Мария Донченко - Оранжевый туман
— С девяносто восьмого.
— И до сих пор не сделали карьеру?
— Не стремлюсь.
— Участвуете в политическом движении и не стремитесь к карьере? Стать, допустим, помощником депутата Госдумы от коммунистов, а впоследствии депутатом?
— Я об этом не задумывался.
— Тогда зачем Вы этим занимаетесь?
— Затем, что я так считаю нужным, — Виталик уходил в глухую оборону.
— У Вас два административных задержания, — заметил Артюхин.
— Да, и у меня все штрафы заплачены. Могу принести квитанции.
— Квитанции… — усмехнулся Артюхин. — Не надоела Вам такая жизнь, Виталий Георгиевич?
— Я своей жизнью вполне доволен.
— Вы же неглупый человек. Неужели Вы действительно верите в какие-то идеи — в двадцать первом веке?
— Это, в конце концов, моё личное дело.
— Разумеется. Только время героев закончилось, Виталий Георгиевич, безвозвратно ушло, на дворе третье тысячелетие, наступило время плоских мониторов, скоростного Интернета и мобильных телефонов.
— Причём тут мобильные телефоны и отношение к жизни? — не понял Виталик.
— Скажите честно, почему Вы не поступаете в вуз? — сменил тему Артюхин.
— Так получилось.
— А всё-таки?
— Пришлось зарабатывать деньги. Или Вы мне предлагаете ещё пять лет сидеть на шее у матери?
— Логично, — кивнул Артюхин, — а если — представим гипотетически — у Вас появится возможность заработать довольно крупную сумму денег, как Вы к ней отнесётесь?
— У вас, что ли, заработать? — спросил Виталик. — Отказался бы однозначно и в любом случае.
— Так с ходу? Вы уверены? Может, подумаете? Будущее туманно, а в политике — особенно. А Вы человек умны, у Вас могли бы быть жизненные перспективы.
— Да, уверен, — ровно ответил Виталик.
Он внезапно совершенно успокоился, словно схлынуло нервное напряжение последних часов, и никто и ничто больше не пыталось поколебать привычную картину мира.
— Ну хорошо, — продолжил Артюхин, — а если, допустим — опять-таки, это гипотетический вопрос — кто-то, не мы, предложит Вам принять участие в некоем коммерческом проекте, к политике не относящемся, но могущем принести Вам ощутимую выгоду. Вы бы согласились?
— Если проект не относится к политике, то почему бы и нет.
— А с нами, значит, сотрудничать не хотите?
— Не хочу.
— Что ж, Виталий Георгиевич, тогда к Вам вопросов больше нет. Сейчас Вы мне напишете расписку, что не планируете противозаконных действий на четвёртое и седьмое ноября, и можете быть свободны.
Пока Виталик писал этот странный документ, Артюхин извлёк из кармана свою визитную карточку.
— Визитку всё-таки возьмите, Виталий Георгиевич. Кто знает, вдруг пригодится, в жизни всё бывает…
Виталик машинально сунул карточку в карман брюк, думая о том, что вот уж она-то ему точно не пригодится.
Только дойдя до метро, он вдруг почувствовал смертельную усталость. Он включил телефон и позвонил Марине.
— Я освободился, — сказал он ей, — только очень спать хочу. Может, я сегодня поеду домой, а к тебе завтра?
— А я тебя сегодня ждала, — начала канючить Марина.
— Ну ладно, — согласился Виталик, — сегодня так сегодня.
В вагоне метро он мгновенно отключился и проспал до конечной. Вернувшись до Марининой станции, он вышел на улицу, встряхнулся и решил всё-таки сделать крюк до ближайшего тира, хотя денег оставалось всего ничего.
Виталик заплатил за десять выстрелов, которые легли один за другим точно в цель.
Глаз не подводил его, и крепкие руки не дрожали.
Выйдя из тира, он купил в круглосуточном магазинчике пива, сигарет, хлеба и дешёвой колбасы и направился к Марининому дому.
— Ну, рассказывай, что случилось!..
— Меня вызывали в ФСБ.
— Да ну! — девушка часто захлопала длинными крашеными ресницами, — рассказывай!
Виталик коротко передал ей суть беседы.
— Предлагали сотрудничать.
— А ты?
— Отказался, конечно! Ты за кого меня принимаешь? — с негодованием спросил он.
«Ну и дурак, так всю жизнь и будешь бегать от одного офиса до другого», — чуть было не сорвалось с губ Марины. Но, видя выражение его лица, она ничего не сказала и молча обняла его за шею.
* * *Московская осень кружилась за окнами дорогого отеля «Novotel» на Новослободской улице.
Моррисон сидел за компьютером и внимательно изучал сайты российских леворадикальных организаций. Читал новости, скачивал музыку, фотографии и видеорепортажи, анализировал, вникал в новое для себя поле, пытаясь разобраться, кто есть кто в оппозиции, делал короткие пометки, выделяя для себя любые самые мелкие детали, касающиеся Молодёжного альянса и лично Виталия Нецветова, копировал в отдельную папку все фото с акций, где он присутствовал.
В середине октября, в один из рабочих дней, когда и Виталик, и Лариса Викторовна были на работе, агенты Моррисона провели негласный обыск в однокомнатной квартире в Люблино.
Его результаты были довольно странными. Ничего из интересующих Моррисона материалов обнаружено не было, несмотря на то, что в квартире было довольно много технической литературы советских годов издания, явно оставшейся от Георгия Нецветова, поскольку ни Виталик, ни его мать к инженерной мысли отношения не имели.
Значит, подумал Моррисон, Нецветов-младший представляет себе ценность документов и хранит их где-то в другом месте.
Теперь Уильям ждал седьмого ноября. В этот день он собирался посетить демонстрацию, посвящённую очередной годовщине Октябрьской революции, и посмотреть на своего героя вблизи, так сказать, в его привычной обстановке.
…Организаций было много, и о единстве действий они не могли договориться даже по крупным праздникам.
С конца девяностых по красным дням календаря проходило по два, а то и по три мероприятия под красными знамёнами, причём нередко — одновременно.
Уведомление о проведении массового мероприятия следовало подавать в мэрию Москвы не позднее, чем за десять дней, но не ранее, чем за пятнадцать.
Все заявители хотели получить лучшие места и маршруты по центру города, и поэтому стремились подать уведомление как можно раньше.
В понедельник, двадцать четвёртого октября, в девять утра откроется окошко приёма заявлений, но представители организаций придут намного раньше, чуть ли не к семи часам, и будут зорко следить, чтобы никто их не опередил…
Пока в офисах левых организаций готовили заявки и уточняли их вплоть до запятой, в одном из московских ресторанов Уильям Моррисон отмечал свой тридцать четвёртый день рождения в узком кругу особо приближённых соотечественников. Наверное, можно было бы сказать — в узком кругу доверенных лиц, но это было бы неправильно, потому что не доверял Уильям Моррисон даже самому себе.
…Моррисону приходилось в жизни убивать людей, в том числе безоружных.
За плечами у него была длительная командировка в Ирак.
Он благополучно вышел сухим из международного скандала с издевательствами над пленными в тюрьме Абу-Граиб. В отличие от малолеток, нарвавшихся в итоге на неприятности, Уильям Моррисон был человеком взрослым и понимал, когда стоит, а когда не стоит позировать на фотографиях и выкладывать их в Интернет.
В прошлом году в древней иракской Эль-Фаллудже, вошедшей в историю первым разрушенным городом нового тысячелетия, партизаны взорвали автомобиль Моррисона. От него остался только обгоревший каркас.
Сам он успел покинуть машину за несколько минут до взрыва и потому уцелел.
Будучи набожным с детства, Уильям считал это знаком свыше, знаком благосклонности небес к Уильяму Моррисону.
Ибо, как заявил в марте 2003 года Президент США Джордж Буш — мы знаем, что Бог не нейтрален.
Глава шестая. Время выбора
После очередного собрания Маркин пригласил выйти на улицу и отойти во дворы пятёрку особо доверенных лиц, к которым принадлежал в том числе и Виталик Нецветов.
Так он поступал, когда нужно было обсудить подготовку какой-либо акции, сопряжённой с риском. При этом мобильные телефоны оставляли в штабе — прослушивать могли как через помещение, так и через сотовые.
— Я хочу обсудить с вами четвёртое ноября, — сказал Маркин, — если по седьмому всё ясно, то по четвёртому у меня есть предложение к присутствующим без передачи кому бы то ни было, в том числе и членам организации.
— Я тебе рассказывал, этой темой у меня в ФСБ интересовались, — подал голос Виталик.
— Да, ты говорил, — кивнул Сергей. — Тем не менее. Четвёртого фашисты выходят на своё шествие. Я считаю, что мы должны им помешать. Возражения имеются?
Пятеро промолчали.
— Вот и прекрасно, — отметил Маркин, — вам — и только вам — назначаю время и место сбора. Мы должны будем встретить колонну по ходу её движения. Остальные инструкции — на месте. Акция прямого действия будет сопряжена с риском. Сомневающиеся могут остаться дома.
