Михал Вивег - Роман для женщин
Я была рада, что он сумел отшутиться.
— На вас нет кольца, — сказала я смело. — Вы не носите его в отпуске или в самом деле свободны?
— В банальном смысле слова свободен. Точнее, разведен. Но если свобода означает способность преодолевать искушение, такая дефиниция, сказать по правде, мне вполне нравится, — в этом смысле я относительно несвободен. Чуть ли не раб, сказал бы я.
Осмелившись, я наконец спросила о причине его одиночества, он лаконично мне все объяснил.
— Я просто не могу представить себе — быть где-то заграницей в полном одиночестве! — выпалила я искренне. — Две недели совершенно одна в гостиничном номере! Насколько знаю себя, я засыпала бы при зажженной лампочке, с мобильником у самого уха, и всюду вокруг валялись бы использованные GO-купоны…[46]
О своем плюшевом кенгуру, которого я тревожно прижимала бы к груди, я предпочла умолчать.
Он передернул плечами.
— Человек всегда один, — заметил он, словно бы извиняясь. — Может, лучше всего смириться с этим.
Глава IX
В этот день я почти не видела его.
На пляже он не появился. Промелькнул только за ужином, поздоровался со мной и Рихардом, но, прежде чем я успела что-либо сказать, снова исчез.
Я надеялась, что увижу его на следующий день после завтрака в его любимом кресле, но и там его не было. Рикки хотел взять двухместную байдарку и обойти весь залив, однако на такой спортивный подвиг в этот день я была неспособна и попросила его плыть без меня. Приуныв, он согласился.
Я подождала, пока он отплывет от причала, помахала ему (ничего не говорите, прошу вас…), а потом обошла все прилегающие к гостинице пляжи и все ее укромные уголки. Оливера нигде не было. Жалюзи его номера были все время опущены. С подозрением я приглядывалась ко всем мелькавшим вокруг молодым хорватским официанткам. В конце концов я заказала двойной espresso с молоком и пошла с ним на террасу в Оливерово кресло.
«Господи, что я делаю?» — подумалось мне.
2Примерно через полчаса он стоял надо мной со стаканом минералки. Глаза припухшие, точно спросонья, и от него несло алкоголем.
— Это мое место, — сказал он. Его голос звучал непривычно хрипло.
— Вы более чем на час опоздали, — уточнила я строго. — И где, черт возьми, вы были весь вчерашний день?
Он сел в соседнее кресло. Двое чешских туристов у бара окинули нас любопытными взглядами.
— Правдивый или приемлемый в обществе ответ?
— Правдивый, разумеется.
— Вы уверены, что хотите его услышать?
Он говорил с заметным усилием — видимо, болела голова.
— Абсолютно.
— Я старался избегать вас.
Я не знала, что на это сказать.
— Но почему? — спросила я, вяло изобразив удивление.
Не отвечая, он уселся в кресло напротив, запил минеральной водой две таблетки нурофена и, открыв книгу, погрузился в нее.
Я оскорбленно встала.
— Что ж, не буду вам мешать, — сказала я и ушла.
3Вечером мы с Рикки встретили его в городе на фольклорном представлении морешки — танца с мечами. Лестница под городской заставой служила импровизированным зрительным залом; мы уселись среди прочей публики. Обернувшись спустя какое-то время, я увидела Оливера, сидящего на несколько ступеней выше. Выглядел он чуть лучше, кивком даже приветствовал меня. Рикки ничего не заметил. Ночь стояла жаркая, я была в белом платье на бретельках, с обвязанным вокруг талии джемпером. Началось представление. Рикки обнял меня за плечи. В лучах света под нами Красный король долго воевал с Черным королем, пленившим его девушку.
На шее я чувствовала взгляд Оливера.
Наконец Черный король был повержен.
4На выходе мы снова встретились с Оливером. Рикки едва узнал его.
— Добрый вечер, — сказал Оливер.
— Добрый… Тьфу ты, ну и ерунда была! — облегчился Рикки. — И не стыдно брать сорок баксов за это!
Ни Оливер, ни я ничего не сказали в ответ. Наступила неловкая тишина. У меня оставалось максимально две-три секунды, дабы что-то придумать.
— А не выпить ли нам где-нибудь ракии? — с беспечным видом предложила я. — Приглашаю вас, господа!
Рикки несколько удивился, но кивнул. Оливер сначала сделал недовольную мину, но потом принял приглашение и весь вечер вел себя и впрямь замечательно: свое внимание предупредительно делил между мной и Рихардом, а благодаря нескольким забавным анекдотам из жизни рекламного цеха вскоре даже завоевал его симпатию. Когда подвыпивший Рикки попытался облапать меня, Оливер тактично отвел взгляд.
Наконец Рикки, пошатываясь, пошел в туалет.
— Дайте мне номер вашего мобильника, — не медля попросила я Оливера.
— Зачем? — сказал он чуть ли не злобно. — Собираетесь пригласить меня на секс втроем?
Ни объясняться, ни ссориться времени не было. Недолго думая я попросила у поляков за соседним столом ручку и заставила его продиктовать мне номер. Вернула ручку, а салфетку с его номером спрятала в сумку. Я буквально запыхалась от такой спешки. Рикки возвращался.
— Ну так что вы тут, двое? — гудел он издалека. — Скучаем, да? Поддаем, да?
Как только часом позже он отвалил от меня и уснул, я встала и отнесла сумку на балкон. Ночь была ясная и по-прежнему теплая; звезды тихо сверкали. Я включила мобильник. Во тьме зазеленел дисплей.
НЕ МОГУ СПАТЬ, — написала я Оливеру. — ВЫ СЧИТАЕТЕ, ЧТО У МЕНЯ РАСТЕТ ЗУБ?
Но он не ответил мне.
Не ответил и на два других СМС-сообщения.
5Двумя днями позже мы с Рикки должны были отплыть с экскурсией на остров Млет. Я не могла представить себе, что целый день не увижу Оливера. Накануне экскурсии вечером я воспользовалась первой зацепкой, которую мне ничего не подозревающий Рикки, и спровоцировала абсолютно никчемную, почти получасовую ссору.
Так что на следующий день разгневанный Рикки на Млет отчалил один.
(Ничего не говорите, прошу вас.)
— Почему вы не отвечаете на мои эсэмэски? — накинулась я на Оливера, как только нашла его; вопреки заведенному правилу он не пил кофе на террасе, а лежал в самом конце пляжа.
Он поднял голову, но ничего не ответил.
— Вам не кажется это несколько невежливым? — спросила я.
Он задумчиво смотрел на меня.
— Невежливым? Не думаю. Полагаю, что уже одним отправлением этих эсэмэсок вы автоматически ставите нас обоих вне категории вежливости…
Я постелила подстилку, сняла верхнюю часть купальника и легла возле него. Он закрыл глаза. Солнце палило. Я чувствовала запах его крема для загара.
— Кто эта девушка, с которой вы должны были приехать? — спросила я его чуть позже.
— Блудичка… Такой блуждающий огонек, — вздохнул он.
— Блуждающий огонек?
— Да, огонек, блуждающий по миру шоу-бизнеса до того времени, пока ее изначально ясный огонек не померкнет.
— И она хотела, чтобы вы указали ей правильный путь.
У него по-прежнему были закрыты глаза.
— Ей хотелось другого: она соглашалась спать со мною в августе, но при условии, что в сентябре я обязательно поведу ее на презентацию новых духов от Estée Lauder, где ей, возможно, удастся познакомиться с Павлом Зедничком или с Магуленой Бочановой[47].
(Не поверите, милые дамы, но при слове спать я почувствовала укол ревности.)
— Уж не циник ли вы? — взболтнула я первое, что пришло на ум, однако похоже было, что Оливер задумался над моим вопросом.
— Я стараюсь лишь называть своими именами то, что вижу, — ответил Оливер. — Если это цинизм, значит, я циник.
Он лег на живот, повернув голову в другую сторону.
— А как вы относитесь к моим эсэмэскам? — спросила я тихо.
— Лучше не спрашивайте, — промычал он в полотенце.
— Ответьте мне.
Он коротко хихикнул.
— Что ж, хорошо. Как точно звучит вопрос?
— Вопрос звучит так: что, на ваш взгляд, я делаю в последние дни? — выдала я, не раздумывая.
И сама тотчас испугалась этого вопроса. Оливер чуть приподнялся на локтях, повернул ко мне голову и поглядел мне в глаза.
— Вы пытаетесь использовать меня в качестве средства, которое поможет вам переварить этого красивого дурачка, — сказал он безжалостно.
Я дала ему пощечину, а потом поцеловала.
До отъезда подобную сцену мы повторили еще два раза.
Глава Х
— Это такая густая клейкая жидкость, — смеется Мразек, засовывая мне в рот серебряную подкову, полную вязкой массы для слепков. — На вкус она не то чтобы очень неприятна, но лучше не глотайте…
