Том Роббинс - Вилла «Инкогнито»
Обзор книги Том Роббинс - Вилла «Инкогнито»
Том Роббинс
Вилла «Инкогнито»
Посвящается, естественно, Алексе
Никогда не знаешь, с кем говоришь.
Бертольт Брехт. «Трехгрошовая опера»Часть I
Есть версия, что Тануки свалился с небес, спланировав на собственной мошонке.
В этом нет ничего забавного – если принять во внимание удивительные размеры мошонки Тануки.
Ну допустим – и все равно это забавно, особенно если учесть, что по отношению к общей массе тела мошонка Тануки больше мошонок слонов, китов и Зеленого Великана. В те времена вместилище его яичек было, вполне возможно, даже более обширным, чем сейчас, что трудно себе представить, поскольку мошонка у него и так чуть не волочится по земле, и малейшее увеличение объема привело бы к затруднениям при передвижении и даже к травмам. Не исключено, что Тануки обладал (и, быть может, обладает по сей день) способностью по желанию увеличивать или уменьшать размер мошонки.
Однако же, несмотря на вышеизложенное, мы вынуждены признать, что определить, какую роль в спуске Тануки сыграли размеры его органов как таковые, довольно трудно и куда важнее выяснить, не как барсук использовал свой семенной мешок для спуска на землю, а откуда он спускался и зачем.
* * *Тук-тук!
– Кто там?
– Тануки.
– Какой такой Тануки?
– Что за дурацкий вопрос! Тануки. Я самый.
– Ах, вот оно что… И откуда же ты явился, Тануки, ты самый?
– Из Другого Мира.
– Из какого такого другого мира?
– Из того, что за этим, болван. Из Мира Зверей-Предков. – Его голос напоминал скрежет лопаты по гравию.
– Ну тогда прошу прощения, достопочтенный зверь-предок. И как же ты здесь оказался?
– Спланировал сверху. Это, понятное дело, запрещено. Против всех правил. Только какого черта…
Крестьянин поискал глазами шелковый купол парашюта и стропы.
– Да не заморачивайся ты, – проскрипел Тануки.
– И зачем же ты здесь?
– Рисового вина хочу попить.
– Сакэ? Да неужели? Судя по твоей ухмылке, ты выпил достаточно. Что тебе еще нужно?
– Девчонки нужны. Молоденькие и хорошенькие. Крестьянин так фыркнул, что смех аж носом пошел.
– И не надейся. С такой чудной тварью никакая девчонка не ляжет.
– Не тебе судить, старый дурак, – рявкнул Тануки и так пнул крестьянина под дых, что тот рухнул наземь, ловя ртом воздух. Барсук же, выпятив круглое, как у дедушки Санты, пузо, на задних лапах проковылял вразвалочку к колодцу, где дочь крестьянина набирала воду, и пульнул в нее зубастой наэлектризованной ухмылкой, которая у него была такая жаркая, безумная и дикая, что от нее вполне могли бы полопаться зеркала в комнате смеха или лак на девичьих заколках.
* * *То, что последовало сразу за этим, объясняет сущность натуры Тануки лишь вкратце и частично. А именно: хотя практически все употребляют применительно к нему слово «барсук» и оно почти что стало его фамилией, с научной точки зрения Тануки и не барсук вовсе. Любой зоолог с радостью вам объяснит, что тануки – это разновидность распространенной в Юго-Восточной Азии енотовидной собаки (Nyctereutes procyonoides), a также что острой мордочкой и окрасом он похож на енота, однако лишен знаменитого енотьего хвоста.
Поскольку тануки почти бесхвостые, а кроме того, имеют привычку стоять столбиком на задних лапах, им зачастую приписывают антропоморфные черты. Заметив тануки на опушке леса, человек впечатлительный вполне может принять его за невысокого мужчину. Но, как нам скоро предстоит выяснить, есть и более веские причины, вследствие которых Тануки благодаря своим иномирным возможностям близок к людям.
Однако прежде чем отправиться дальше, мы обязаны учесть вероятность того, что внимательный читатель может заметить в нашем повествовании явные и, возможно, настораживающие несоответствия. Если это не заведомая небрежность автора, то почему он иногда пишет «Тануки» (имя собственное, единственное число, с прописной буквы), а в других случаях, порой даже в том же абзаце, пишет «тануки» (имя нарицательное, множественное число, со строчной буквы). Все очень просто. Сей барсуковидный зверь, словно Бог, един во многих ипостасях.
И такой, и этакий. Одновременно. Словно Бог.
Как известно всем, кто знает хоть что-нибудь про Непознаваемое, «Бог» и «боги» – понятия взаимозаменяемые. В чем-то правы чудаки, признающие исключительно патриархального Иегову/Аллаха, когда утверждают, что Бог един и что «он» абсолютен и непреложен. Однако правы и наивные, доверчивые язычники, поклоняющиеся богам огня наравне с богами рек, почитающие богиню Луны, верящие в дух крокодила, а также в мелких божеств, обитающих, помимо прочего, в деревьях, облаках, пуговичках пейотля и неоновых трубках (особенно в мигающих белых и в зеленых).
Таким образом, если у читателя хватит ума не пытаться судить о Божественном Начале по человеческим меркам, если хватит сообразительности уразуметь, что он может (скорее должен!) быть одновременно монотеистом и пантеистом, тогда он без труда признает парадоксальную сущность нашего маленького друга Тануки из рода тануки.
* * *Поначалу девушка у колодца было согласилась на предложение Тануки возлечь с ним. Она ведь выросла в деревне, и совокупление животных было для нее таким же естественным, как пускающий побеги рис, как зреющая на ветке слива. Знала она и про скотоложство: и ее братья, и соседские парни порой были склонны к подобным забавам. О том же, что таким низким занятиям предаются и девицы, мы слышим реже, но не потому, что юные крестьянки не столь похотливы, как представители противоположного пола. Скорее это объясняется свойствами девичьей натуры, которая куда чище, умереннее и тоньше, нежели грубое естество взрослеющих парней. Или же это всего-навсего вопрос техники: одно дело, когда обуреваемый гормонами парень лезет на овечку, девицу же предлагающую себя барану, даже вообразить трудно. Такое упражнение потребует от девицы недюжинной изворотливости и, вероятно, обескуражит барана.
Однако Тануки был не обычным зверем. Он умел ходить на двух лапах, держал себя с нагловатой уверенностью и к тому же обладал обворожительной улыбкой. Он был так мил и убедителен, что девушка и сама не заметила, как начала развязывать кимоно. Увы: когда он принялся хвастаться, что пять минут назад спустился на землю из Иного Мира, она перепугалась, убежала в дом и заперла дверь.
– Я, кажется, видела демона, – сказала она матери, пытаясь объяснить, почему вернулась без воды и с раскрасневшимся лицом.
Отвергнутый Тануки стянул из колодца охлаждавшийся там кувшинчик сакэ и побрел в лес предаваться размышлениям. Посреди ночи, уже изрядно опьянев, он принялся, как это свойственно тануки, барабанить по своему тугому пузу – пла-бонга, пла-бонга, – и эти звуки привлекли внимание кицунэ, то есть лиса.
– До чего ж ты глуп, – сказал Кицунэ, когда Тануки горестно поведал ему о своем поражении. – Только полные дураки говорят людям правду. Люди живут в плену иллюзий, которые сами себе создают. Религия, патриотизм, экономика, мода и все такое. Хочешь добиться расположения двуногих – научись выдумывать так же чистосердечно, как это делают они, и ври людям как тебе заблагорассудится – себе на пользу; но помни главное: никогда и ни при каких обстоятельствах не лги себе.
Хмельной барсук запомнил далеко не все мудрые советы лиса, но кое-что важное усвоил и на следующий день, подойдя в сумерках к девушке у колодца, применил другую тактику.
– О чудесный цветок сакуры, – проскрежетал он, – на самом деле я обычный лесной зверь, очарованный твоей красотой, и если я вчера чего наговорил, то причиной тому было горячейшее желание подержать твою нежную руку и приникнуть к твоей несравненной шее.
– Вот это да… – выдохнула девушка. В глазах ее читались и жалость, и гордость, и благоговейный трепет, а тонкие пальчики тем временем проворно развязывали пояс.
Позже, оставив изнуренную девицу на мягком мху, Тануки постучался в дом крестьянина.
– Десять тысяч извинений, уважаемый хозяин, – сказал он, низко поклонившись. – Помимо того, что я вчера позволил себе грубость в беседе с вами, я, увы, еще и приврал. Посмотрите на меня, почтеннейший. Посмотрите внимательно. Ясное дело, никакой я не Зверь-Предок. Сам знаю, что это чушь! Нет, я всего лишь бедный сиротка из леса, временно бедствующий и изнывающий от голода. Нынче ведь так мало лягушек и дикого лука, и моя прожорливая утроба будет навеки вам благодарна за любое…
Крестьянин хоть и заподозрил недоброе, но выставил у двери кухни миску вареного риса. Тануки приступил к еде – брал понемножечку, жевал долго и медленно, и когда хозяину это надоело и он отвлекся на какое-то домашнее дело, барсук схватил бочонок сакэ ростом с самого себя и – перебирая коротенькими ножками и размахивая мошонкой – кинулся к опушке, всего на шаг впереди топора крестьянина.
