Таня Валько - Арабская жена
— Но мы ведь на вечеринке, — отвечает Ахмед, который явно напрягся.
— Надо за это выпить, — заявляет один из парней и протягивает Ахмеду бутылку мерзкой водки. Выглядит этот тип ужасающе, как Халк из комиксов: мускулы, наверняка выращенные на стероидах, распирают его пиджак, все лицо в ссадинах, над одной бровью длинный кривой шрам, глаза опухшие, ничего не выражающие. Страх буквально парализует меня.
— Спасибо, я не пью, — неуверенно сопротивляется Ахмед.
— Может, это с нами ты пить не хочешь? Не так ли?! — «Терминатор» угрожающе повышает голос: — Мы недостаточно хороши для вас, господин черномазый?
— Слушайте, оставьте его в покое, — вмешиваюсь я. — Он мусульманин, а мусульмане спиртного не пьют.
Держась за руки, мы с Ахмедом медленно пятимся. Но вот за спиной у нас уже только стенка.
— Эй, шлюшка, не умничай! — Один из компании, самый отвратительный, берет меня за подбородок. — Не раз я видел черномазых, надравшихся в дым. Эдакие лицемерные твари, притворяются, будто не пьют, а тайком хлещут водяру сколько влезет. Может, после выпивки бомбы легче подкладывать? — Его дружки разражаются смехом.
— Что там происходит? — Это голос учительницы, и я облегченно вздыхаю.
— Госпожа учительница! — кричу в ее сторону. — Подойдите, пожалуйста!
— В чем дело? — недовольно спрашивает она, становясь между нами и окидывая взглядом Ахмеда.
— Мы хотим пойти наверх и что-нибудь съесть, — на ходу выдумываю я, не решаясь говорить правду из страха мести. — Можно ведь уже идти к столу?
Должно быть, в этот момент я выгляжу идиоткой: ведь столы, окруженные изголодавшимися старшеклассниками, стоят посреди коридора и, направляясь сюда, я просто не могла их не заметить.
— Похоже, ты уже напилась. — Учительница разворачивается и почти бегом выходит из зала, а за ней и мы. Уф, мы спасены!
Группа амбалов громко гогочет нам вслед.
— Эй, блондинка, мы еще встретимся! — кричит их главарь и на прощание машет нам рукой.
Мигом поднявшись на второй этаж, мы растворяемся в толпе, окружившей столы.
— Съедим-ка что-нибудь. — Побледневший Ахмед крепко держит мою вспотевшую от волнения руку. — А потом сразу смываемся. Не хочу здесь оставаться ни минуты больше. На этот раз с меня действительно хватит.
— Так, может, сразу пойдем на ужин в ресторан? — предлагаю я.
— Ну, не стоит. Зачем же зря тратить деньги, когда здесь такая вкусная домашняя еда?
Мы берем тарелки и с горкой накладываем себе закуски. Я поясняю Ахмеду, в каких блюдах есть свинина, а какие он может смело брать.
— Привет, как вам вечеринка? — К нам подходит компания парней и девчонок из моего класса.
— Спасибо, все окей, — отвечаю я с набитым ртом.
— А напитки у вас есть?
— Но ведь пепси-колы и соков полно.
— Ты шутишь? Ты и дальше хочешь оставаться ребенком, даже в выпускном классе? — Они явно насмехаются надо мной.
— Меня это устраивает, — ощетиниваюсь я.
— А вдруг твоему восточному спутнику по душе кое-что другое? — Один из одноклассников вынимает бутылку из внутреннего кармана пиджака.
— Спасибо большое, я не пью, — снова объясняет Ахмед.
— Абстинент или уже зашился? — Опять начинаются насмешки.
— Мальчики, в самом деле, спасибо, но дайте нам спокойно поесть. — Я пытаюсь сплавить их поскорее, так как они уже начинают действовать мне на нервы.
Неожиданно возникает какая-то суматоха, но нам ничего не видно за спинами моих однокашников.
— Подержи-ка минутку. — Моя одноклассница, та самая, что всегда сидит у окна, всучивает Ахмеду пластиковый стаканчик, наполненный какой-то зловонной алкогольной жидкостью.
В эту секунду все поворачиваются к нам спиной и расступаются, и мы оказываемся с глазу на глаз с директором школы и математичкой. Тут же стоят моя мать и классная руководительница.
— Что это вы такое потягиваете? — спрашивает директор с нездоровым румянцем на лице.
— Это не мой стакан, какая-то девушка дала мне его подержать, — объясняет не на шутку встревоженный Ахмед.
— В таком случае дайте его сюда. — Директор выхватывает стакан из его руки и нюхает содержимое. — Знаете что?! Ваши оправдания жалки! «Не мой стакан»! Ха! — кричит он, а вокруг собирается еще больше любопытных подростков.
— Но так и было, у меня нет необходимости лгать! — решительно возражает Ахмед.
— Вы нарушаете правила, а в довершение всего глупо врете. — Директор скользит взглядом по всем присутствующим. — Что уж тут поделать, к такому лицемерному народу вы принадлежите.
— Что вы хотите сказать? — Ахмед ставит на стол свою тарелку с едой.
— То, о чем знаем мы все. Вы пришли сюда, чтобы развращать нашу польскую молодежь.
— Вы шутите?! Да здесь же все пьяны! — Не выдержав, Ахмед повышает голос. — Это же Содом и Гоморра! Невозможно испортить то, что уже испорчено.
— Хватит! — Директор замахал руками, будто желая ударить его. — Ваше присутствие здесь нежелательно. Ясно?!
— Не смейте меня оскорблять! Я этого не позволю! — Лицо Ахмеда буквально сереет. Надвигается что-то весьма скверное.
— И что же вы сделаете?! Может, вызовем полицию? Тогда тебя сразу же депортируют в родную пустыню. Не станут панькаться.
— Вызывайте, только скажите им, чтобы взяли с собой алкотестер. Сначала дыхну я, а потом вы.
— Что-о-о?
— Тогда и выяснится, кто развращает молодежь. Давайте, чего же вы ждете? — Ахмед иронично усмехается.
— Убирайся отсюда! — Директор аж хрипит от злости; кажется, он вот-вот взорвется. Отдав Ахмеду его карту проживания, он грубо толкает его к дверям. — А ты, девица, или парня меняй, или школу! — заявляет он мне на прощание.
Мы без оглядки выбегаем прочь. Уже на улице второпях набрасываем наши пальто, дрожа не так от мороза, как от возмущения. Мы не произносим ни слова. Мне хочется плакать. Ахмед, не глядя на меня, направляется прямиком к моему дому. Стоит пронизывающий холод, тротуары покрыты тонким слоем льда, воздух насыщен влагой. На дороге темно — как обычно, почти все уличные фонари разбиты местными хулиганами. По моей спине пробегает дрожь.
Из переулка доносятся веселые, приглушенные расстоянием голоса. К нам приближается какая-то компания. Вот я уже различаю отдельные силуэты — и с ужасом обнаруживаю, что это те самые типы, которые задирали нас в спортзале. Их то ли четверо, то ли пятеро. Как только им удается еще держаться на ногах?!
— Эй, куколка! — Они все-таки заметили нас. Мы пытаемся не обращать на них внимания, но это нелегко: они загораживают узенький проход. — Эй, тебе говорят, потаскуха!
