Cлава Сергеев - Подайте что-нибудь бродячим музыкантам
Жена некоторое время расстраивалась, но потом мы с ней решили, что все же для детей это хорошо - как-никак непассивное отношение к жизни.
III
Белая стена
Вишневый сок Альберта Коха
Еще про актеров. Подруга жены как-то работала на одном корпоративном празднике. Дело было в престижном ресторане в переулках у “Арбатской”. Они разыгрывали для гостей сценки из жизни советских отдыхающих в Гаграх, ходили с мегафоном, раздавали какие-то номерки, и всем, как ни странно, это очень нравилось, особенно молодежи. (Сейчас это стало популярно.) Хотя, говорит подруга, было несколько человек, которые довольно сильно напряглись на этот маскарад, и один даже что-то сказал типа “пошли бы вы на”. Но таких было немного. Особенно всем понравился один парень, который изображал грузина-таксиста (он и был грузин, кстати) и всем предлагал “в Сочи за два пятьдесят с человека”. Успех был просто бешеный. Еще были “женщина-врач” и “медсестра”, очень красивая девка в коротком халатике, еле прикрывающем жопу. Подруга жены была “экскурсоводом” и всех побуждала “не быть пассивными” и “отдыхать активно”. Дарили очень смешные советские подарки типа блока красного “Мальборо” или армянского коньяка, но в настоящих очень красивых пакетах с логотипом заведения. И среди гостей, кстати, попадались довольно известные лица. Подруга - человек аполитичный, но и она узнала Альфреда Коха, Юлию Бордовских и еще кое-кого из телевизора. Вообще, сначала все было довольно напряженно, в зале было много охраны, но потом все постепенно выпили, расслабились и стали шутить, фотографироваться и приставать к женщинам. Особенно много желающих пристать было около врача и медсестры (около нее особенно), причем, что забавно, некоторые мужики совершенно серьезно жаловались им на здоровье. Один сказал, что у него болит спина, и попросил посмотреть. Потом были танцы под советскую эстраду. Заводили “Белый аист летит, над зеленым полесьем летит…”, ВИА “Самоцветы” и все такое.
Кох, кстати, плохо выглядит, сказала подруга, какой-то старый и усталый. Ну еще бы, сказал я. А когда во время танцев всем налили красного вина и стали провозглашать тосты, подруга случайно оказалась рядом с Кохом и вдруг увидела, как он говорит какому-то знакомому, с хитрой улыбкой показывая на свой бокал: а я всех обманул! У меня здесь вишневый сок!
- И меня вдруг поразило, что это метафора, - сказала подруга жены. - Б..дь, это метафора их всех и вообще всего, что они сделали!.. Хитрые отличники с первых парт, вот они кто. Все эти “Яблоки”, СПС, эти “Иры”, “Бори”, “Гриши”… Вишневый сок… Просрали Россию!..
Ну, последнее, это, конечно, я прибавил. Это не подруга сказала, а вроде бы закричал монархист Пуришкевич в еще той, настоящей, царской Думе - и довольно давно, не то в 1916, не то в 1917 году.
Что еще хочу сказать. Что эта Оля ругается матом очень редко, она - девушка очень культурная.
Но что Оля, если даже Пуришкевич не выдержал.
Березняк
Прошлым летом снимали дачу под Москвой. Довольно далеко, километров сто. Ну, дача - это сильно сказано, летний домик на участке у одной бабушки. Участок был у речки, прямо рядом, мы купались, а в дождливые дни собирали грибы в соседнем лесу. Разноцветные, красные и желтые сыроежки, благородные белые, скользкие, с концентрическими кругами на шляпках чернушки, а в конце августа пошли очень красивые, прямо хоть рисуй, оранжевые, с толстой пестрой ножкой подосиновики.
Много набрали, говорят, то лето было грибным, и как-то пошли в дальний лес, который видели из автобуса. Хотя “дальний” - это фигура речи, по дороге к дому отдыха Таможенного управления пешком минут двадцать, может, полчаса от силы, тем более дорога хорошая, асфальтированная. И когда пошли, там по дороге, справа, такой чудесный березняк стоял, белый-белый, прямо как на картинке.
Вообще, конечно, березы - это странная такая вещь. Входишь, и этот белый частокол вокруг, как песня, и становится вдруг так светло, что даже плакать хочется и то ли себя жалко, то ли все вокруг… Может, это все, конечно, мифология, но у меня есть один друг, он довольно видный экономист по машинам, полгода в году сидит в Лондоне, там у него вроде свой дом, так вот он говорит, что в России все зло от берез, и говорит, что видеть их не может. Шутит, конечно, но то, что в березовом лесу “дух капитализма” не то что не живет, но даже к упоминанию неуместен, это точно. В березовом лесу как-то душой просветляешься, наверное, потому, что все белое вокруг, а вот делать совсем ничего не хочется. Разве что белый храм построить.
Ну вот, мы тихо брели и нашли несколько этих самых подосиновиков. Так красиво это смотрелось, знаете, оранжевые шляпки сквозь негустую, уже сухую августовскую траву, а потом нашли пару подберезовиков, прямо чуть не наступили на них, а потом, в каких-то неглубоких ямах или канавах на опушке наткнулись сразу штук на пять - подберезовик, белый и несколько подосиновиков. Эти ямы или канавы, их, видно, давно копали, они уже почти сгладились, заросли травой и были прямо на краю березняка, за ними начиналось большое пустое сейчас поле (в советское время на нем, наверное, росла какая-нибудь кормовая свекла, овес или что-то такое), а сейчас была одна негустая трава и кустики маленьких берез и елок. И вдруг я понял - ё-мое, это же окопы! Да, точно, очень похоже, ну и ну… И потом у бабки, хозяйки нашей, спросили, что это, а она говорит: где, в березняке? Да, верно, там окопы. А потом сказала, что в войну, в 41-м году, говорят, там был бой, но недолго, и много наших погибло, потому что немцы шли на танках, а у наших-то что, один пулеметик, да пушечка маленькая была - ей мать рассказывала, они в подвале спрятались, а потом почти целых три месяца жили под немцами, и в деревне с краешку памятничек стоит, солдатик железный с автоматиком и цветочками, видели? Это их братская могила. Вот так.
И я представил себе, как осенью, в самом начале войны, кто-то из наших увидел этот березняк у Москвы-реки, и ему стало жалко бросать (пардон за высокий стиль) эти белые березки, а может, ему показалось, что лес - это хорошее прикрытие, и он решил дать здесь бой - и окопался на опушке. А за спиной-то эта белая стена поет, и как, наверное, это печально и наивно выглядело (в очередной раз), они смотрели на пустое поле, усталые, голодные и оборванные от стремительного трехмесячного отступления и еще боявшиеся собственных “особистов”, пока на поле не появились танки, “тигры” или “леопарды”, не знаю, что там у немцев было, и не расстреляли наших почти в упор.
А сейчас, сказала бабушка, там почему-то хорошо растут грибы, местные это место знают, но туда ходить не очень любят, а если чуть вниз к реке через березняк спуститься, там тоже грибное место и начинаются дачи новых русских, видели?
Правда, памятничек советским воинам стоит. Года три назад, к 9 мая, приезжали какие-то солдаты из ближайшей части и заново покрасили серебряной краской, при этом, правда, захватив и постамент и буквы на нем, так что теперь надо постараться, чтобы прочитать, кто там лежит.
Но все равно: ве-ечная память!.. Грибные места.
Кстати, эта военная часть, откуда солдатики-то приезжали, она совсем недалеко находится, и в хорошую погоду в деревне даже слышно, как они там при отбое хором поют. Для поднятия боевого духа. Что-то бравурно-советское (нового ведь ничего не придумали):
А для тебя - род-ная
Есть почта - по-левая.
Продолжаем отступать
- Еще по пятьдесят? - Давай. Приезжал друг детства. У его второй жены брат - бывший военный летчик. Сейчас на гражданке. Поехали все вместе к этому летчику на дачу. Километров пятьдесят от Москвы, неплохой такой дом в военном дачном поселке, крепкий сруб полтора этажа и довольно большой участок, где летчик… цветы немножко разводит. Он как в отставку вышел, увлекся цветами. Такая вот странная метаморфоза.
Приехали, выпили естественно, он говорит: а-а, ты писатель, сейчас я тебе расскажу такое, только записывать успевай… И действительно, рассказал - про всякие армейские ужасы, у нас ведь о другом не говорят, как из-за генеральской дурости еще в советское время люди, и не просто люди, герои пропадали! Он на Дальнем Востоке служил, на Камчатке, многое помнит, на эту дачу бы сценариста - тут же написал бы сценарий, “72 метра” или “К-19” - зимний океан, упавший самолет, резиновый спасательный плот, красные сигнальные ракеты в ночи, волна, ледяная крошка.
Но меня почему-то больше всего поразила относительно недавняя история, когда инженер наземного обеспечения, которому, когда в середине 90-х всем зарплату не платили, нечем было кормить семью, он поднял в воздух военно-транспортный самолет и, пока не кончилось горючее, кругами летал над аэродромом и вел по радио переговоры с командованием. Говорит: так и так, ничего не думайте, просто больше не могу, двое детей, а кормить нечем уже который год. Ему говорят: да ты что, Саня, брось это дело, садись, но на всякий случай два истребителя подняли, чтобы если он на Москву полетит, команда была сбивать сразу. И надо же, он же инженер обеспечения, как смог самолет поднять… Командующий округом его по рации уговаривал, жена, но он все равно не сел. Когда горючее кончилось, воткнулся в землю, только самописец этот, как по телевизору говорят, “черный ящик” и остался. И двое детей. Такие дела.
