Канта Ибрагимов - Седой Кавказ
«Здравствуй, дорогой брат Арзо!
С братским приветом пишет тебе из степей Калмыкии твой брат Лорса.
Во-первых строках своего письма хочу сообщить, что мы все живы-здоровы и того же желаем тебе.
Арзо, ты всегда жалуешься, что я редко пишу, и все письма мои краткие и о моих баранах. На сей раз я исправлюсь, тем более, что есть о чем сообщить: новостей много, в основном хорошие, однако есть и печальные.
Начну с хороших.
У тебя появился еще один племянник, так что ждем, как от старшего в роде Самбиевых, каким именем ты его наречешь.
Наша младшая сестра – Деши вышла замуж. В связи с этим событием я ездил домой, только вчера возвратился из Ники-Хита. В этом году, как никогда ранее, много настриг овечьей шерсти и сумел заработать приличные деньги. Так что сестру мы смогли выдать замуж более-менее достойно. По крайней мере, все что нужно в первое время для супружеской жизни, приобрели. Из тех же доходов тебе выслал сто рублей еще до отъезда домой. Получил ли ты их? Так что бараны – есть бараны, но на сегодняшний день они нас кормят и содержат.
Наши новые сваты из Шали, зятя я не видел, но говорят, что он окончил московский вуз, работает в Грозном на приличной работе. Может, ты его даже встречал, его зовут Ваха Абзуев. По словам женщин – из достойного рода.
Еще о приятном. Случайно повстречал в Грозном маму Дмитрия Россошанского. Жаловалась, что ты не пишешь. Оказывается, во избежание контактов Дмитрия с какой-то вольной девицей, отец добился для него контракта в Ираке, и твой друг на пять лет укатил в южную страну. Впрочем, ты об этом, видимо знаешь, по крайней мере, Лариса Валерьевна говорила, что ты только с ним ведешь переписку. Еще мать Дмитрия сказала, что какая-то их соседка – Марина – твоя «хорошая знакомая» – обижается на тебя из-за того, что ты мало и редко пишешь ей. В то же время мать Дмитрия говорит, что эта Марина встречается с каким-то подозрительным типом и вообще – она ею очень недовольна, однако из-за деликатности, тебе об этом не сообщает. В общем, думай сам.
Теперь о печальном.
Дорогой брат, я не рад, что мне приходится сообщать тебе о неладном, но наша мать сказала, что шила в мешке не утаишь и рано или поздно ты об этом узнаешь. Я буду краток, тем более что многое мне самому известно только по рассказам, и я застал лишь финал этой гнусной истории.
Словом, где-то в конце июня Докуев Анасби украл Поллу Байтемирову. Мне кажется, что это известие тебя опечалит, но ты должен держаться. Как ни противилась Полла этому замужеству – оно состоялось. Будто бы растревоженный улей, носились по селу заботливые муллы и уважаемые старцы, пытаясь замять это дело и угомонить несговорчивую Байтемирову. В конце концов, не имея никакой поддержки и поддавшись вранью Докуевых, она сдалась, тем более что статус жеро к ней пристал в момент ее насильственного увоза.
Как теперь известно, не последнюю роль в этом грязном деле сыграл дядя Поллы – Овта. Ему Докуевы обещали должность замдиректора в сокодавочном цехе. Арзо, ты помнишь, что они тебе обещали за наш надел? Были еще кое-какие соблазны, в том числе и калым в размере трех тысяч рублей.
В итоге, Овта никакой должности не получил, а калым составил только одну тысячу. Правда, Докуевы подарили Полле дорогой бриллиантовый набор в виде сережек и кольца и еще понакупили несколько дорогих костюмов и обуви.
Говорят, что даже после этого Полла не давала согласия на брак перед муллой и свидетелями, и только громогласные дружные обещания Докуевых – позволить Полле закончить мединститут – побудили ее сказать «да» этому мерзавцу.
Как обычно у чеченцев бывает, после двух недель замужества о мединституте приказали позабыть, а молодые переселились в отдельную квартиру. Медовая сладость девственницы приелась, и гуляка Анасби возвратился в лоно прежней жизни – разгула и разврата. Свои пороки от жены он не скрывал, даже кичился ими, а саму Поллу он презренно попрекал бедностью и колхозным происхождением. Дошло до того, что как-то утром вернулся Анасби с очередной гулянки, и, не выходя из машины, пьяным голосом стал требовать, чтобы Полла немедленно вышла и надраила до блеска «Мерседес». Жена повиновалась, и только во дворе, подойдя с ведрами к машине, увидела, что в салоне рядом с мужем сидит хмельная блондинка с сигаретой во рту.
Полла бросила ведра и двинулась обратно, Анасби стал кричать на нее, звать обратно. Когда жена не повиновалась, он догнал ее и стал прямо у подъезда избивать, таскать за косы.
С посиневшим лицом Полла приехала в Ники-Хита. В тот же день за ней примчались Алпату и Домба и, слезно извиняясь, попросили ее вернуться.
Вновь Полла сдалась, и сдалась не на уговоры Докуевых, а на плач своей матери, которая буквально в ногах ее валялась, умоляла вернуться к «сытому корыту, к крыше над головой, к обеспеченному мужу». Говорят, мать просто выталкивала ее из дому – крича, что не нужна ей жеро и позор развода. При этом присутствовала тетя Поллы: тоже поддакивала, объясняла, что все мужчины гуляки и пусть лучше Полла поборется за супруга, в крайнем случае – родит пару детей, и муженек никуда не денется – остепенится, детьми к очагу привяжется.
Короче, вернулась Полла к мужу, а тот даже в ус не дул, все так же развратничал, и к Полле стал относиться еще презрительнее, даже с похабством.
Несколько дней спустя в родительский дом Докуевых должны были прийти важные, нужные гости. Две снохи, Полла и жена Албаста, хлопотали по хозяйству. Алпату и Домба по-разному относились к невесткам: старшую не любили, а Поллу всячески лелеяли.
Ясуева не вынесла явной дискриминации и, желая унизить золовку, как бы между прочим сообщила Полле историю подаренных ей бриллиантов. Не привыкшая к роскоши, Полла не носила столь дорогие украшения и хранила их в квартире. Грязная судьба драгоценностей до брезгливости потрясла ее, и она решила немедленно пойти домой, забрать их и вернуть свекрови. Вернувшись, она застала мужа с очередной девицей вольного поведения. Появление жены Анасби даже не смутило, более того, он потребовал, чтобы она не мешала процессу «оживленного общения с интересной дамой».
Не раздумывая, Полла вызвала в квартиру двух соседей-мужчин и попросила, чтобы Анасби в присутствии свидетелей совершил йитар*. Разъяренный Анасби с кулаками кинулся на законную супругу, но соседи уняли его прыть. Полла повторила свою просьбу, и когда Докуев вновь принялся кричать, она стала той Поллой, которой мы всегда восхищались и удивлялись: она сама в полный голос твердо сказала: «ас хьо витна»*. Такого поворота событий Докуев не ожидал – это неординарное событие и крайний позор для мужчины. И пока огорошенный Анасби с раскрытым ртом водил удивленными глазами по лицам соседей, Полла быстренько собрала свой нехитрый скарб и без слез и надрыва возвратилась в Ники-Хита.
