Таня Валько - Арабская жена
Женщина сплевывает через плечо, чтоб не сглазить, и широко улыбается мне. Я же грустно вздыхаю и довольной явно не выгляжу.
— Если ты себя плохо чувствуешь, то не беспокойся, через три месяца это пройдет, — утешает она. Не допускает даже мысли о том, что меня мог огорчить сам факт беременности. — Теперь тебе нужно к врачу, — доброжелательно советует она. — В нашей клинике принимает очень хороший гинеколог. И берет недорого.
— У меня есть родственница, которая работает в медицинской отрасли, она мне наверняка кого-нибудь порекомендует. Еще раз спасибо.
Медленно направляюсь к дому свекрови. Что ж, придется официально объявить им «радостную» новость. Может, не сегодня? В первую очередь я, наверное, должна сказать об этом Ахмеду… И я решаю еще какое-то время подождать — неизвестно ведь, что будет дальше. Вдруг выкидыш? И что тогда? Стыд и необходимость перед всеми оправдываться?
На смену тошноте пришло другое состояние — быть может, менее неприятное, но еще более тягостное: я целыми днями сплю и ничего не могу с этим поделать. Ужасно боюсь за Марысю: только бы ей не пришла в голову какая-нибудь глупость! Сидя с ней в детской, я засыпаю прямо на ковре среди игрушек, а когда смотрю телевизор, могу захрапеть во время самого интересного сериала. В кухне я едва держусь на ногах, как-то раз уснула прямо за столом, уронив голову в овощные очистки… Ничего не понимаю. Когда я носила Марысю, была бодра, как жаворонок.
Уже месяц я не хожу на фитнес, а Ахмеду объясняю это ленью. Он в последнее время все принимает со стоическим спокойствием, стал кроток как овечка. Порой я ловлю на себе его пристальный оценивающий взгляд, хотя пока ни о чем ему не говорила. Да тут и говорить нечего — уже видно, что скоро я снова стану мамой: живот чуть-чуть раздулся, пупок вышел из ямки, в которой всегда скрывался, а грудь увеличилась на целый размер. Я ношу широкие футболки и думаю еще какое-то время подождать с приятной новостью, поскольку по-прежнему боюсь выкидыша, — самочувствие у меня скверное и какое-то странноватое. Не хочу никого разочаровывать. Кроме того, я понятия не имею, как бы отреагировал Ахмед, если бы я потеряла ребенка; думаю, его реакция была бы весьма непредсказуемой.
— Малика сегодня вечером повезет тебя по магазинам, — сообщает он мне по телефону. — У нас сейчас бешеные распродажи, как и всегда после Нового года. Она приедет в пять, годится?
— Да, отлично. Давненько я ее не видала.
— Она не хотела тебе голову морочить, — неуклюже оправдывает он сестру. — А кроме того, ты же знаешь, какой у всех аврал в конце года, когда нужно сдавать годовой отчет.
Я задумываюсь: собственно, откуда бы мне это знать? — и не нахожу ответа.
— Марысю с собой брать? — спрашиваю мужа.
— Да, оставьте ее у мамы. Пусть даже проведет там выходные.
— О да, и все выходные мы будем только вдвоем, — фривольничаю я.
— А что, разве мы не заслужили? Ну, говори, что ты об этом думаешь?
— Гм…
Что он задумал? Стоит ли мне нервничать? Пока что я отмахиваюсь от всех тревожных мыслей, ложусь в нашу супружескую кровать, принимаю позу эмбриона и вжимаюсь в теплый плед.
— Марыся, иди к маме, — зову я доченьку, прежде чем заснуть.
— Ты готова?! — слышу я голос Малики, и сердце у меня в груди начинает бешено колотиться. Я проспала! А где Марыся?!
— Бегу! — истерически кричу, вскакивая на ноги.
Ребенок! Где мой ребенок?! Не замечая в полумраке Малики, я влетаю, будто ошалевшая, в соседнюю комнату и спотыкаюсь о свою малышку, спящую на ковре среди рассыпанных кубиков «Лего».
— А-а-а! — воплю я и падаю как подкошенная.
— Аллах милосердный, что ты вытворяешь?! — Малика уже рядом, пытается поднять меня с пола. — Будь осторожна. — Она обеспокоенно смотрит на меня и, на удивление, совсем не злится.
— Извини, я проспала, — шепчу я, держась обеими руками за низ живота. Не могу сдвинуться с места. Боль пронзает насквозь, я едва дышу.
— Так, за покупками мы не едем, лучше ко мне в клинику. Давай-ка, потихоньку. — Она осторожно поддерживает меня под руку.
Конечно же, свекровь обо всем ей рассказала. И наверняка не только ей.
— Еще минутка, и я буду в порядке, — говорю я и пытаюсь подняться. — Зачем мне врач? Я ведь ничего себе не поломала и не ушибла… — Проверяю, известно ли ей что-либо.
— Не будь дурой, — уже ворчит Малика, как обычно. — В определенных ситуациях без медицинской помощи никак не обойтись. — Она пристально смотрит мне в глаза.
— Так, может, к врачу поедем завтра утром? — пытаюсь увильнуть я. — Мы же собирались походить по магазинам, я уже, честно говоря, настроилась.
— Ладно. Все можно совместить, — говорит Малика. Надо же, какой она стала уступчивой. — У нас достаточно времени и на то, и на другое. Тебе уже лучше?
— Да, и существенно. — Неуверенно улыбаясь, я направляюсь в спальню, чтобы переодеться.
Вот я глупая! Все равно ведь рано или поздно придется им рассказать. Нет у меня больше ни сил, ни желания скрывать — нужно иметь мужество признаться и перестать бояться их реакции. Свекровь-то, в конце концов, отнеслась ко мне прекрасно.
Мы садимся в машину и в молчании едем в клинику. Малика ведет меня прямиком к гинекологическому кабинету, а сама намеревается отвезти Марысю к матери.
— Наверное, ты и без меня справишься? — иронично спрашивает она.
Вот теперь мне неловко из-за того, что я до сих пор не сказала ей. А ведь уже третий месяц…
Через час передо мной лежит целая куча компьютерных распечаток, результаты анализов крови и мочи. В большом конверте — результат УЗИ и снимок ребенка. Врач очень старался, видно, что выслуживается перед начальницей.
— Ну так что? — любопытствует Малика, вернувшись. — Девочка или мальчик?
— А какое это имеет значение? — удивляюсь я. — Для меня главное — чтобы ребенок был здоров.
— Как ты наивна. Любой мужик хочет сына.
— Ну да, я знаю, но это примитивный подход. В Польше…
— Сколько раз тебе нужно напоминать, что ты уже не в Польше? — недружелюбным тоном произносит она. — Здесь брак, в котором нет сына, не стоит ничего.
— Ну да, — отвечаю саркастически, презрительно скривив губы.
— Нечего дуться, такова арабская жизнь. Муж может в качестве повода для расставания преподнести тот факт, что жена не смогла подарить ему потомка мужского пола.
— Какое коварство! Какая отсталость!
— Знаю, — кивая, грустно говорит она. — Но так уж повелось, и нам не под силу что-либо изменить. Необходимо, чтобы сменились поколения. А прежде всего — желание.
Я направляюсь к выходу. Ехать по магазинам мне уже совершенно не хочется.
