Ласло Немет - Избранное
Обзор книги Ласло Немет - Избранное
Ласло Немет
Избранное
Предисловие
Ласло Немет по праву считается одним из корифеев современной венгерской прозы. Многочисленные его произведения — романы, повести, драмы, в том числе и включенные в этот том романы «Траур» и «Вина», — навсегда вошли в золотой фонд венгерской литературы. Имя Ласло Немета известно и за пределами его родины: переведенные на другие языки мира, его труды выдерживают по нескольку изданий.
Замечательный мастер художественного слова, Немет создал целую галерею в высшей степени точных и выразительных психологических портретов своих современников: под его пером оживает Венгрия минувшего полувека со всей ее неповторимостью и своеобразием. Писатель-реалист, он владеет словом так непринужденно, что каждая фраза его, сколь бы ни была она сложна, неизменно сохраняет естественность и гибкость; читатель свободно, увлеченно погружается в большой мир серьезных проблем, мыслей и чувств, который раскрывает перед ним писатель. За всем этим зримо встает и незаурядный талант, и наполненная неустанным трудом, мучительными раздумьями, сомнениями и озарениями суровая, подвижнически деятельная жизнь.
Ласло Немет был сыном учителя гимназии, географа и историка, человека образованного, увлеченного, педагога по призванию. Трансильванский городок Надьбаня (Бая-Маре, ныне в Румынии), где 18 апреля 1901 года родился будущий писатель, был невелик и в общем провинциален, однако пытливый ум и здесь мог почерпнуть немало важных жизненных впечатлений.
В Надьбане обитали очень разные люди. Главные улицы принадлежали по-провинциальному суетным и бездумным обывателям; окраины заселял бедный изнуренный люд — рабочие окрестных шахт и рудников, где добывались, в основном дедовскими способами, золото, серебро, олово, медь. Разумеется, все эти ценности здесь не оседали, они утекали в столицы Австро-Венгерской монархии Вену и Будапешт и еще дальше — в столицы других европейских государств. А те, кто добывал их, жили в нищих лачугах поколениями, слишком часто сменявшими друг друга, и глухо роптали, со свистом дыша изъязвленными легкими. Чистая публика Надьбани пугливо их сторонилась — то были частью дворяне, пусть небогатые, обнищавшие или вовсе деклассированные, но судорожно кичащиеся древними гербами, частью же потомки разбогатевших крестьян, которые изо всех сил цеплялись за честь принадлежать к сословию господ, хотя и не порывали еще связи с вскормившей их и продолжающей кормить крестьянской средой. Сколько таких персонажей оживает перед читателем в романах, повестях, драмах будущего писателя!
Но были в Надьбане, как и повсюду в мире, люди иного склада, люди, тянувшиеся к разумной, осмысленной жизни, мечтавшие вырвать сородичей своих, свою страну из болота провинциализма, косности, полуфеодального мышления. Над ними посмеивались, называли чудаками, да они и были чудаками, изобретая собственные рецепты общественного спасения, — но билась в них живая душа, их неудержимо влекло к новому, более справедливому жизнеустройству, и, хотя брели они зачастую на ощупь, их порыв увлекал за собой молодежь. Одним из таких деятельных мечтателей был и отец Ласло Немета, черты которого не раз будут возникать потом на страницах произведений сына.
Не могла не оказывать определенного воздействия на сколько-нибудь просвещенную часть надьбаньских жителей и группа известнейших тогда венгерских художников, обосновавшихся с конца прошлого века в Надьбане и создавших подлинно прогрессивную по творческим своим задачам школу, которая имела немалое влияние на венгерское изобразительное искусство XX века. Именно в детские и отроческие годы Ласло Немета его родной городок стал местом паломничества молодых венгерских художников. От надьбанской художественной школы веяли свежие ветры, они будоражили умы местной интеллигенции.
Примерно тогда же совсем неподалеку, в Надьвараде (ныне Орадя, Румыния), начинал свой литературный путь великий венгерский поэт Эндре Ади (1877–1919), который был притом и блистательным, страстным, талантливейшим публицистом, всегда и во всем занимавшим сторону прогресса, подлинной социальной справедливости. Учась в старших классах гимназии — семья Неметов к тому времени уже перебралась в Будапешт, — Ласло Немет рано выделил среди прочих литературных имен имя своего земляка и впоследствии всегда подчеркивал ту роль, какую сыграл поэт в становлении его личности, тогдашнего гимназиста и студента. Не только могучий поэтический дар, не только смелое литературное новаторство Ади должны были увлечь будущего писателя, но и его неистовое стремление осветить сумерки невежества и отсталости, в которых продолжала дремать страна на заре XX века. Ади — провозвестник революции («Мы в революцию несемся!» — провозглашал он в 1912 году) действительно стал в годы первой мировой войны кумиром передовой, граждански мыслящей молодежи.
Венгрия переживала в эту пору огромный подъем — совершила буржуазно-демократическую революцию в октябре 1918 года, лишила трона австро-габсбургский дом, решительно вышла из войны. В марте 1919 года свершилась и вторая революция, пролетарская. Общественные силы пришли в движение, прогрессивная интеллигенция строила далеко идущие планы просветительской работы в народе. Но Советская венгерская республика продержалась только сто тридцать три дня, отчаянно отбиваясь от объединенных сил Антанты, и летом 1919 года пала. Рухнули казавшиеся уже осуществимыми надежды на обновление страны и национальный расцвет, множество судеб было сломлено, по стране рыскали контрреволюционные банды, вешали, пытали, неистовствовали.
Потом наступило гнетущее затишье. Из тех, кто еще недавно боролся за новые идеалы, многие погибли, другие томились в забитых до отказа тюрьмах, третьи на долгие годы, десятилетия обречены были на эмиграцию. Оставшиеся молчали: кто-то — копя силы на будущее, кто-то — испугавшись, разуверясь во всем, спрятавшись от жизни за стеной равнодушия.
Восемнадцатилетний Ласло Немет в это время учился. Осенью девятнадцатого года он записался на филологический факультет будапештского университета. Однако в обстановке пугливой оглядки, царившей среди профессуры, всеобщей боязни не только высказать, но даже просто услышать нешаблонную мысль выдержал там недолго. Его интерес к литературе был уже вполне сложившимся, прочным — в университете же он не встретил истинных наставников, а поводыри с завязанными глазами были ему не нужны.
Немет перешел на медицинский факультет, и решение это не было случайным: помимо пронесенного через всю жизнь глубокого интереса к естественным наукам, Немет был убежден, что разумная, истинно достойная жизнь непременно включает в себя владение конкретной профессией, несущей пользу людям. Но, изучая тело человеческое и угрожающие ему болезни, он с не меньшей пристальностью изучал жизнь души. И писал.
К 1925 году, когда на страницах журнала «Нюгат» («Запад») — самого влиятельного литературного издания тех лет, объединившего вокруг себя либерально-прогрессивную интеллигенцию, — появилась первая новелла Ласло Немета «Умирает старая Хорват», он вправе был считать себя в литературе не совсем новичком: в его столе уже лежали и другие новеллы, длинные эпические поэмы и драмы. Писал он также литературно-критические статьи, разбирал, в частности, отдельные стихотворения Ади, но публиковать свои творения не спешил. С самых первых шагов в литературе он был к себе требователен и критичен — не случайно первой его публикации жюри «Нюгата» единодушно присудило первую премию. Но молодого писателя не одолела тщеславная самоуверенность. Он вообще жаждал иного — практического, нужного обществу дела. Окончив же университет, работая школьным врачом, увидев воочию вопиющее невежество, отсталость, все свои главные помыслы устремил на то, что было в его глазах важнее всего, — на воспитание нации.
Чего хотел Ласло Немет для своих соотечественников? И чего желал от них? На оба эти вопроса ответить можно одновременно: и для них и от них он желал пробуждения национального сознания, что позволило бы стране подняться экономически и духовно, спасти народ от невежества, бесправия и нищеты, частично тем же невежеством порождаемых. Точку опоры и нравственную силу общества Немет видел в крестьянстве, пробудить дремлющие таланты которого есть священный долг интеллигенции, писателей в первую очередь. Ибо «эстетическая ценность труда писателя неотделима от общественного веса его профессии», — напишет он в 1928 году.
И молодой писатель, только что с блеском продемонстрировавший свой незаурядный художественный дар, со всем пылом молодости и сознанием долга посвящает силы свои литературной критике и публицистике. Образованность, начитанность, поразительная работоспособность с первых же шагов выделили Немета среди его коллег, несколько журналов наперебой печатали его обзоры, рецензии, исследования, эссе; не прошло и трех-четырех лет, как он — случай исключительный! — стал признанным авторитетом и, несмотря на молодость, одним из самых видных критиков тех лет.
