Эмиль Брагинский - Суета сует
Наташа задиристо улыбнулась:
– Проходите на кухню, правда, мама там не одна, а со своим Володей!
– У нее есть Володя? – обрадовалась Катерина. – Это большая удача для всех нас.
Катерина поспешила на кухню, а Наташа, которая следовала за ней, объявила:
– Мама, к тебе пришла за помощью новая жена твоего бывшего мужа!
Марина Петровна не нашлась что и сказать. Она сразу осунулась и стала беззащитной. А Володя поморщился:
– Чего на свете не бывает!
– Что вам нужно? – опомнилась Марина Петровна.
– Мариночка Петровна, мой Борюся из-за Наташеньки совсем пошатнулся, у него шея дергается… – Катерина показала, как у Бориса Ивановича дергается шея. – Он не может без контакта с дочерью. Пожалейте его!
– Контакта не будет, пусть дергается! – ответила из-за спины Наташа.
– Наташа вам ответила! – повторила Марина Петровна.
– Зря я к вам приходила, – обиженно поджала губы Катерина. – Я думала, вы люди, а вы – бессердечные какие-то…
– Она еще и обижается! Это колоссально! – Володя наконец-то нашел повод захохотать.
Катерина быстро пошла к выходу. Наташа за ней.
– Ты, Наташа, язва! – сказала Катерина. – А он меня обожает!
– Обожать легко, – мудро заметила Наташа, – вот если бы любил…
Катерина ушла.
На кухне Володя спросил:
– И вот из-за этого студня он от тебя мотанул?
Наташа услышала и улыбнулась.
А Марина Петровна заплакала. Сначала она тихонько плакала, потом губы у нее запрыгали, и она заплакала навзрыд.
– Да нет, – принялся успокаивать Володя, – это непорядок. Надо уметь забывать… – И так как Марина Петровна не переставала плакать, Володя позвал: – Наташа, помоги!
Пришла Наташа:
– Ну что ты, мама… Ну, не надо…
– Надо! – сказала сквозь слезы мать. – Эта особа мне жизнь разбила!
Володя печально поглядел на Наташу:
– Может, все-таки попьем чаю?
– Я поставлю чайник! – кивнула Наташа.
– Давайте пить чай! – вздохнула Марина Петровна. – Володя, не забудь, ты обещал научить меня готовить, – и пошутила: – А то я не умею, а меня из-за этого муж бросил.
Поздним вечером Борис Иванович в обнимку со своей новой женой смотрел телевизор.
– Во мне есть изюминка? – Жена склонила голову на плечо Бориса Ивановича.
– В тебе кило изюма!
– Нет, я серьезно. Ты счастлив?
– Да!
– По-настоящему?
– По-настоящему, говорят, счастливы только дураки! – улыбнулся Борис Иванович.
Толстушка тоже улыбнулась и приподняла голову:
– А ты знаешь, твоя бывшая жена…
– Она меня не интересует! – перебил Борис Иванович.
– Она завела себе кой-кого… мощный, как тягач!
– Мне это безразлично! – Борис Иванович порывисто встал. – Мне хорошо с тобой! Выключи телевизор, я есть хочу!
– Я тоже! – просияла жена. – Люблю поесть на ночь глядя. Пирог с капустой пойдет? – И выключила телевизор. – Борюся, ты не обижайся, что я тебе рассказала. Но я просто хотела, если тебя иногда мучает совесть…
– Я бессовестный! – с подчеркнутой беззаботностью отозвался Борис Иванович. – А насчет Марины, пожалуйста, перестань волноваться на эту тему!
– По-моему, это ты волнуешься!
– Я спокоен, и я буду есть пирог с яблоками!
– С капустой!
– Ну конечно, ты сказала «с капустой»! – Борис Иванович обнял жену. – Как это я мог спутать капусту с яблоками!
Утром Марина Петровна вышла из дома, спеша на службу, увидела возле дома светло-зеленую «Волгу» с шашечками на боку и услышала, как водитель пригласил ее:
– Садитесь, вам куда ехать?
– Спасибо, – отказалась Марина Петровна, – я на такси не езжу, я живу на зарплату!
– А вас, Марина Петровна, я довезу даром!
И тут Марина Петровна изумленно обернулась и увидела Васю, который как ни в чем не бывало вышел из машины.
– Здравствуйте!
– Ты еще как здесь оказался? Приехал на такси из Новгорода?
– С сегодняшнего дня в Москве работаю!
– Ты бессовестный, ей всего восемнадцать!
– Этот недостаток можно ей простить! – сказал Вася.
Тут к такси подбежал мужчина:
– На Казанский вокзал, срочно!
Вася быстро сел в машину и на прощание крикнул Марине Петровне:
– А в наших с вами отношениях наметился явный прогресс!
– В чем ты нашел прогресс? – возмутилась Марина Петровна.
– В том, что вы стали говорить мне «ты»! – сообщил Вася и уехал.
Марина Петровна задумчиво смотрела ему вслед.
А когда Марина Петровна, ошеломленная событиями, добралась наконец до своего загса, то у входа ей загородил дорогу… Борис Иванович.
– Что за безобразие! – встретил он свою бывшую жену. – Почему ты опаздываешь на работу? Когда я теперь попаду в министерство!
– Пусти, дай пройти!
– Нет! – Борис Иванович был неожиданно решителен. – Не пущу!
– Меня ждут посетители!
– Обождут, ничего им не сделается! Ты мне можешь сказать, что это все значит? Мы прожили с тобой двадцать лет!
– Девятнадцать!
– Мне надоели твои уточнения, и стоило мне от тебя уйти, как ты… сколько прошло времени, месяц?
– Больше!
– Ты… вроде порядочная женщина, а заводишь себе верзилу с мышцами? Это отвратительно!
– Ты зря, Володя симпатичный. Он не замухрышка, как некоторые. Он честный, сильный, он прямодушный!
– А ты… ты… распущенная… Ты беспутная…
И тогда Марина Петровна принялась хохотать. Ее буквально трясло от хохота.
– Перестань! – нервничал Борис Иванович. – На нас смотрят!
– Значит, ты… закатываешь мне сцену ревности?
– Это не сцена ревности!
– Нет, типичная сцена ревности! Ты ушел к другой, а прибегаешь меня ревновать!
– Я не ревную!
– Нет, ревнуешь!.. – И тут Марина Петровна вдруг перестала смеяться, стала серьезной и сказала тихо, очень тихо: – Ой, Борька, ты меня любишь!
– Нет, не люблю! – снова заспорил Борис Иванович.
– Любишь!
– Нет!
– Нет?
– Да!
– Значит, да?
– Да, что не люблю! Я забочусь о дочери, а ты подаешь ей дурной пример!
– Я тебе даю развод, без суда! Пошли! – неожиданно предложила Марина Петровна.
– Пошли! – согласился Борис Иванович. – Только у меня нет с собой заявления!
– Новое написать – пара пустяков!
– А паспорт нужен?
– Нужен!
– А у меня нет с собой паспорта!
– Просто ты уже не хочешь со мной разводиться!
– Нет, хочу! Я принесу паспорт и заявление! – И Борис Иванович зашагал по улице.
Вечером, когда Марина Петровна вернулась домой, Наташа поспешно вышла ей навстречу:
– Мама, я должна тебе что-то сказать…
– Все, что ты скажешь, я знаю заранее. Зато я тебе расскажу! – В голосе Марины Петровны звенела счастливая гордость. – Сегодня твой отец закатил мне сцену ревности! Я думаю, он бы меня прибил, но на улице было слишком много прохожих!
– Мама, наш папа – прошедший этап, а я тебе должна сообщить…
– И прошедший и, быть может, будущий! Он готов был меня растерзать, он меня любит!
И только сейчас Наташа очнулась.
– И ты его пустишь обратно?
– Конечно, я с ним прожила двадцать лет.
– Девятнадцать!
– С годами люди в ком-то нуждаются. Подожди. – Марина Петровна решительно предупредила попытку дочери заговорить. – Да, я знаю его недостатки, но, сложенные вместе, они превращаются в достоинства.
– А ты уверена, – язвительно спросила Наташа, – что он снова не сбежит к толстухе?
– Знаешь, как говорится, хорошо там, где нас нет, а он побывал там, где нас нет, и понимает теперь, что лучше там, где мы есть! Суета сует…
Раздался звонок. Наташа посмотрела на мать.
– Наверное, Вася! – беспечно сказала Марина Петровна.
– Откуда ты знаешь?
– И знаю, и догадываюсь!
– Мама, – тихонько призналась Наташа, – возможно, даже очень возможно, что я его люблю!
– Ну, это уж черт знает что! – мгновенно вспыхнула Марина Петровна. – У меня, вероятнее всего… нет, почти наверняка, восстанавливается личное счастье, а ты вот так по голове – бесчеловечно, без подготовки, без обработки – бах – люблю!
– Мама… ты не волнуйся, ты мне лучше посоветуй, что делать?
– Что делать? – Марина Петровна на секунду задумалась. – Во всяком случае, не держать его на лестнице, а впустить в дом!
Она сама открыла дверь и… замерла от удивления.
За дверью из-за груды чемоданов, коробок, пакетов улыбались Серафима Ильинична и Яков Андреевич.
– Здрасьте, родственнички! – почти пропел Яков Андреевич. Обнял оторопевшую Марину Петровну и расцеловал в обе щеки. – Здравствуй, доченька. – Он проделал то же самое с окаменевшей Наташей.
– Здрасьте, родные. – Теперь полезла целоваться Серафима Ильинична. – Яша, тащи вещи в квартиру! Где Вася? Пусть поможет!
– Васи нет! – сухо сообщила Наташа.
– Ничего, обождем! – Яков Андреевич уже перетаскивал чемоданы. – Нам торопиться некуда, мы недели на две, не больше!
– На две недели! – эхом отозвалась Марина Петровна. – И главное вовремя!
– А где Вася-то? – спросила Серафима Ильинична.
