Яков Арсенов - Избранные ходы
— Это очень правильный рассказ, — сказал Ренгач. — Русский человек в жилетке проездом на Селигер должен проверить, как ведет монтаж трудящий швейцар. Ведь было же так когда-то. И есть у меня ощущение, что будет снова.
— Такая у тебя, значит, национальная идея?
— Надо же страну поднимать.
Глава 11. ВЫБОРЫ ГУБЕРНАТОРА
Комбатанты «Лишенца» в ознаменование запуска машины «WIFAG» организовали вылазку на озера. Пользуя заброшенную турбазу, они возлежали на дресве, парились в бане по-черному и тешили себя шахматами в человеческий рост.
— Для Варшавского эти фигуры были бы неудобными, согласись, вспомнил Артамонов о делах минувших, снимая пешку на проходе.
— Почему? — спросил Орехов, с трудом передвигая гипсового ферзя.
— Руки бы оторвались по сто раз перехаживать, — сказал Артамонов.
— Что верно, то верно, — рассудил Орехов и засмеялся, вообразив, как сам-Артур гоняет из конца в конец увесистую ладью.
Из-под тесового, изъеденного шашелем навеса открывался удивительный вид на противоположный берег — Нилова пустынь в лучах заходящего солнца. Невдалеке от преисподней бани высилась огромная металлическая пирамида. Поговаривали, что она закрывает пуп земли, или, говоря научно — ее геомагнитный центр. Через пирамиду пролегали все окрестные туристические маршруты. Квелые туристы прислонялись животами к ее теплым граням и получали энергию напрямую из космоса. Никому не приходило в голову узнать, кто и зачем построил пирамиду. Коренное население кивало то на военных, то на синоптиков, а то и на Академию наук. Очевидно было одно — пирамида вписывалась в ландшафт как природный объект.
— Эти озера — самые чистые на земле, — сказал Артамонов.
— Даже электричество ощущается, — согласился с ним Макарон.
— Но почему эти умники хотят пустить магистраль именно здесь? воспалился Орехов. — Как будто для прогресса нет другого места!
— Дураки! — признал аксакал.
И посыпались в озеро, сотрясая криками бескрайний аэрарий. Брызгались, развлекая Дебору, катающую туда-сюда детскую коляску, и кувыркались перед самым носом Ульки, понуждавшей Бека вынимать из воды брошенную палку. Если снаряд улетал далеко, то доставать его приходилось Макарону, потому что Бек в гробу видал заплывать за буй. Глупым упражнениям Бек предпочитал заначенный под кустами батон.
Выполнив в очередной раз команду апорт, Макарон отряхнулся от воды и ткнул пальцем в небо, указуя на объект голубого света. Подавая знаки сидевшим там существам, он удивлялся, почему никто не видит столь отчетливо различимую точку.
— Да вот же, прямо над нами! Эх, вы, куриная слепота! — Макарон переживал, что больше никто не может разделить с ним радость созерцания. Я их шкурой чувствую! — метался он по берегу. — Все эти объекты появляются сразу, как только их хоть как-то поминают в разговоре. Вот видите, не успели мы обсудить пирамиду, как они тут же нарисовались. Они нас слышат. Меня, по крайней мере, точно. Эти товарищи, — Макарон ткнул изгрызанной палкой в синеву, — однажды чуть не похитили меня. Тоже случай наполз — сдавали мы зачеты по воздухоплаванию на шаре. Ну вот, надули материю, сели в этот гондон…
— В гондолу, — поправила Дебора, словно работница обллита.
— Так вот, — продолжал аксакал, согласившись с правкой, — втащили поклажу, недельный запас спирта взяли — вдруг не вернемся. И стали взлетать. Неожиданно — хоп — рывок, и все посыпалось. Ну, думаем, влипли, не успели ощутить полета — и сразу в могилу. А это сержант забыл веревку отвязать. И болтаемся мы на одной отметке, а нагреватель ревет, шар рвется вверх — того и гляди этот гондон разлетится на куски.
— Эта гондола, — поправила Дебора.
— Ну да, разлетится на куски. Не перебивай, а то канву упущу, отстранил он Дебору и продолжил: — Руби веревку, а то этот оторвется! кричу я сержанту, а он не слышит ни хрена! Но, слава Богу, в конце концов допетрил, отвязал. Нас как кинет в небо! Прямо за облака! Словно из катапульты. И понесло! Вдруг конфорка — хлоп — и погасла! Я кричу напарнику: «Скидывай лишнее!» А он орет: у нас, мол, кроме тебя, ничего лишнего, — и к краю меня подталкивает! Тут нас потащило вниз, по отвесной глиссаде прямо на нефтяные вышки! Никогда таких страшных вышек не видывал… Не успел я глаза закрыть — и со всего размаха мы как трахнемся этим… посмотрел Макарон на Дебору.
— Этой гондолой, — упредила Дебора.
— Ну да, этим… как трахнемся прямо об отроги! А концовку не помню отшибло. Наутро подобрали нас, вытащили из-под этого…
— Из-под этой… — опять успела Дебора.
— Ну да, из-под этого… Мы ни живы, ни мертвы. Но напарник не сдался, заплел прутьями этот свой… и через месяц снова позвал меня в полет. И знаете, что я ему сказал?
— Знаем! — запричитали Улька с Деборой, затыкая уши.
— Ну, а в какой же момент тебя чуть не похитили?
— Откуда я знаю? Я без сознания был! Моим коллегам пришлось конвульсиум собирать, настолько мы были сложны в болезнях после этой падучей истории.
По уверению Макарона, одинокий летающий объект всю ночь провисел над пирамидой, почти касаясь вершины. Длинным луженым шлангом он припадал к ней как к роднику. Возможно, соображал Макарон, пирамида установлена инопланетянами и играет роль зарядного устройства.
В предрассветной мгле Орехов отправился на рыбалку. Что поделаешь, любил он, насаживая по дороге червя, на ощупь подойти к берегу и с дрожью в руках приступить к зорьке. Добрался Орехов до акватории, а воды нет — один глей. Откуда он мог знать, что Фоминатово ведомство затеяло спуск озера под установку опор магистрали именно в эту ночь. Долго шлепал Орехов в потемках, останавливался, щупал грязь — воды и близко не было. И в горячке, сев передохнуть, напоролся копчиком на кованый сундук. Взломал его — а там дюжина бутылок. Неожиданная удача развеселила его. Он откупорил одну, попробовал, открыл еще. Вино оказалось на редкость съедобным.
Отсутствие Орехова было обнаружено, когда уже совсем рассвело. Улька засекла его согбенную фигуру посреди пустынной абиссали с помощью дальнобойного объектива. Сквозь оптику хорошо просматривалось, как Орехов, словно грабарь, с увлечением копался в земле. За ним была отправлена экспедиция во главе с Беком. Когда спасатели приблизились, непочатых бутылок в сундуке почти не осталось.
— Что это ты тут нашел? — насторожился Артамонов.
— Вот, чернила кто-то посеял, — еле вымолвил Орехов.
— Погоди, — тормознул его Артамонов. — Здесь что-то старинное. А ну, дай посмотреть!
— Нечего там смотреть! Вино как вино!
— Ты что, пятачок, оно не иначе как прошлого века!
— Сейчас протрем, — сказал Макарон и начал драить этикетку. Действительно, не молодое… Мошнаковский и К 0, - вчитался аксакал в мутную надпись.
— Да ты что? Не может быть! — запрыгал Артамонов, вырывая бутылку. Мы впилим этот сундук Мошнаку за долги! Надо срочно ехать за ним, — принял он решение и велел Орехову тормознуть поглощение.
— Да ладно тебе! — с трудом промямлил почти готовый Орехов.
— Вот тебе и ладно, — сообразил Артамонов. — За этот ящик с Мошнака лимон можно истребовать! Присмотри тут, а я мигом, — велел он Макарону и побежал к машине. Мошнака доставили к обеду. Он прибыл во всеоружии: пригнал с собой мотоплуг перепахивать дно и прицеп фашин для подстилки. Оставив хозяйство на краю аллювиальных отложений и напялив на седалище «багамы», Капитон Иванович поспешил на место происшествия.
Добежав до Орехова, он не смог сдержать себя и, вырывая добро из рук первооткрывателя, заголосил.
— Это же самая настоящая фелония! — хулил он Орехова. — Отдайте мои бутылки!
— А я как сидел, так и пью, — промямлил в ответ Орехов.
— Вы совершили тягчайшее преступление! — продолжал Капитон Иванович увещевать растлителя.
— У меня есть мысль, и я ее думаю! — нес, что приходило в голову, Орехов.
Бек долизывал горлышки, а Капитон Иванович Христом Богом умолял оставить недопитое и за каждую нетронутую бутылку обещал по ящику «Тверской горькой».
— Нам такие гандикапы ни к чему! — отказался Орехов. Весь облитый чудесным вином, он пытался размазать по себе капли и делился соображениями на этот счет: — Здесь есть два плюса, Капитон Иванович, первый — то, что вино — не губная помада, а второй — что не надо чистить майку от пивных пятен. — Видок у Орехова был не утренний, но все же он принял к сведению обещанные Мошнаком объемы, правда, с условием, что не прекратит лакомиться, пока встречный товар не прибудет на место уговора. Когда Капитон Иванович притащил из соседнего села обещанный прицеп «Горькой», в сундуке оставалась недопитой всего одна бутылка вина.
— Эх! — посовестил он Орехова. — Вы меня разорили! Это ж надо, все выпить за один присест!
