Александр Житинский - Лестница. Плывун: Петербургские повести.
— Туалет налево и еще раз налево, — предупредительно разъяснил мужчина, все еще разглядывая внутренности шкафа.
— При чем тут туалет? Оставьте вы меня в покое! — нервно вскричал наш герой. Одной рукой лихорадочно стащил с гвоздя пальто незнакомца, другой сорвал свое, снова нацепил на гвоздь чужое и стал поспешно одеваться. Уже надев пальто, он сообразил, что есть еще и ботинки, и, найдя их, начал напяливать, причем испытывал страшное неудобство. Затем он выбежал в коридор и устремился к выходу. Повозившись с замком, он распахнул дверь и пустился бежать вниз по лестнице через две ступеньки, не обращая решительно никакого внимания на окружающее и лишь считая этажи. Черта с два! Лестница никаким образом не желала заканчиваться. Больше того, она стала еще злонамеренней, ибо Пирошников, пробежав некоторое количество пролетов, заметил, что на лестнице остался лишь один повторяющийся этаж, а именно этаж с раскрытой дверью Наденькиной квартиры, которую только что оставил молодой человек. Поэтому ему ничего не оставалось делать, как смириться и возвратиться обратно в комнату, где мужчина занимался связыванием в узел каких-то тряпок, используя для этого скатерть со стола.
— Вы что-то забыли? — осведомился он.
Пирошников, тяжело еще дышавший от беготни по чертовой лестнице, ничего не ответил и, швырнув пальто на диван, сам плюхнулся туда же. При этом он выругался про себя последними словами, но сейчас же его затряс смех, который принято называть нервным. Это и был истерический хохот, вполне простительный молодому человеку, испытавшему столько приключений за одно утро.
Незнакомец оставил свой узел и внимательно взглянул на Пирошникова, что-то, видимо, себе уясняя.
— Послушайте, — проговорил он медленно, как бы еще раздумывая. — Может быть, вы потому смеетесь… Да, я муж Надежды Юрьевны, как вы уже, наверное, догадались, но дело совсем не в том, что здесь находитесь вы. Поверьте, мне решительно все равно. Я обещал ей забрать кое-какие вещи, а вы, ради бога, не волнуйтесь. Я отсюда уже ушел. Вот так обстоит дело.
— Что? Какая Надежда Юрьевна? Да объясните мне все это! — в отчаянье закричал Пирошников. Он вскочил с дивана и стал лихорадочно шарить по карманам, разыскивая сигареты. Сигареты не обнаруживались, поскольку находились в кармане пальто. Вспомнив об этом, наш герой рванулся к двери, где на гвозде висело лишь пальто бывшего незнакомца, а теперь Наденькиного мужа, и остановился на полпути в полной растерянности, ибо своего пальто на гвозде не увидал.
— Где пальто? — спросил он озадаченно.
— Да вот же оно, на диване, — отвечал его собеседник, находясь, должно быть, в крайнем изумлении.
— Ах да, — Пирошников, нахмурясь, подошел к пальто и извлек из кармана сигареты. Тут он вспомнил, что спичек нет, а вспомнив это, припомнил и разговор на лестнице с кожаным человеком, так что у него сразу отпала охота вообще упоминать о спичках. Однако предупредительный Наденькин муж, заметив его затруднение, сказал, что спички есть в кухне, а затем сам их и принес. Пирошников наконец закурил.
— Так что вам объяснить? — участливо и почти соболезнующее предложил свои услуги новый знакомец. — Кто такая Надежда Юрьевна? Это Наденька, ну Наденька же, вспомнили?
— Вспомнил, — мрачно отвечал наш герой. — А дверь-то где?
— Какая дверь?
— На улицу дверь! Из подъезда дверь! Наружу дверь! Внизу! — отчетливо, как глухому, выговорил Пирошников.
— Она внизу и есть, — все более недоумевая, отвечал бестолковый муж. Но, ответив так, он вдруг с приступом еще более сильного любопытства посмотрел на молодого человека и смотрел так с минуту. Закончив свои наблюдения и придя, по всей вероятности, к какому-то выводу, он придвинул к себе стул, сел на него и только потом спросил, как спрашивает врач, уверенный в своем диагнозе:
— Что, лестница?
Пирошников кивнул. Наденькин муж присвистнул тихонько, а наш герой, как ни был он взволнован и расстроен, отметил про себя, что, слава богу, не все еще потеряно. Он-то уже почти готов был поверить в собственное помешательство, но вот, оказывается, нашелся и человек, знающий про лестницу и собирающийся даже о ней рассказать.
И действительно, Наденькин муж, еще раз испытующе на него взглянув, начал говорить.
— Значит, и вы тоже?.. Так-так-так… Это забавно. Простите, я сам это пережил когда-то и понимаю, что для вас это отнюдь не так забавно. (Тут он усмехнулся, подняв глаза к потолку.) Тогда давайте познакомимся.
Они познакомились, причем выяснилось, что Наденькин муж носит фамилию Старицкий, а зовут Георгий Романович. Не забыл он и упомянуть, что является кандидатом филологических наук.
«Интеллигент, пропади он пропадом!» — с неожиданной злостью подумал Пирошников и снова присел на диван. А интеллигент повел свой рассказ круглым голосом, снисходительно и одновременно участливо поглядывая на молодого человека.
Георгию Романовичу было на вид под сорок, он выглядел, что называется, солидно, чему способствовали безукоризненный костюм с крахмальной сорочкой, впрочем, отнюдь не выделяющийся цветом или покроем, и манера в разговоре закатывать глаза, как бы читая некий текст, написанный на внутренней стороне лба.
Рассказ содержал в себе краткую историю появления Георгия Романовича в этом доме и в данной комнате, что имело место года три назад и при обстоятельствах весьма сходных с нынешними приключениями Пирошникова.
Отличие заключалось в том, что Георгий Романович попал на злополучную лестницу по своей воле и вполне сознательно, ибо в этом доме и именно в этом подъезде проживал и проживает сейчас профессор Н., которому в то утро нес свою только что оконченную диссертацию специалист по прозе 30-х годов Георгий Романович Старицкий.
Бывают же казусы на свете! Представьте себя молодым и преуспевающим ученым, только что изучившим до ниточки творчество известного и уважаемого писателя и, более того, написавшим об этом творчестве труд страницах на двухстах; представьте ваше удовлетворение по сему поводу; представьте, наконец, момент, когда почти все уже позади и вы с душевным трепетом несете свои двести страниц на высший суд профессора, как вдруг вас хватает и крутит какая-то идиотская лестница, начисто сметающая все ваши представления о реальной действительности. Вы тычетесь, как котенок, в различные двери, однако нужной двери не находится, вы подозреваете, что ошиблись этажом и спешите подняться выше, потом еще выше — господи! Насколько ж высоко можно подняться? — затем вы начинаете понимать, что адрес, видимо, не тот, но не тут-то было! Лестница уже держит вас мертвой хваткой, так что со страха слабеют и разжимаются пальцы, дотоле крепко державшие портфель с драгоценной диссертацией, а частые стуки сердца подступают к самому горлу.
