Диана Петерфройнд - Доброе утро
Редактор записала мои указания. Те, кто не строчил в блокнотах, глядели на меня, раскрыв рты. Но я еще не все сказала. Далеко не все.
Я кивнула Полу Макви:
— А теперь с вами, Пол. Вы уволены!
7
Из надежных источников мне было известно, что с тех пор, как Майк Померой стал ни за что получать деньги от Ай-би-эс, он пристрастился к охоте. Слухи про его оружие оказались правдой. Вот, скажем, сегодня он поехал на небольшую загородную ферму охотиться на фазанов. Не могу назвать себя любительницей подобных забав. Нет, я люблю, чтобы мясо было расфасовано в удобные пенопластовые лоточки и обернуто прозрачной пленкой. А вот Майку, очевидно, перья милее упаковки.
Забавное хобби для человека, который в свое время взял десяток интервью в прямом эфире у главы Национальной ассоциации стрелков. Впрочем, охотничьим снаряжением он наверняка дорожил, а вот людям хамил вовсю. К тому же между стрелковыми видами спорта и съемками определенно есть что-то общее.
Может, мне стоило надеть один из этих ярких оранжевых жилетов?
Майк Померой обнаружился у реки, одетый в грязную полевую куртку с протершимися локтями. Сжимая в руках дробовик, он высматривал в небе фазанов.
Мне пришлось прокладывать к нему путь через камни и дерн, попадавшиеся в мягком торфе. Между прочим, не так уж это просто. Для такого надо было, конечно, обуть кроссовки. Но уже поздно. К тому же что-то мне подсказывало, что вопрос о моей обуви волнует Майка Помероя в последнюю очередь.
Впрочем, по телевизору его никогда не показывали в полный рост, так что он вполне мог позволить себе ходить в мокасинах. Насколько мне известно, он так и делал.
— Простите, мистер Померой.
Он обернулся, не опуская дробовика, и я отпрыгнула. Сейчас он был куда больше похож на вооруженных солдат из его афганских репортажей, чем на новостного диктора.
— Кто вы, черт возьми, такая?! — рыкнул он. — Вы мне тут всех птиц распугаете!
— Меня зовут Бекки Фуллер, — поспешила представиться я, поднимая руки в знак того, что сдаюсь. — Помните, мы с вами в лифте виделись?
— Не-а! — Он отвернулся и принялся высматривать в небе птиц.
Может, и хорошо, что он не помнит, как я опозорилась. Я собралась с духом и сказала, стараясь не думать о Дике Чейни и статистике несчастных случаев при неосторожном обращении с оружием:
— Я продюсер программы «Доброе утро» и сейчас мы э-э-э… ищем нового ведущего.
— А тут-то вы что делаете? — спросил он, не оборачиваясь.
— Я просто подумала…
Он отвернулся и пошел прочь.
— Уходите!
— Вы меня только выслушайте! — побежала я за ним. — У нашей программы большой потенциал…
Ответом мне было презрительное фырканье.
— Мы сейчас начинаем с чистого листа. С таким ведущим, как вы…
— Уходите, уходите, уходите… — твердил Майк, не сводя глаз с неба.
Он был намного выше меня, и я не представляла, как вернуть его внимание. Может, крылья отрастить? Может, надо было взять на прокат самолет и развернуть в небе транспарант: «Эй, Майк! Вы никогда не думали поработать в „Добром утре“? Позвоните Бекки!»
Или нет.
А что если так:
— Мы сейчас разрабатываем новый формат…
— Слушай сюда, фанатка! — прошептал Майк и остановился.
Я смотрела на него с выжидающей улыбкой. Значит, он меня запомнил! А может, он был польщен?
— Я сказал: уходи, — с этими словами он прицелился и выстрелил в небо.
Я от неожиданности завизжала.
— Моли бога, чтобы я не промазал! — Он направился в ближайшие заросли, а я семенила следом. У меня имелись серьезные опасения, что в следующий раз мишень Майка будет без перьев.
— Послушайте, — говорила я, пока мы продирались сквозь заросли. Майк то и дело заглядывал под ветки и в кусты в поисках подстреленной птицы. — Вы же всю жизнь были журналистом, с самого детства. В начальных классах вы писали статьи в школьную газету под названием «Бивертонская пчелка».
— И как ты, — тут он остановился и уставился на меня, — разнюхала все это? Ты что, шпионишь за мной?
Нет, просто я тоже работаю в новостях. И умею добывать информацию. В конце концов, есть «Гугл».
— Вы наверняка безумно скучаете по репортажам. Готова поспорить, вам до смерти хочется снова оказаться в гуще событий.
Майк наклонился и достал из камышей подстреленного фазана. Я отвела глаза.
— Может, оно и так, — сказал он. — Но вы ведь тоже не в гуще событий. В утренних программах. Не показывают. Новости.
Он с противным хрустом свернул птице шею. Я поморщилась.
Предупредила ли я кого-нибудь, что еду сюда? А вдруг когда-нибудь в этих кустах найдут изуродованное тело продюсера утренней программы, по глупости досадившей знаменитому в прошлом новостному диктору, которого она встретила с дробовиком в руках? Выражение лица Майка наводило на мысли, одна мрачнее другой.
— Боже мой! «Доброе утро». — Он засунул мертвого фазана за пазуху и пошел дальше. — Да половина ваших зрителей просто потеряла пульт от телевизора, а вторая ждет не дождется, пока придет сиделка и перевернет их.
— Да, зато все они наши постоянные зрители! — возразила я.
Он остановился и с одобрением поглядел на меня. Я осмелилась улыбнуться, и на миг мне показалось, что Майк готов меня выслушать. Но он покачал головой и пошел дальше.
Я не отставала. Мы вышли из кустов на тропинку. Интересно, не перепачкает ли птица своей кровью Майку рубашку под курткой? И теплый ли фазан или уже остыл?
— Можете не рассказывать мне про наши рейтинги. Именно поэтому я считаю, что вы нам очень нужны. Уверена, вы подберете ключ к сердцам зрителей, и мы увидим, как рейтинги пойдут в гору. Согласитесь, если утренняя программа хорошо сделана, у нее огромный потенциал…
— Если бы я хотел вернуться, — сказал Майк, — я бы нашел себе работу по душе.
— Но вы еще два года не имеете права переходить на другой канал, — напомнила я.
— Да, а пока наслаждаюсь жизнью, и Ай-би-эс мне за это платит! — Он поднял ружье и сделал широкий жест, охватывая луг и ручей. Там было донельзя вонючее болотце.
Мне всегда казалось, что жизнью надо наслаждаться на песчаном пляже где-нибудь на острове в Карибском море. Нет, похоже, я все-таки зацепила Помероя. Если бы ему совсем неинтересно было снимать новости, зачем он в тот день притащился в здание Ай-би-эс? Скорее всего, выведывал, не найдется ли для него работа. Работа по части новостей.
Я прекрасно понимала, каково это для него, сидеть без работы.
Но по угрюмой физиономии Майка невозможно было сказать, что он увидел во мне родственную душу.
— Это самое малое, что могли сделать эти болваны, разогнав лучший отдел новостей за всю историю телевидения и смешав меня с дерьмом ни за что ни про что.
— Ни за что ни про что? — изогнула я бровь. — А кто обозвал министра обороны мелким врунишкой?
Майк поднял руку, словно защищаясь.
— Да он же врал на всю страну…
— Он политик! — не сдавалась я. — Вы ведь не впервые видели политика, не так ли?
— …А что еще важнее — он врал мне в лицо.
Я согласилась с его доводом, но только Майк собрался развернуться и уйти, как я его припечатала:
— Ладно. Я не хочу этого говорить. Правда не хочу.
— Так не говори!
— Я прочла ваш договор. Вы правы, они обязаны выплачивать вам деньги в течение двух лет. Но есть одно условие…
Он посмотрел на меня так, что перед моим мысленным взором снова пронеслись страшные картины. Героическим усилием мне удалось справиться с паникой.
— …Если вы в течение шести месяцев не появитесь на экране, а потом канал предложит вам работу, и вы откажетесь, они вправе расторгнуть с вами договор.
Мне послышался щелчок или Майк действительно снял дробовик с предохранителя? А у дробовиков вообще есть предохранители?
— И не видать вам шести миллионов долларов, — закончила я.
На Майка было страшно смотреть. Впрочем, такое выражение лица я у него уже видела — когда он разговаривал со священником, который воровал деньги с пенсионных счетов своих прихожан. Или с производителем детских игрушек, который добавлял в них свинец. Или с главой секты изоляционистов, когда довел его до слез в прямом эфире.
Я выпрямилась и одернула на себе пиджак.
— Делаю вам официальное предложение: Майк Померой, телеканал Ай-би-эс предлагает вам должность соведущего в программе «Доброе утро».
Да, похоже, он меня сейчас убьет. И ребятам из «Доброе утро, Нью-Джерси» будет о чем рассказать в эфире. Может, Чипу даже Пулитцеровскую премию дадут.
— Вы не можете так со мной поступить.
Я была уверена, что взгляд этих карих глаз прожигает меня до затылка.
— Могу.
— Да вы представляете, что сейчас в мире происходит? Вы имеете хоть малейшее представление о том, на каком уровне я работал? А теперь вы хотите, чтобы я рассказывал в эфире о торте «Печеная Аляска»?
