Ёсиюки Дзюнноскэ - До заката
— Спасибо вам, — поблагодарил его Саса и снова, уже не скрываясь, воззрился на губы Сугико. Под его взглядом рот её на секунду приоткрылся, в глубине его мелькнул язык.
Они вышли из участка и подошли к машине. По-прежнему не сводя глаз с её губ, Саса открыл дверцу.
Глава пятая КРОВЬ
1
Шедшая вдоль побережья дорога сделала широкий поворот и пошла вверх. Сугико, взглянув на часы в приборной панели перед сидящим за рулём Саса, сказала:
— Ещё полчаса есть. Доедем без спешки.
Осталось перевалить через невысокую гору — за ней был город, где жила Сугико. Стояла полночь, дорога, проложенная по холму, была темна, и машины попадались редко. Перед глазами светились в темноте только часы и круги приборов.
— Знаешь, с машиной всегда может что-нибудь случиться. Лучше бы на поезде вернулась, — заметил Саса.
— Мне скучно одной. Кроме того, отвезти меня — твоя обязанность.
— Неужто обязанность? — Саса положил руку на бедро сидящей рядом девушки. Её плоть под его рукой на мгновение напряглась и снова расслабилась.
— Скажи, что это значит, — когда два человека перестают быть чужими друг другу? — вдруг спросила Сугико.
— Такими старомодными выражениями сейчас, по-моему, уже никто не пользуется.
— А вот я много раз слышала.
— Неужели? Ну и что?
— Вот я и спрашиваю, что это значит?
— Прекрати, ты и сама прекрасно знаешь.
— Ну а тогда как насчёт нас?
— Между нами… ну… что называется «эротическая связь».
— Противное слово. Так мы чужие или нет?
— Так ставить вопрос нельзя. Как бы там ни было, мы с тобой всё равно чужие.
Асфальт кончился, и машину затрясло. Сугико молчала. Впереди показался открытый зев тоннеля.
— Мы уже, наверное, полтора года вместе, — сказала Сугико.
— Да, почти.
— Правильно… полтора года. Уж-жасно долго, правда? — Её голос вдруг прозвучал неожиданно весело. Эта весёлость вызвала у него беспокойство.
— Я так много поняла. Очень многому научилась. Поэтому… сейчас уже и умереть не жалко.
— Да ты что, ты же ещё… — Саса замолчал. Если досказать начатое, будет только хуже.
Дорога пошла ухабами, и Саса крепче обхватил руль, въезжая в тоннель на перевале. Там дорога шла по прямой.
Вскоре тускло завиднелись очертания выхода. Дальше, над дорогой, точками обозначились два ряда алых огоньков. Несмотря на густоту оттенка, они не сияли, не отбрасывали вокруг лучей. Просто два ряда расплывчатых алых точек уходили вдаль в темноте ночи.
Попался сигнальный фонарь, предупреждавший о дорожных работах, — наверняка теперь на изрядное расстояние одна сторона окажется разрытой.
— Похоже на блуждающие огни.
— И правда, совсем как лисья свадьба[1], — проговорила Сугико и добавила, окинув взглядом окрестности: — Ну и темень! Кроме тех красных огней, ничего не видно. — Она повернулась назад и вдруг тихо вскрикнула.
— Ой, что это?
— Что там ещё?
— Посмотри назад, только осторожно. Ну, скорей же! — торопила она его.
— Ну давай же, скорее! — Она подпрыгивает вверх-вниз на сиденье, точно расшалившийся ребёнок, и Саса чудится в этом веселье нечто зловещее.
Машина всё ещё не вышла из тоннеля. Снизив скорость, он всем телом повернулся назад.
Там совершенно ничего не было.
Ни малейшего проблеска света. Перед глазами, словно доска, выкрашенная в чёрный цвет, стояла тьма.
Над ухом раздаётся смех Сугико. Внезапный, оглушительный хохот.
2
В самом деле, одна сторона узкой дороги была разрыта. После этого участка дорога плавно пошла под уклон, и вскоре россыпью показались огни города.
Дорога стала шире, и Саса, подъехав к обочине, остановил машину. Опустил голову на руки, всё ещё сжимавшие руль.
— Устал, — произнёс он, тяжело дыша. — Это всё тоннель, — прибавил он.
— И правда, тьма была кромешная. — Сейчас её голос прозвучал скорее подавленно.
— Темень — прямо перед глазами стояла. Нет, не так — глаза будто пеленой заволокло.
Временами, когда он очень утомлялся, ему казалось, что все его нервы горят, словно обожжённые.
Протянув руку, он схватил Сугико за шею и потянул к себе. В последнее время в такие минуты она сразу приникала лицом к его бёдрам. Слышался шероховатый звук расстёгивающейся молнии, и Сугико раскрывала рот. Влажные губы немного напряжены, лицо утопает и снова всплывает, не прекращая движения. Язык движется с умелостью, кажущейся даже чрезмерной.
Если семя проливается, она, закрыв глаза, выпивает всё до конца, залпом. Запах семени некоторое время остаётся на её губах и во рту.
Однако на этот раз девушка воспротивилась его натиску.
— В чём дело?
— Дом уже совсем рядом.
— Ну и что, что дом… — начал Саса и тут сообразил.
Сугико опасалась возвращаться домой, к ждавшим её родителям, с сильным запахом на губах.
Свет в окнах её дома, должно быть, яркий и тёплый. Её семья, с которой Саса никогда не встречался, — словно чёрные силуэты. Делая невинное лицо, Сугико входит в дом. Крепко сжимает губы, будто накрывая крышкой запах, поднимающийся из её нутра. И яркий свет приобретает тепло живой плоти.
Вообразив эту сцену, Саса почувствовал сильнейшее вожделение.
Он ещё упорнее стал тянуть к себе сидящее рядом тело, и тогда Сугико приставила свои ногти к тыльной стороне его левой руки. Оба замерли, глаза прикованы к его руке и её заострённым ногтям.
— Ты опять собралась меня царапать? — произнёс Саса. — Ну что ж, если тебе не хочется, можно и ногтями…
Секунду она помедлила, но затем её ногти всё же медленно пропахали его ладонь. Казалось, в это движение вложена вся сила её ненависти.
Саса поднял руку, разглядывая её тыльную сторону. Из двух длинных борозд лилась кровь.
— Прости. Но я всё равно не буду, — сказала Сугико, отвернувшись к стеклу.
Кровоточащей рукой Саса завёл мотор, и машина двинулась дальше. Оба молчали, машина спускалась вниз по склону, и городские огни виделись всё ближе и ближе.
За железнодорожным переездом, недалеко от здания станции, Саса высадил Сугико.
— Пока, — коротко сказал он и развернул машину.
3
Его машина возвращалась той же дорогой. Вошла в тоннель, миновав алые огни. Фары осветили тьму. Где-то в глубине его сознания возникла зияющая пустота, в которой беспрестанно двигались бесформенные и неуловимые тени. Машина шла с умеренной скоростью.
Он спустился с горы, и вскоре дорога стала немного шире.
Машина подкатила к развилке. Если ехать прямо, окажешься у перекрёстка приморской дороги. А другая дорога делает долгую петлю.
Когда он повёл машину прямо, то почувствовал толчок, как будто по багажнику ударили ладонью. Обернувшись, он увидел, как справа медленно падает мотоциклист.
На мгновение Саса остолбенел. Похоже, тот ехал справа, оттуда попытался свернуть на левую дорогу и врезался. Наверное, мотоциклисту показалось, что Саса тоже собирается свернуть влево.
Однако сейчас было не время спорить, кто прав, а кто виноват. «Ну и попал в переделку!» — испуганный и взволнованный, Саса остановил машину и вышел. На дороге не было ни одного автомобиля.
Упавший вбок юноша, не выпуская из рук руля, уже поднимался на ноги вместе с мотоциклом.
— Что случилось?
Молчит. Свалился как раз на самой середине развилки. Молодой. В резиновых тапках.
— Давай-ка попробуем дойти до обочины. Ты ходить-то можешь?
Вместе с катившим мотоцикл юношей Саса прошёл до тротуара на углу. Положив новёхонький мотоцикл на бок, тот опустился на корточки. Саса с тревогой оглянулся вокруг. В угловом доме напротив горел свет. Похоже, это была винная лавка, «но с чего это она открыта в такой поздний час? Так или иначе, там, скорее всего, есть телефон», — подумал Саса.
— Где-нибудь поранился? — спросил он и взглянул на юношу. Крови нигде не было. Хорошо, если обошлось без какого-нибудь внутреннего повреждения.
— Скорую вызвать?
— Нет, не нужно, — произнёс до сих пор сидевший на корточках парень и обессиленно улёгся спиной на землю, держась за лоб.
— В той винной лавке есть телефон. Может, всё-таки позвонить?
Многое тогда наверняка выплывет наружу. Надо попытаться сочинить какую-нибудь историю… Хотя…
— Ничего не надо. Всё в порядке. Сейчас полежу немножко, и всё пройдёт, — проговорил юноша слабым голосом.
Вдруг у Саса вырвались совершенно неожиданные для него самого слова:
— Хочешь, я тебе хоть сидра куплю?
Это зимой-то.
— Не, лучше колу, — ответил парень, всё ещё прижимая ладонь ко лбу.
— Сейчас принесу… Если уж ты всё равно лежишь, иди лучше в машину.
