Музафер Дзасохов - Белая малина: Повести
Так вот этот поп из горного Зарамага любил, говорят, слегка недоваренную картошку. Однажды поставил он на огонь чугунок с картошкой, а сам в церквушке принялся читать молебен. Во время службы обращается он тихонько к своей жене:
— Погляди за картошкой!..
Паства услышала эти слова и, решив, что они относятся к молитве, хором подхватила:
— Погляди за картошкой!
— Молчать! — рявкнул поп, и от его могучего баса по церкви закружилась пыль.
— Молчать! — вновь хором повторили молящиеся.
— Свиньи! — громыхал поп.
— Свиньи! — вторила паства.
— Тупицы!
— Тупицы!
— Безмозглые!
— Безмозглые!
— Несчастные люди!
— Несчастные люди!
В гневе поп готов был рвать на себе волосы. На время он умолк, потом вновь обратился к собравшимся:
— Придите в себя!
— Придите в себя! — вновь отозвался хор голосов.
— Ну и проклятье на меня Бог послал!
— Ну и проклятье на меня Бог послал!
Тут поп в отчаянии швырнул кадило прямо в толпу и бросился наутек.
Я часто подтруниваю над своей сестрой Дунетхан, а сам, кажется, стал брать с нее пример. Сестра вспоминает что-нибудь потешное, а потом сама же начинает покатываться со смеху. На глазах у нее даже слезы выступают. Вот и сейчас я едва сдерживаю смех, даже прикрываю ладонью рот, чтобы не прыснуть. Но тут двери кафе открываются, и на пороге появляется — кто бы вы думали? — Дзепс! В одно мгновение радость моя меркнет, словно меня окатили ушатом холодной воды.
«Кажется, сегодня эта ищейка от меня не отстанет!» — возмущаюсь я в глубине души.
— Что это ты так долго, никак, тебе здесь подковы прибивают! — говорит Дзепс, делая вид, что не замечает моей растерянности.
«У тебя что, без меня кусок в горло не лезет?!» — так и подмывает меня ответить ему, но я сдерживаюсь.
— В редакции тебя кто-то спрашивает, — продолжает Дзепс, приблизившись к моему столу.
— Кто спрашивает?
— Не знаю, кажется, твоя сестра. У тебя есть сестра?
— Целых две…
— Думаю, это как раз одна из них…
— А ты откуда узнал, что я здесь?
— А где же еще быть молодому неженатому парню перед началом работы? И потом, если память мне не изменяет, я уже имел удовольствие видеть тебя…
Дзепс оказался прав, меня и в самом деле спрашивала Дунетхан. Ее я и застаю у входа в редакцию.
— Ты что так рано? — удивляюсь я.
— Где я тебя только не искала, — как бы оправдываясь за ранний визит, говорит Дунетхан. — Вахтер говорит, что сегодня ты еще не появлялся, а потом подошел этот мужчина, спасибо ему, он и взялся тебя разыскать…
— Что-нибудь случилось?.. — перебиваю я ее сбивчивый рассказ.
— Да нет, ничего.
— Я сегодня в село собирался…
— Может, в другой раз съездишь, а сегодня посмотрим квартиру.
— Какую квартиру?
— Вчера в магазин пришла одна женщина и говорит, если кто случайно будет искать квартиру, направляй их ко мне.
— А ты что?
— Я говорю, зачем кого-то искать, если квартира нам самим нужна.
Дунетхан окончила торговый техникум и теперь работает в продовольственном магазине. Живет она у родственников. Люди это хорошие, только им втроем и без Дунетхан тесно в одной комнате.
Устали мы с Дунетхан искать квартиру, никак не можем найти подходящую. А как было бы хорошо обзавестись хотя бы на время собственным углом, перестать беспокоить друзей и родственников и наконец-то объединиться в единую семью. Мы с Дунетхан еще куда ни шло, люди взрослые, а вот Бади, малышку, жалко. Впрочем, какая она малышка, если успела десять классов окончить, такую впору невестой назвать. И все же она младшая из нас, и мы о ней никогда не забываем, то и дело наведываемся к ней в село.
Женщина, о которой говорит Дунетхан, не зря пришла в магазин: людей сюда заходит много, а где много людей, там можно узнать самые разные новости.
— Адрес она тебе дала? — спрашиваю я сестру.
— Да, это здесь близко. Лишь бы нас никто не опередил…
Квартира и в самом деле оказалась близко. Семья замечательная. Как бы в подтверждение этого хозяйку зовут Дзандзабах, то есть отличная, прекрасная, муж ее — Дзапар. У них два чудных мальчугана. Семья живет в двух комнатах, ту, что поменьше, хотят сдавать квартирантам, хотя я не совсем представляю, как они вчетвером собираются жить в одной комнатке. Видно, с деньгами у них туговато.
Откровенно говоря, мы бы согласились и на более худшие условия, а тут и придраться было не к чему. Квартира в самом центре города. Близко к работе и мне и Дунетхан, для Бади же нет особой разницы, где жить: она пока свободна. После окончания десяти классов Бади не прошла в институт по конкурсу, и теперь ей надо как следует подготовиться к следующему году. Одним словом, нам впервые представляется возможность собраться и жить вместе.
Наши новые знакомые пришлись мне по душе. Да и плату они попросили сносную — по тридцать рублей в месяц. Мы с Дунетхан согласились на эти условия без колебаний.
— Значит, обо всем договорились? — перед уходом спросил я хозяина, все еще не веря, что нашим мытарствам пришел конец.
— Договорились, договорились, можете перебираться хоть сегодня, — с улыбкой отвечал Дзапар.
— К вашему приходу вещи из комнаты мы уберем, и располагайтесь на здоровье, — добавила Дзандзабах. — О кроватях можете не беспокоиться, пользуйтесь пока нашими, нам их все равно убирать некуда.
Возвращались мы с Дунетхан в веселом настроении. Кажется, нам улыбнулось счастье, и мы снова будем жить все вместе, как в былые времена.
— Я все же съезжу в село, — сказал я Дунетхан, когда мы подошли к редакции. — А ты пока перенеси на квартиру кое-что из вещей. По-моему, с хозяевами нам повезло, как ты думаешь?
— И мне так кажется.
— Да, как же это я забыл!..
— Что такое?
— Надо бы дать им задаток.
— Я это сама сделаю.
— Вот и хорошо, — я полез в карман за деньгами.
— Сегодня я получаю зарплату…
— А мне и получать не надо.
Недавно мне выдали первую зарплату. Откровенно говоря, я не рассчитывал получить так много. К зарплате добавился еще и гонорар. Сумма получилась довольно внушительной. Во всяком случае на мои деньги вполне можно было купить три пары хорошей обуви. Как раз в это время мне нечего было надеть на ноги. Свою первую зарплату я еще не успел растратить. Теперь деньги оказались как нельзя кстати.
— У тебя есть деньги? — удивляется Дунетхан. — Ведь до зарплаты еще целых шесть дней…
— Откуда ты это знаешь?
— Ты же сам мне недавно говорил, что зарплата у вас первого и шестнадцатого числа…
Дунетхан любит иметь дело с числами. С детских лет у нее эта тяга к математике. И уж если ей надо запомнить какие-нибудь числа, можно не сомневаться, что они навсегда отпечатаются у нее в памяти.
— У экономного человека всегда найдутся деньги, сколько бы дней ни оставалось до зарплаты, — с важным видом заявляю я и отсчитываю ей тридцать рублей. В кармане у меня остается не больше десятки, зато каким рачительным предстаю я в глазах своей сестренки!..
III
Сон все не выходит у меня из головы. Как бы наш дом в конце концов и впрямь не превратился в груду развалин.
Если еще и Бади покинет его… что будет тогда, даже не хотелось думать. Мысли мои невольно унеслись в село.
Было это несколько лет назад. Тогда пошло такое поветрие — бежать из села в город. Переехали жить в город и некоторые из наших соседей. Собрали свой скарб, продали дома — и будь здоров! Однажды вместе с Надыго, матерью Акбе, мы сидели у дверей ее дома и у нас завязался душевный откровенный разговор. Мысли наши во многом совпадали. Мне хотя и шел всего восемнадцатый год, но, как и старушка Надыго, я крепко держался за отчий дом, за родное село. Дороже родного села и дома на свете нет ничего, решили мы, и тогда же я дал твердое слово, что никогда им не изменю и не променяю их не только на наш город — столицу республики, но ни на один из самых крупных и красивых городов на земле.
Минуло не так уж много времени, а я успел нарушить данное мною слово. С какой теперь совестью я предстану перед Надыго, как оправдаюсь? Какими словами смогу объяснить, что решил навсегда покинуть дом, в котором узнал, как устроена жизнь и чем славен человек, тот самый дом, где я, крошечный и несмышленый, барахтался в деревянной колыбели, где сделал свои первые шаги и откуда распахнул дверь в большой и прекрасный мир? Разве могу я заглушить в себе голос совести, или она уже ничего не стоит?
Нет, нельзя нам жить, пренебрегая своим добрым именем! В человеке прежде всего замечаешь не ум и не сердце, а честь и совесть, поэтому и беречь их надо пуще всего. Доброта, отзывчивость, совестливость лежат в основе всех народных традиций и обычаев. Честь и совесть также мерило каждого из нас. И если хоть однажды ты забудешь о них, на тебя ляжет грязное пятно бесславия, смыть которое будет ох как непросто. Помнить об этом надо всем нам живущим, мужчинам и женщинам, детям и старикам, всему роду человеческому.
