Чарльз Буковски - Макулатура
— Сейчас.
Он подошел к двери, открыл ее, закрыл и остался там. Слоновья куча, ноль без палочки. Затем я навел 0,45 на Селина.
— Ты, — сказал я.
— Ты пролетишь, Билейн…
— Я всегда пролетаю. А ну-ка, марш к своему мальчику! Живо, живо, шевелись!
Селин погасил сигару и медленно направился к двери сортира. Я шел за ним следом. Я подтолкнул его стволом.
— Залезай!
Он вошел и закрыл за собой дверь. Я вынул ключ и запер ее. Потом вернулся к столу и стал медленно двигать его к двери сортира Стол был очень тяжелый. Я с трудом одолевал сантиметр за сантиметром. Адская работа. Десять минут потребовалось на то, чтобы передвинуть его на пять метров. Я припер им дверь.
— Билейн, — послышался из-за нее голос Селина, — ты выпусти нас, и будем считать, что квиты. Я не буду требовать в долг. Я не пойду к легавым. Брюстер тебя не обидит. И Синди я займусь.
— Нет, дорогой, — сказал я, Синди я сам займусь! Я возьму ее за жопу!
Я покинул их. Запер дверь кабинета, прошел по коридору и поехал вниз на лифте. Настроение у меня улучшилось. Кабина остановилась на первом этаже, и я вышел на улицу. Первому же нищему я дал доллар. Второму нищему я сказал, что уже дал доллар другому. Третьему нищему — то же самое, и так далее. В этот день не было даже смога. Я двигался целеустремленно. Я уже знал, чем позавтракаю: креветками и жареным картофелем. Ноги мои шагали по тротуару красиво.
16
После завтрака я остановил машину за четверть квартала от дома Синди. На дорожке стоял ее красный «мерседес». Вероятно, она ждала возвращения Селина и Брюстера. Ай-я-яй. Я включил радио — послушать новости.
— Дурак, — раздалось из приемника, — ты нисколько не продвинулся!
— Кто, я? — спросил я.
— Ты же один тут сидишь, а? Я огляделся.
— Да, — сказал я, — я тут один.
— Тогда давай пошевеливайся!
Это говорила со мной из приемника Леди Смерть.
— Слушай, крошка, я как раз занимаюсь твоим делом. Веду наружное наблюдение.
— За кем ты наблюдаешь?
— За знакомой Селина. Тут все завязано.
— И туфли у тебя тоже. Где Селин?
— В сортире с двухсоткилограммовым евнухом.
— Что он там делает?
— Остывает.
— Он мне нужен в целости и сохранности. Он мой.
— Я ничего ему не сделаю, крошка, честное индейское!
— Иногда, Билейн, мне кажется, что ты умственно неполноценный.
— КОНЕЦ СВЯЗИ! — заорал я и выключил приемник. Потом я сидел, смотрел на красный «мерседес» и думал о Синди. При мне была запасная мини-видеокамера. Я уже ощущал нетерпение, хотелось действовать. Возникла мысль: пробраться в дом и что-нибудь обнаружить. Может, удастся подслушать ее разговор по телефону. Может, наткнусь на какую-нибудь разгадку. Конечно, это опасно. При свете дня. Но опасность — моя стихия. От нее у меня уже горели уши и сморщивался анус. Живем только раз, так ведь? Ну, кроме Лазаря. Бедный растяпа, ему пришлось умирать дважды. Но я — Ник Билейн. На эту карусель тебя пускают только раз. Жизнь удается смелым.
С видеокамерой в руке я бесшумно вылез из машины. А для отвода глаз взял портфель. Я надвинул котелок на левую бровь и направился к дому. Мои внутренние сенсоры были задействованы полностью. В доме что-то происходило. Я остро это ощущал. Я даже прикусил язык от волнения. Выплюнул кровь и приблизился к двери. И на этот раз никаких затруднении. 47 секунд — и я внутри.
Насторожив уши, я крался по коридору. Мне показалось, что услышал голоса. В самом деле услышал. Мужской и женский. Я замер перед лестницей. Да, голоса доносились сверху. Я стал медленно подниматься. Голоса слышались яснее. В одном я узнал голос Синди. Я продолжал подниматься, потом остановился перед дверью. Это явно была дверь спальни. Я прижал к ней ухо. Я услышал смех Синди.
— Что это ты собрался им делать?
— Попробуй угадай, детка! Я давно этого дожидался!
— Ты нашел нужное место, мой мальчик!
— Я прокачу тебя в ад и обратно, детка!
— Не может быть!
— Ах ты сука!
Я снова услышал смех Синди. Потом стало тихо. И некоторое время было тихо. Потом стало шумно. Я услышал тяжелое дыхание, какие-то равномерные толчки, а также работу матрасных пружин.
— О-о! — произнесла Синди. — О Боже!
Я поставил портфель, включил камеру, рывком распахнул дверь
— ПОПАЛАСЬ, ДРЯНЬ!
— ЧТО? — Мужчина оглянулся, не переменив позиции. Ноги Синди опустились, и она ЗАКРИЧАЛА.
Мужчина спрыгнул на пол и повернулся ко мне лицом. Толстый жуткого вида мерзавец.
— ЧТО ЕЩЕ ЗА епть? — заорал он.
Это был Джек Басс. Черт подери, Джек Басс! Я повернулся и побежал вниз по лестнице.
— ЕДРИТЬ ТВОЮ! — заорал я.
Я подбежал к двери и распахнул ее. Краем глаза я увидел Джека Басса, голого, с яйцами. В руке у него был предмет. Револьвер. Он выстрелил. Пуля крутанула котелок у меня на голове. Он выстрелил снова. Я почувствовал, как смерть пронеслась мимо правого уха. Я помчался по тротуару. Выскочил на мостовую к своей машине. Я слишком поздно увидел препятствие: на велосипеде ехал старик и ел яблоко. Я врезался в старика и пробежал дальше, оставив его на асфальте, между вертящихся колес.
Миг — и я уже в своем «жуке». С визгом шин рванул от бордюра. Старик медленно поднимался. Я вильнул мимо него, подпрыгнул на бордюре, въехал на тротуар. И пронесся мимо дома Джека Басса. Он стоял в дверях, по-прежнему с яйцами, и выпустил еще три пули. Одна прошла сквозь обезьянку, висевшую у меня на зеркальце, вторая пролетела между мной и атмосферой. Третья пробила спинку переднего пассажирского сиденья и ушла в бардачок, сделав дырку. Наконец я ушел из-под обстрела. Для верности попетлял по переулкам. Потом нашел бульвар и нырнул в гущу уличного движения. Был типичный лос-анджелесский день: смог, полусолнце и который месяц без дождя.
Я подъехал к «Макдональдсу», заказал большую порцию картошки, кофе и цыпленка на булке.
17
Я вернулся в кабинет. Брюстер и Селин вырвались из сортира. Дверь сортира была распахнута. Я передвинул письменный стол на прежнее место. Это отняло 15 минут.
Я сел и попытался проанализировать факты. Теперь за мной охотились все: Селин, Брюстер, Синди, Джек Басс и Леди Смерть. Возможно, даже Бартон. Я уже плохо понимал, кто из них мои клиенты и есть ли клиенты у меня вообще.
Меня могли арестовать за любое из недавних нарушений. Или кто-нибудь мог прийти сюда по мою душу. Мой кабинет стал опасным местом. Я проверил, лежит ли в кобуре мой 0,45. На месте, дружок. Ну ничего, из кабинета они меня не выживут. Сыщик без кабинета не сыщик.
