плохой преследует ее.
Пого погрустнел:
– Рак мозга?
– Не что-то, а кто-то.
– С ней сейчас Нэнси и Мэрфи – иногда мать или отец, но чаще они оба. А еще есть другие люди…
– Проблема в том, что это происходит не в больнице, а в другом месте, где она теперь находится.
– Я понимаю, мы угодили в «Сумеречную зону»[86], – промолвил Пого. – Я уже смирился с этим, но, когда ты говоришь о подобных вещах настолько спокойно, мне становится немного не по себе.
Пэкс вынул шестой предмет из сейфа. На сей раз им оказалась детская книжка-картинка, написанная короткими предложениями и простым языком. «Большое приключение Печеньки».
– Эта книжка имеется в продаже столько, сколько себя помню, – сказал Пого. – Когда Нэнси была маленькой, это была ее любимая сказка. Я получил от нее в подарок такую же в пять лет.
– А Биби книжка нравилась?
– Кажется, да… в детстве. Лично я никогда не считал ее образцом бессмертной литературы.
– Если она ее любила, то почему не положила на полку у себя в общей комнате или в кабинете? – задал вопрос Пэкстон.
– Разрази меня гром!
Пока Пэкс листал «Большое приключение Печеньки», Пого вытащил последнюю вещицу из стального ящика.
– Святая сука!
– Что это?
Взмахнув несколькими соединенными скрепкой страницами распечатанного на принтере текста, Пого сообщил:
– Это сочинение Бибс написала профессорше, которая вынудила ее расстаться с университетской программой по повышению писательского мастерства… – сделав паузу, молодой человек чванливым голосом произнес: – доктору Соланж Сейнт-Круа.
– Учитывая, что тебя самого зовут Аверелл Бомонт Стенхоуп Третий, сарказм неуместен, – заметил Пэкс.
– Признаю́. Ты, кстати, читал?
– Биби рассказывала, но сам я в глаза не видел это сочинение.
Пого передал ему четыре странички.
– Прочти. Может, ты поймешь, что вывело из себя великую профессоршу. Ни я, ни Биби так ничего понять и не смогли.
Взглянув на часы на микроволновке и духовке, Пэкстон промолвил:
– Лучше я прочту в машине. Давай сейчас поедем к человеку, который сможет починить диктофон.
– Сочинение лежало в сейфе вместе со всем остальным. Возможно, там говорится о том, что напрямую связано с происходящим. Прочти его лучше сейчас.
С видимой неохотой Пэкс принялся читать вслух. Несколько раз он обрывал чтение и смеялся, хотя тема была лишена даже тени юмора.
– В этом вся Биби.
– Живописно, – согласился Пого.
– Но я не пойму, с какой стати профессорша слетела с катушек.
– Ну, в таком случае это будет первой нашей ниточкой.
– Поясни.
– Мы можем съездить к святой суке и спросить ее, почему у нее сорвало крышу, как у Везувия. Мне известно, где она живет.
Пэкс больше не смотрел ни на стенные, ни на часы у себя на запястье, ни на те, что были на микроволновке. Он ощущал, но не видел, как стремительная стрелка отметает каждую секунду даже не перед его лицом, а прямо на нем. Ощущение было таким же острым, как иногда во время боя, когда кажется, что ты песок, струящийся через крошечное отверстие в песочных часах и падающий вниз. Они отыскали уйму разнообразных странностей, однако почти ничего не смогли понять из увиденного. Обдуманное действие всегда лучше обдуманного бездействия, даже если беседа с преподавательницей колледжа о ее бурной реакции на сочинение студентки пять лет назад может показаться не совсем адекватной.
